Удар молнии

Лестница, ведущая на первый этаж, оказалась до ужаса скрипучей. Ступая по ней, я ощущал себя демоном, топчущим души грешников. Души стонали страстно и громогласно.

В прихожей не было ничего, кроме вешалки, стойки для ботинок и большого зеркала. На всякий случай я попытался заглянуть за него, но вделанное в стену зеркало взял бы разве что лом.

Пришлось продолжить обыск в других местах.

В гостиной мое внимание привлекли развешенные на стенах голографии. Большая часть из них изображала крупного светловолосого мужчину с усами, похожего скорее на борца, чем на профессора.

Внешний облик Титуса Фробениуса не пробудил в моей душе никаких воспоминаний. Ни единой эмоции не возникло, пока я разглядывал погибшего хозяина особняка.

То ли я его не знал, то ли наше знакомство закончилось после первого выстрела.

Глава 2.

В гостиной оказалось множество укромных местечек, и я возился тут долго. Потревожил покой вековой пыли под диваном, заглянул за все, за что можно было заглянуть и даже попытался отвинтить головы ни в чем не повинным фарфоровым слоникам, мирно пасущимся на каминной полке.

Но либо тут ничего ценного не было, либо все прибрала полиция.

Время от времени появлялись мысли о всяких хитрых устройствах вроде сканеров и анализаторов сравнительной плотности, с помощью которых проводится настоящий обыск, но я отодвигал их в сторону.

Единственным прибором, который имелся у меня при себе, оставалась голова.

Да и та изрядно попорченная.

Следующим объектом для изысканий стал кабинет. Когда-то он запирался на замок, но к нынешнему моменту от запора осталась дыра с оплавленными краями – кто-то открыл дверь предельно радикальным способом.

Внутри все выглядело так, словно на кабинет обрушился небольшой, но крайне зловредный ураган – перевернул все вверх дном, расколошматил хрупкие предметы и приборы. Под ногами хрустели осколки и обломки, на столе высился помятый корпус мощного вычислительного центра.

Тут что-то искали, причем в жуткой спешке.

Безо всякой надежды на успех я подошел к столу и принялся выдвигать ящики. В них было пусто, как в моей памяти – хитрые полицейские, вместо того, чтобы разбираться на месте, просто выгребли все и увезли.

Интересно, какими же исследованиями занимался профессор?

Задвинув ящик, я услышал, как к дому подъехал кар, на стену напротив окна упал синеватый отблеск. – Вот дьявол! – шепотом сказал я, выглянув на улицу. Двое полицейских топтались около управляющего блока защитного контура.

Неужели кто-то из соседей заметил мелькающий в окнах дома свет?

Кляня себя за неосторожность, я метнулся к двери. Если буду двигаться быстро, то смогу выбраться через окно второго этажа, пока они станут осматривать первый.

Нога предательским образом поехала на чем-то маленьком и скользком, я взмахнул рукой, пытаясь удержать равновесие. Попытка не увенчалась успехом и я со звучным хрустом рухнул на стул – один из немногих целых предметов в комнате. Тот не выдержал подобного обращения и развалился.

Если до сего момента полицейские лишь подозревали, что в доме кто-то есть, теперь я предоставил им неопровержимые доказательства. С улицы донеслись полные тревоги крики и топот.

Ругаясь про себя, я поднялся на четвереньки. Взгляд мой упал на валяющийся среди обломков стула обыкновенный диск для записей, из тех, что можно просмотреть даже универсатором.

Совершенно машинально я схватил его.

Полицейские, судя по всему, пока сражались с замком входной двери. Из моего врага он неожиданно превратился в союзника.

Сунув диск в карман, я спешно побежал к лестнице. На одном дыхании добрался до спальни и выглянул в окно. Полицейский кар стоял у ворот, на крыше посверкивал синим маячок. Стражи порядка, судя по увлеченному сопению внизу, пытались вышибить дверь.

Для того, чтобы поискать обходной путь, у патрульных не хватило мозгов.

Тем хуже для них!

Я открыл окно и перебрался на бордюр. Учитывая грохот, поднятый полицейскими, я мог особенно и не таиться. – Вон он! Вон он! Уходит! – завопили откуда-то от ворот.

Вот проклятье! Зевак я и не заметил!

Снизу ударил мощный сноп света, вырвавший из тьмы мое не лучащееся доброжелательностью лицо и пистолет, который я успел вытащить. Наверное, полицейский сильно удивился, обнаружив, что я вооружен.

Стрелять я не хотел, но пришлось. Хлопок – и фонарик погас, разнесенный на части импульсом. Еще один – страж порядка упал на газон с дырой в плече. Третьим выстрелом я достал его коллегу, пытавшегося укрыться за углом дома, а четвертым – вдребезги расколотил маячок на крыше машины.

Звон разлетающихся осколков смешался с визгом разбегающихся зевак.

Спрыгнув на землю, я повернулся к полицейскому. Тот, сидя на земле и шипя от боли, силился поднять оружие. Пришлось успокоить его хорошим ударом. Ретивый страж порядка брякнулся ничком и обмяк.

Его коллега, получивший импульс в спину, лежал без сознания.

Убивать я никого не собирался – патрульные ни в чем не были виноваты, а кроме того, толком они меня не разглядели. Поэтому я ограничился тем, что наручниками приковал правую руку одного к правой же ноге другого и наоборот, а рации обоих раздавил каблуком.

Это даст мне небольшую, но все же отсрочку.

Выйдя через ворота, я огляделся. Вокруг было пусто и тихо – зеваки тряслись от страха под кроватями, а полицейские, если они узнали о нападении на коллег, еще не успели прибыть.

Сирен слышно не было.

Нужно было убираться подальше. В голове всплыла не так давно изученная карта города – на запад идти смысла нет, оттуда, из центра Бураков-сити, по мою душу явятся, на восток и юг простираются все те же Белые Холмы – шахматная доска из особняков, окруженных садами.

Куча мест, чтобы отсидеться и переждать, но только до утра. Утром каждое незнакомое лицо в районе, где все друг друга знают, вызовет нездоровый интерес, и это незнакомое лицо скорее всего попытаются сдать полиции.

Оставался север. Там через пару сотен метров начинается парк, а за ним – промышленная зона. Место, где может спрятаться даже бронтозавр, вздумай он укрыться от любопытных глаз.

Чем быстрее я туда доберусь, тем лучше.

Оглядевшись еще раз, я побежал. Ночной воздух приятно холодил лицо.