Удар шаровой молнии
Шрифт:
В нервном порыве он обнял ее и сказал:
– Уедем, пока не поздно. Здесь опасно оставаться.
– Куда уедем, дурачок? – засмеялась Соня. – К твоей жене? Или к моей маме?
– Черт! Черт! – Он впервые чувствовал безысходность. – Я люблю тебя, черт возьми! И не оставлю здесь одну!
– Какой ты смешной, Марий – опять смеялась она. – Не оставляй, раз не можешь. И мы славно проведем ночь. Я тоже не хочу, чтобы ты а меня оставлял, черт возьми! Я тоже тебя люблю, черт возьми! Я влюбилась по уши! Со мной, кажется, это впервые! У нас возникнет масса проблем, но сегодня мы не будем ломать над ними голову.
Они пили кофе, мило болтали, шутили и смеялись. И только в половине десятого Соня призналась:
– Ты
В одиннадцатом часу здесь довольно пустынно. Тихий уголок, хотя и центр. Народ в основном тусуется на Невском да возле мостов. Прошлым летом она чуть ли не каждую ночь бегала к Литейному или к Троицкому. Ведь нигде в мире больше не разводят мосты. Но в конце концов пресытилась зрелищем.
Фонари вспыхнули над Фонтанкой. Очень тусклые фонари. Когда они горят вот так, и никто не идет навстречу, и нет поблизости автомобилей, начинаешь ощущать себя героиней какой-то повести Гоголя или Достоевского. Родька бы подсказал, какой именно. Хотя ему сейчас не до литературы. Кто бы мог подумать, что такой библиоман и книгочей, как Родька, совсем перестанет читать! Неделю он занимался поисками пропавшей невесты. Ему кажется, что у Алены не было причины для такого внезапного исчезновения. «Она бы оставила мне записку», – говорил он матери и плакал. Горе его было огромно. С Аидой он почти не разговаривал, но в его глазах она каждый день читала вопрос: «Что ты с ней сделала?» Патимат тоже молчала, ни о чем не спрашивала. Родька пару раз ходил в милицию, над ним там посмеивались, мол, девчонка бросила парня, а он собрался ее вернуть с помощью дяди милиционера. Но кто-то посоветовал ему поискать в моргах.
Пришло письмо от отца. Письмо впервые адресовано ей, до этого он вел переписку исключительно с сыном. Папа просит у дочери прощения. Считает, что это из-за него она убежала из дому в двенадцать лет. Пишет, что хочет ее увидеть и поговорить. «Поздно, папаша, разговоры разговаривать!» – шептала она над кучкой пепла, оставшегося от письма. Но со дня на день он приедет, и ему, провинциалу, гражданину бывшей советской республики, конечно, не по карману питерская гостиница. Еще одна обуза! Нужны деньги! Как можно больше денег, чтобы к зиме не ходить с протянутой рукой! Она это уже проходила…
Глупая осечка с Вахом выбила почву из-под ног. Но к нему она больше не пойдет. Этот жирняк на нее дурно влияет. Он вовсе не упырь, как она о нем думала. Кажется, он похож на человека. В этом вся беда. Оказывается, внутри у нее существует тормоз. Вот так открытие!
