Удержать мечту. Книга 1

– Да, – так же шепотом ответила Эмма. – Она с самого начала была более активной из них двоих. Еще одна сильная своевольная личность в нашей породе? – Она выразительно изогнула седые брови. Дэзи только кивнула в ответ. В ее глазах светились счастье и радость.

Через несколько минут церемония закончилась, и они медленно потянулись вдоль стен к выходу. Эмма, под руку с Блэки, приветливо всем улыбалась и кивала, но не останавливалась поговорить ни с кем.

Вскоре вся семья, их друзья и деревенские жители собрались у входа, поздравляя родителей и беседуя между собой.

Несколько местный жителей подошли к Эмме и остановились поговорить с ней пару минут. Но очень скоро она извинилась и отозвала Блэки в сторону.

– Я сейчас ненадолго исчезну. Я вернусь прежде, чем заметят мое отсутствие. И тогда мы сможем отправиться в Пеннистоун-ройял.

– Хорошо, Эмма. Ты уверена, что не хочешь, чтобы я пошел с тобой?

– Уверена. Но спасибо, что предложил, Блэки. Я быстро.

Когда Эмма отошла от толпы перед церковью, к ней поспешил Милсан, шофер Блэки, с корзиной цветов. Она взяла у него корзину, улыбнулась и поблагодарила.

Она прошла через кладбищенские ворота и вошла на кладбище, примыкающее к церкви.

Ее ноги наизусть знали дорогу, и они сами вели ее по мощеной дорожке в дальний угол, уединенный и заросший кустарником, в тени старого вяза у замшелой каменной стеньг. В этом углу, под каменными надгробиями, которые она сама выбрала много лет назад, лежали ее родители – Джон и Элизабет Харт. Рядом с ними были могилы двух ее братьев – Уинстона и Фрэнка. Она взяла цветы из корзины и положила по букету на каждую из четырех могил. Выпрямившись, она положила руку на надгробие на могиле матери и молча постояла в задумчивости, глядя вдаль, на бескрайние мрачные вересковые пустоши, на размытую линию горизонта, где они встречаются с бледно-голубым небом, по которому ветер гонит белые облака и где изредка проглядывает солнце. День выдался замечательный – на удивление теплый и даже чуть-чуть душный после вчерашних гроз. В такой день хорошо забраться на самый высокий холм в округе – Вершину Мира. Она посмотрела в его сторону, но холм был слишком далеко, чтобы его увидеть, и скрыт другими холмами, простирающимися до горизонта. Она вздохнула, вся во власти воспоминаний. Ее глаза перебегали с плиты на плиту, читая имена. «Я всегда ношу вас в своем сердце, каждый день моей жизни, – сказала она мысленно. – Я никогда не забывала никого из вас». И вдруг неожиданно ей пришла в голову очень странная мысль: она уже больше не придет навестить эти могилы.

Эмма, наконец, оторвалась от созерцания надгробий.

Та же мощеная дорожка, изгибаясь, повела ее дальше, и она остановилась, только когда дошла до большого участка на другой стороне кладбища, в густой тени от церковного здания. Этот семейный участок был окружен железной оградой, которая отделяла его от всего остального кладбища и словно говорила всем, что он – особый, исключительный. Она толкнула маленькую калитку и очутилась среди многих поколений Фарли. Она обвела взглядом могилы и, наконец, ее глаза остановились на белом мраморном надгробии Адель и Оливии. Эти две красавицы-сестры, которые любили одного и того же человека и вышли за него замуж и которые по-своему были добры к ней, когда она была молодой девушкой. Она никогда не забывала их доброты. Но глаза ее задержались дольше других на средней могиле.

«Да, Адам Фарли, – подумала она. – Я победила. В конечном счете победу одержала я. В деревне больше не осталось ничего, что принадлежало бы твоей семье, кроме этого участка на кладбище, где ты похоронен. Все остальное принадлежит мне, и даже церковь здесь существует, главным образом, благодаря моей щедрости. Твоих пра-правнуков только что крестили, и в их именах объединены оба наших имени, но большое богатство и могущество, и высокое положение в обществе они унаследуют от меня». В этих мыслях уже не было горечи, они проходили привычной чередой – она уже не питала ненависти к семье Фарли, и не в ее натуре было злорадствовать, особенно стоя рядом с местом последнего приюта этого человека.

