Удар молнии

Этаж, где располагались операционные, был пропитан резким запахом антисептиков. Электрические двери открылись и захлопнулись, и Алекс внезапно обнаружила, что находится в небольшой комнате, полной хромированного оборудования, какой-то аппаратуры и ярких ламп. Среди всего этого она увидела Питера Германа.

— Доброе утро, миссис Паркер.

Он не стал спрашивать, как у нее дела — ему это было прекрасно известно. Коснувшись ее руки, доктор попытался успокоить свою подопечную.

— Очень скоро вы уснете, миссис Паркер, — ласково сказал он, заставив Алекс удивиться. Сейчас, среди этой сложной техники, он был царь и бог — и при этом он обращался с ней добрее, чем когда-либо. Может быть, это потому, что он добился того, чего хотел? Неужели Сэм прав? А она, наоборот, ошибается? А вдруг они все сумасшедшие? И только врут ей?

Неужели она умрет? Где Сэм? И Аннабел… В ее вену вошла вторая игла, и голова Алекс пошла кругом. Во рту внезапно появился вкус чеснока и арахиса, и кто-то велел ей досчитать от ста до одного. Не досчитав и до девяноста восьми, Алекс провалилась в беспамятство.

Глава 6

Сэм целый час ходил взад-вперед по маленькой голубой палате. В половине десятого он позвонил своей секретарше, ответил на несколько звонков и подтвердил, что придет на ленч с Саймоном. Сегодня днем они должны были встретиться с адвокатами. Саймон присоединялся к ним в качестве партнера, принося с собой все свои важные связи и очень небольшое количество денег. На первых порах это партнерство должно было быть ограниченным, а его процент в имуществе фирмы значительно меньшим, чем у Сэма, Тома или Ларри. Но пока он был этим явно удовлетворен. Саймон говорил, что позднее, когда он докажет свою состоятельность и их дело будет развиваться в результате его связей, он внесет деньги за более солидную часть имущества.

После этого Сэм спустился в холл и выпил два глотка больше он не смог — отвратительного кофе из автомата. Все эти больничные запахи, все эти люди, передвигавшиеся на каталках или креслах на колесиках, заставляли его самого чувствовать себя больным. Последний раз он был в больнице, когда родилась Аннабел, и с тех пор у Сэма сохранился ужас перед этим местом. Тогда Алекс нуждалась в его присутствии, а сейчас он чувствовал себя лишним и беспомощным. Его жену увезли от него неведомо куда, она была под наркозом и не знала, находится он рядом или нет. Он мог быть в любом другом месте. И к половине одиннадцатого он понял, что имеет на это право. По его расчетам, она уже должна быть в палате. По крайней мере можно узнать, когда она там окажется. Сэм не хотел уезжать, не увидев ее или хотя бы не поговорив с ее врачом. Но к одиннадцати он должен был оказаться в офисе. А его сидение здесь было абсолютно бесполезным занятием — он это знал. В этой крохотной голубой комнате он чувствовал себя совершенно заброшенным.

Позвонив в офис еще раз, Сэм решительно направился к стойке дежурной медсестры.

— Я хотел бы узнать о состоянии здоровья миссис Александры Паркер, — отрывисто сказал он. — В девять ей должны были сделать биопсию. Врач обещал, что в десять процедура закончится. Сейчас уже почти одиннадцать. Пожалуйста, узнайте, почему происходит эта задержка. Я не могу ждать ее вечно.

Медсестра подняла бровь, но ничего не сказала. Стоявший перед ней хорошо одетый и красивый мужчина выглядел очень респектабельно. Вокруг него словно была аура начальника, на которую поддалась даже она, не знавшая, ни кто он такой, ни почему он не может ждать, подобно любому другому посетителю.

Медсестра позвонила наверх, где ей сказали, что все задерживается. В конце концов, сегодня был понедельник. Сегодня надо было сделать все, что накопилось за выходные, — прооперировать все руки, ноги и бедра, которые ждали этого со вчерашнего вечера. А ведь оставались еще и срочные случаи — аппендициты, например.