Теперь на очереди нотариус. Она затеяла очень опасную игру. Пожалуй, самую опасную в своей жизни. Как говорится, пан или пропал. Юрий Анатольевич Нечаев родом из Литвы, старый приятель Дона. Баснословно богат, владеет целой сетью нотариальных контор в Питере и Прибалтике. Он знает, что Аида представляет интересы Дона в Северной Пальмире, и относится к ней с должным почтением. Это ей он позвонил в первую очередь и попросил избавить его от назойливого Майринга. «Парень хочет докопаться до истины, ищет приключений на свою задницу», – посмеялся он в телефонную трубку. По всей видимости, Донатас дал ей только положительные характеристики, иначе как объяснить, что Нечаев стал с ней советоваться по самым щекотливым вопросам. Нет, с каким юношей переспать сегодня ночью, тут ему советов не требуется, а вот, например, что делать с литовским компаньоном, который в последнее время выказывает непочтительность и даже строптивость, а кроме того, позволяет себе в его присутствии антирусские выпады? Она обещала переговорить с Доном. «Уж он-то его приструнит, будьте уверены». – «Спасибо, голубушка. У вас не голова, а кабинет министров!» Он оставил ей
телефон испанского отеля на тот случай, если кто-нибудь из литовских друзей захочет с ним связаться.Она позвонила ему вчера вечером и взволнованным голосом произнесла:
«Юрий Анатольевич, вам угрожает смертельная опасность! Наш общий друг советует вам перебраться с восточного побережья на южное. В Андалусии тоже можно неплохо отдохнуть». Она слышала в трубке его тяжелое, со свистом, дыхание. «Неужели этот мерзавец-компаньон!..» – начал кричать Нечаев, но она не дала ему докончить фразу. «Не волнуйтесь, Юрий Анатольевич. Я берусь сама все уладить, только для этого мне потребуется определенная сумма…» – «Сколько угодно, голубушка! Завтра же получите у моей супруги!» И на прощание она напомнила:
«Следуйте совету нашего общего друга. И приятного вам отдыха».
Дело сделано, и теперь поздно отступать. Жаль только, мало попросила, но большая сумма могла вызвать подозрение. А вот дальнейший ход событий непредсказуем. Она не знает, насколько старые приятели Дон и Нечаев сейчас завязаны деловыми отношениями. И как отразится ее блеф на их дальнейшей дружбе.
А вот в том, что Юрий Анатольевич по возвращении из Испании предпримет выпад против своего мерзавца-компаньона – сомневаться не приходится. В общем, без заварухи вряд ли обойдется.
Перед домом нотариуса она решила выкурить сигарету. Спустилась по ступенькам к реке. Заметила, что вода прибывает. С первых дней жизни в этом городе больше всего она боялась наводнений. Слишком уж много здесь воды, а она совсем не умеет плавать. Родилась, можно сказать, в степи.
Несмотря на конец июля, ночи стоят совсем не темные. Небо сегодня лилово-розовое, с неповторимыми мазками облаков, какие бывают только на Балтике. А вдали чернеет купол мечети с двумя минаретами. Надо бы сводить туда Патимат, чтобы помолилась. Она давно хочет, но одна боится заблудиться. А Родьке все некогда. Сначала он был занят своей поэтессой, а теперь ее поисками.
Аида резко обернулась к дому нотариуса. В окнах горел свет, и ей показалось, что на втором этаже мелькнул силуэт мужчины. Она на миг задумалась.
«У его жены любовник? Почему бы не поразвлечься бедной женщине? И мне нет до этого никакого дела».
Она бодрым шагом подошла к двери и нажала кнопку звонка…
Хозяйка оказалась на редкость приветливой и гостеприимной. Они сидели в огромной неуютной гостиной с пальмами и статуей Афродиты.
– Соображаем на троих, – пошутила Аида, смакуя коньяк и не забывая о характерном литовском акценте.
Деньги уже лежали у нее в сумочке, и она могла бы расслабиться, но играть – так играть до конца.
– Может, останетесь ночевать? – предложила Соня. – Уже поздно, а вы с такими деньгами.
Предложение показалось ей заманчивым. Такие женщины, как Соня, нравились Аиде. Вполне современная и очень привлекательная. Они могли бы утереть нос ее мужу-гомику. У него своя компания, а у них теперь – своя. Но присутствие в доме кого-то третьего помешало девушке сделать шаг навстречу, тем более, что этот кто-то до сих пор не появился и ничем себя не выдал.
– Я живу совсем близко от вас, – улыбнулась она, – минут пятнадцать ходьбы.
– И все же странно, Инга, что у вас нет машины.
– Я человек расчетливый, – призналась девушка, – и немного скуповата. А машина – это лишние расходы.
– Это верно. Я тоже советовала мужу продать какую-нибудь из машин. Он вечно оставит «форд» или «мере» на стоянке, а сам катается на «крайслере» или наоборот. В гараж-то все не входят. Представляете, во что это ему, в конце концов, обходится? Но разве он меня… – Она вдруг умолкла, потому что на лестнице раздались шаги. Соню будто подменили, из добродушной, словоохотливой хозяйки она превратилась в маленького испуганного зверька.