Пройдя через кладбищенские ворота, Эмма увидела, что Блэки стоит в стороне от остальных и разговаривает с двумя ее младшими внучками – Амандой и Франческой.

Блэки усмехнулся, когда она подошла и остановилась около него:

– Ты могла бы догадаться, что эта наблюдательная парочка заметит твое исчезновение. Мне пришлось применять силу, чтобы помешать им побежать за тобой. Почти пришлось.

– Мы тоже хотели посмотреть на могилы, бабушка, – объяснила Аманда. – Мы любим кладбища.

Эмма посмотрела на нее, изобразив шутливый ужас:

– Как жутко звучит!

– Да нет, совсем не жутко, а очень интересно, – прощебетала Франческа. – Нам нравится читать надписи на могильных плитах, и мы пытаемся догадаться, какими были эти люди, как они жили. Это все равно, что читать книгу.

– Для вас сейчас – да, – рассмеялась Эмма и ласково посмотрела на внучек. – Я думаю, нам пора ехать домой, – продолжала она. – Эмили сказала вам, что у нас сегодня небольшой прием с шампанским?

– Да, но она сказала, что нам еще нельзя шампанского. Но ведь на самом деле можно? Правда, бабушка? – спросила Аманда.

– По бокалу, не больше. Я не хочу, чтобы оно ударило вам в голову.

– Спасибо, бабуля, – сказала Аманда, а Франческа взяла Эмму под руку и объявила:

– Мы поедем с тобой. Машина дяди Блэки гораздо лучше, чем старый «ягуар» Эмили.

– Мне не нравится твое отношение, Франческа. Ты приехала сюда с Эмили и поедешь назад с ней. Кроме того, нам с дядей Блэки нужно кое-что обсудить.

Но на самом деле не было ничего особенно важного, о чем им нужно было бы поговорить. Эмме просто хотелось побыть наедине со своим добрым старым другом и расслабиться перед приемом, перевести дух, прежде чем она встретится со своим огромным и весьма своеобразным кланом.

Когда они уже подъезжали к Пеннистоун-ройял, Блэки взглянул на нее и сказал:

– Крестины были замечательные, Эмма. Все было очень красиво. Но, когда крестили Лорна, у тебя на лице было такое странное выражение. Я никак не мог догадаться, о чем ты думаешь.

Эмма полуобернулась к нему:

– Я думала о других крестинах… когда ты совершил обряд крещения над Эдвиной из-под крана на кухне Лауры, в Армли. – Ее глаза задержались на нем дольше обычного. – Я не могла не думать о прошлом. Помнишь, Эдвин Фарли ни за что не получил бы от своего отца разрешение жениться на мне, когда я была беременна, даже если бы он сам хотел этого. Значит, и нашу дочь Эдвину никак нельзя было бы крестить здесь, в Фарли. Я только сегодня по-настоящему это поняла.

– Да, – согласился он. – Они ни в коем случае не допустили бы этого.

– И вот когда я думала обо всем, что произошло за мою долгую жизнь, мне вдруг пришло в голову, что эти крестины сегодня – удивительная ирония судьбы. И Адам Фарли оценил бы высшую справедливость всего этого лучше, чем кто-либо другой.

Она замолчала, а потом слегка улыбнувшись сказала:

– Колесо фортуны сделало полный оборот.

Глава 11

Джим Фарли, осиротевший в десять лет и воспитывавшийся своим овдовевшим дедом, в детстве всегда был одинок.

Поэтому, женившись в 1968 году на Поле, он получал огромное удовольствие от принадлежности к огромному семейству Эммы Харт, которое стало и его семьей. В каком-то смысле вхождение в этот необычный клан было для него непривычным; кроме того, пока он еще не вступал с ним ни в какие конфликты и не имел определенного суждения о характере тех или иных членов семьи, не пытался вести счет их достоинствам и недостаткам. Он держался в стороне от сложных взаимоотношений, которые складывались вокруг Эммы, вражды и союзов, междоусобных распрей и привязанностей.