Сэм снова вспомнил про бессмысленное ожидание в аэропорту. Однажды он должен был встретиться с Алекс в Вашингтоне для какой-то вечеринки. В Нью-Йорке шел снег, и Сэм прождал ее прилета шесть часов. Сейчас он начинал чувствовать примерно то же самое, что и тогда. К половине двенадцатого он понял, что его терпение иссякло.

— Это смешно, — снова обратился он к девушке за стойкой. — За это время ей уже могли бы сделать операцию на сердце. Ее увезли три часа назад. По крайней мере могу ли я узнать, в чем дело?

— Извините, сэр. Возможно, привезли какого-нибудь срочного больного. К сожалению, такие случаи нельзя предвидеть.

— Узнайте, пожалуйста, где она и что происходит.

— Может быть, она в послеоперационном покое, если только действительно не случилось что-то непредвиденное. Я сейчас позвоню. Подождите в комнате, можете выпить кофе. Как только я что-нибудь узнаю, я к вам зайду.

— Большое спасибо, — улыбнулся Сэм, и медсестра подумала, что он явно несносный человек, но имеет на это полное право. Она снова позвонила в хирургическое отделение, но практически ничего не узнала, за исключением того, что Александра Паркер по-прежнему находится в операционной. Операция началась поздно, и дежурная сестра отделения понятия не имела, когда она закончится.

Найдя Сэма, девушка передала ему эту информацию. Он позвонил в офис еще раз, чтобы извиниться перед теми, кому была назначена встреча на одиннадцать. К часу он пообещал подъехать в «Ла Гренуй». Он просто не мог себе позволить уехать, не узнав, что с его женой.

Только в половине первого ему сказали, что Алекс в послеоперационной — через четыре часа после того, как они расстались. Выслушав его возмущения по поводу бессмысленной задержки, медсестра сообщила ему, что доктор Герман через несколько минут спустится, чтобы встретиться с ним.

Он пришел без десяти час и застал Сэма расхаживающим по палате, подобно разъяренному льву. Унылый больничный интерьер, запах антисептиков и бесконечное ожидание, которому могли предаваться разве что люди, ничем более в жизни не занятые, окончательно доконали его. У Сэма стояла работа, и он не мог себе позволить целый день впустую дожидаться какого-то проклятого врача.

— Мистер Паркер? — Доктор Герман вошел в палату прямо в операционной рубахе и с маской на шее. На ногах у него было нечто вроде носков. Пожав Сэму руку, он окинул его почти ничего не выражавшим взглядом.

— Как моя жена? — Сэм не желал терять времени на всякие прелюдии, поскольку был уверен, что все в полном порядке. Он уже почти опоздал на ленч с Саймоном, его помощницей и новыми клиентами, прождавшими его целое утро.

— Сейчас все уже хорошо. Она потеряла очень мало крови, и нам не потребовалось делать переливание.

В последнее время этот вопрос стал самым насущным, и Герман был уверен, что Сэм это оценит, Но на того это не произвело никакого впечатления — казалось, он слегка смутился, услышав о переливании.

— Переливание при биопсии? — В комнате повисло долгое молчание. — По-моему, это несколько необычно.

— Мистер Паркер, как я и подозревал, мы обнаружили у вашей жены обширную опухоль глубоко в груди. Помимо протоков, она затронула и окружающие ткани, хотя края опухоли чистые. Через два или три дня я смогу сообщить вам о состоянии лимфатических узлов. Но у меня нет никаких сомнений по поводу того, что опухоль злокачественна; я думаю, что это рак второй стадии.

Сэм почувствовал, как у него начинает кружиться голова.

Это было похоже на то, что происходило с Алекс, когда она услышала про тень на маммограмме. Все, что ей говорили после этого, было лишь смешением звуков и шумов.

— Мы надеемся, что нам удалось удалить очаг, — продолжал Герман, — но я уже говорил вашей жене об опасности рецидива. Чаще всего рак груди не имеет летального исхода — разумеется, при правильном и своевременном лечении, включающем в себя удаление опухоли на стадии зарождения, когда она еще не распространилась на весь организм. Поэтому мы пытаемся придерживаться крайне решительных методов. Если нам повезет и если не затронуты лимфатические узлы, то я думаю, что в целом мы справились с ее недугом.