Ударная волна

Четырнадцать поднятых рук и четырнадцать голосов подтвердили:

— Да.

ЧАСТЬ IV ТРАГИЧЕСКИЙ КОНЕЦ РАЯ

46

16 февраля 2000 года

Гонолулу, Гавайи

Рыжеволосый сержант морской пехоты, одетый в выгоревшие шорты и расписную рубаху-гавайку, сидел и тянул из банки пиво, не отрываясь от телевизора. На экране мелькали кадры фильма, записанного на видеокассету. Сержант вальяжно раскинулся на софе, которую выпросил в роскошной гостинице гавайского острова Ланаи, когда в ней затеяли ремонт. Смотрел он «Дилижанс», эпический боевик с Джоном Уэйном в главной роли. На голове морпеха красовался шлем, купленный в Гонолулу в магазине электронной техники, навострившемся обращать виртуальную реальность в действительность. Подключив шлем к видеомагнитофону, он словно влез в телеэкран, смешался с актерами. Сержант «лежал» бок о бок с Джоном Уэйном на крыше дилижанса и «отстреливался» от преследующих индейцев, когда раздался громкий зуммер. Неохотно стащив с головы шлем, сержант оглядел четыре монитора системы охраны — на них были изображены стратегические подходы к засекреченному объекту, который он охранял. На третьем мониторе показалась машина, ехавшая по грунтовой дороге, тянувшейся через ананасовое поле до самых ворот объекта. Позднее утреннее солнце сверкало на переднем бампере, а за машиной поднималось облако пыли.

Всего несколько месяцев службы понадобилось сержанту, чтобы довести исполнение своих обязанностей до совершенства. За три минуты, которые машина катила по дороге, он переоделся в тщательно отглаженную форму и встал по стойке «смирно» у ворот, преграждавших путь через туннель в жерло давно потухшего вулкана.

Приглядевшись, он увидел, что подъехала штабная машина ВМФ. Подойдя к ней, заглянул в боковое окно:

— Это запретная зона. У вас есть разрешение на въезд?

Водитель в белоснежной матросской форме ткнул большим пальцем себе за спину:

— Все необходимые документы на проезд у капитана первого ранга Ганна.

Человек деятельный и деловой, Руди Ганн не стал терять драгоценное время на получение разрешения на разборку громадной тарелки-антенны внутри вулкана Палаваи на острове Ланаи. На распутывание бюрократического клубка, для того чтобы выйти на ведомство, в ведении которого находилась антенна, и на перепалку со службой, ответственной за эксплуатацию станции космической связи, потребовался бы месяц беспрестанных хождений. А потом понадобился бы следующий, совсем уж невозможный шаг — отыскать чиновника, который решился бы взять на себя ответственность за разрешение демонтировать тарелку и передать ее во временное пользование НУМА.

Ганн избавился от бесполезной волокиты просто: дал распоряжение печатному бюро НУМА изготовить поддельную, официально-внушительную на вид, накладную в трех экземплярах, дающую НУМА право на передислокацию антенны в другое место, на гавайский остров Оаху, для секретного проекта. Документ был заверен подписями нескольких рабочих-печатников, наделенных пышными фиктивными титулами. То, на что в обычных условиях ушел бы почти год, прежде чем последовал официальный отказ, заняло менее полутора часов, причем львиная доля времени ушла на подбор шрифтов.

Когда Ганн в форме капитана первого ранга Военно-морского флота подъехал к воротам у входа в туннель и предъявил разрешение на демонтаж и перемещение антенны, сержант, в чьем распоряжении находилась брошенная станция, стал помогать ему, как того требовал воинский долг. Помощь его стала еще более деятельной, когда он оценил роскошные формы Молли Фарадей, сидевшей рядом с Ганном на заднем сиденье. Если у него и мелькнула мысль вызвать вышестоящего офицера для официального распоряжения, то тут же улетучилась при виде колонны тяжелых грузовиков с кузовами-платформами и портального крана, следовавших по пятам за штабной машиной. «Распоряжение на операцию такого масштаба давалось, должно быть, на самом верху», — решил сержант.

— Здорово оказаться хоть в какой-то компании, — широко улыбнулся сержант. — Скука сильно заедает, пока я на дежурстве, не с кем словом перемолвиться.

— Вас тут много? — ласково спросила Молли, выглянув в заднее окошко.

— Всего трое, мэм, — по одному на восьмичасовую смену.

— А чем вы занимаетесь в свободное от дежурства время?

— На пляже валяемся по большей части, а то, если повезет, девчушек одиноких снимаем в гостиницах.

Молли рассмеялась:

— Вас часто отпускают с острова?

— Раз в тридцать дней. А потом, до возвращения на Ланаи, пятидневный отпуск в Гонолулу.

— А когда в последний раз посторонние наведывались на станцию?

Если сержант и понял, что его допрашивают, то виду не подал.

— Месяца четыре назад какой-то малый с ксивой Агентства национальной безопасности приезжал и шнырял тут. Меньше двадцати минут пробыл. После него — вы первые.

— Нам надо демонтировать антенну и вывезти ее отсюда ближе к вечеру, — сказал Ганн.

— Позвольте спросить, сэр, для чего ее разбирать будут?

— А если бы я вам сказал, что на металлолом?

— Ничуть не удивился бы, — ответил сержант. — Ее уже несколько лет никто не ремонтировал и не обслуживал. У старой тарелки такой вид, будто над ней все стихии поработали.

Ганна забавляло поведение морского пехотинца, обрадовавшегося возможности поговорить с незнакомцами.

— Сержант, вы позволите нам проехать и начать работу?

Он отдал честь и нажал кнопку автоматического открытия ворот. После того как штабная машина скрылась в туннеле, он махнул рукой водителям грузовиков и крана. Когда последняя машина скрылась в глубине вулкана, сержант закрыл ворота, зашел в дежурку, переоделся в шорты и рубаху и нажал вдавленную кнопку «пауза» на видеомагнитофоне. Приладив на голову шлем, он прокрутил пленку немного назад и вновь оказался рядом с Джоном Уэйном в умопомрачительном бегстве от индейцев.

— Пока все идет гладко, — сказал Ганн Молли.

— Как вам не стыдно было говорить этому милому молодцу, что антенна пойдет в утиль? — укорила она его.

— Я просто сказал «что, если».

— Если нас возьмут, то обвинят в подделке официальных документов, перекрашивании подержанной машины в цвета официального передвижного средства ВМФ и похищении государственной собственности… — Молли примолкла и, словно сама себе не веря, покачала головой. — Да нас повесят на памятнике Вашингтону.

— С удовольствием пойду на это ради спасения почти двух миллионов человек от ужасной смерти, — сказал Ганн без какого-либо раскаяния.

— А что будет после того, как мы отразим акустическую волну? — спросила Молли. — Возвратим антенну на место?

— Ни на что другое я и не согласился бы. — Ганн взглянул на нее, словно удивившись такому вопросу, а потом расцвел дьявольской улыбкой. — Если, конечно, мы не уроним антенну на дно моря.

А вот там, где действовал Сэндекер, все и на десятую долю не шло столь же гладко. Глава НУМА, положившись на старинную традицию взаимовыручки на военном флоте, попробовал убедить командные сферы одолжить ему на время авианосец «Теодор Рузвельт» с экипажем. На каком-то этапе просьбу президента страны и командующего Тихоокеанским флотом сунули под сукно.

Сэндекер мерил шахами кабинет адмирала Джона Овермейера в Перл-Харборе с яростью медведя, у которого забрали медвежонка и увезли в зоопарк.

— Черт побери, Джон! — возмущался Сэндекер. — Адмирал Бакстер из Комитета начальников штабов уверил меня, что дал добро на использование «Теодора Рузвельта» для установки акустического рефлектора, что дело это решенное. Теперь вы тут сидите и говорите, что мне авианосец не дадут.

Овермейер, не уступавший в упрямстве и решительности любому фермеру из Индианы, раздраженно всплеснул руками: