Удержать в руках Пташку

— Где ты живёшь? — спросил Лимон, устраиваясь за рулём своей машины.

— Вы его отпустили? — решилась задать вопрос.

— Ну ты же видишь, он уехал. Адрес говори.

Я назвала адрес квартиры в которой остались мои вещи, и Лимон повез меня туда.

— У меня ключей нет, — стоя у закрытой двери квартиры, сказала я.

— Не проблема, — Лимон достал связку отмычек и дверь легко ему поддалась. — Собирайся.

— Куда? — безразлично спросила я.

— Ты переезжаешь ко мне.

Я не видела смысла спорить, Лимон не тот человек, с которым это можно делать. Поэтому молча собирала свои немногочисленные вещи, оплакивая свою никчёмную жизнь, пока он курил на кухне. Переодевшись, я шла сказать, что собралась, когда у него зазвонил телефон, я остановилась и замерла.

— Да? — принял он вызов. — Все чисто? Ок. Молодцы. — Лимон отключил звонок и набрал другой номер. — Наш друг не справился с управлением… Да… Всегда пожалуйста. Рад был встрече… С ней всё хорошо, я позабочусь. Пока.

Он спрятал телефон, и словно почувствовав мое присутствие обернулся.

— Что случилось? — голос от дурного предчувствия стал хриплым. Но ответа я не получила.

— Собралась? — он окинул меня взглядом. — Поехали.

— Что-то с Лёшей? — не отставала я.

— Он не справился с управлением. Погиб на месте. — спокойно глядя мне в глаза ответил Лимон. — Твою мать!

Последнее, что я услышала перед тем, как меня накрыла темнота.

53

Наташа

Матвей быстро вернулся, и раздевшись, забрался ко мне. Он сел у меня за спиной, и я удобно устроилась у него на груди. Мы не разговаривали, просто наслаждалась моментом.

— Вода совсем остыла, давай мыться и выбираться.

Он стал спускать воду, и достав мочалку и гель, стал аккуратно намыливать мне спину, потом, положив меня обратно к себе на грудь, прошёлся мочалкой по моим плечам, ключицам, провел дорожку в ложбинке между грудью, и спустился ниже к животу.

— Ты меня моешь или соблазняешь? — с улыбкой спросила я, запрокинув голову и заглядывая ему в глаза.

— И то и другое, но если ты не хочешь…

— Я хочу, — перебила я мужа, и первая потянулась к его губам.

— Точно?

— Мне это нужно, — в самые губы, прошептала я и снова поцеловала.

Водные процедуры пришлось ускорить, и наспех вытерев нас, Матвей подхватил меня под бедра и понес в спальню. Мне жизненно важно было почувствовать себя любимой, окунуться в нежность, что дарил мне мой муж. Забыться в чувственности его ласк, чтобы исчезли эти дни разлуки… Когда я теряла надежду… Я прогнала воспоминания. Нет, не хочу сейчас об этом думать… Матвей ласкал, любил с какой-то одержимой нежность, и в какой-то момент ему удалось отключить мою голову, позволить только чувствовать.

— Матвей, — я лежала на его плече и рисовала на груди узоры. — Я никогда не говорила тебе… Но там, сидя в одиночестве и не зная, увижу ли тебя ещё раз…

— Пташка…

— Нет, не перебивай, — я приподнялась на локте и посмотрела на Матвея. — Больше всего на свете, я жалела, что ни разу не сказала тебе, что люблю. Я люблю тебя. Я не знаю, как это произошло, но сейчас я точно знаю, что люблю. Там, сидя в клетке, я ни разу не вспомнила про маму или папу. Но каждую минуту я жалела, что так и не сказала, что благодарна тебе за всё… Что ворвался в мою жизнь, пусть так нагло. Что не сдался, когда я вела себя отвратительно. Что любил, когда я не любила…

По моим щекам текли слёзы, и я хотела сказать ещё много чего, но Матвей не позволил, он впился в мои губы, и целовал, целовал, целовал. Мы уже оба задыхались от недостатка кислорода, но оторваться друг от друга никак не могли.

— Люблю, — прервавшись, прошептал Матвей, упираясь своим лбом в мой. — Я так тебя люблю, моя девочка. — И снова поцеловал.

Этот поцелуй перешёл в новый заход, но на этот раз секс был не нежный, скорее дикий и страстный.

— Тебе поесть надо, — сказал Матвей, когда мы отдышались. — Пойдем.

Он взял меня за руку, помог подняться, накинул на меня халат, а сам натянул только бельё. На кухне он усадил меня за стол и разогрел отбивные с картофельным пюре.

— Ты что, думаешь я это съем? — я удивленно смотрела на порцию, которую он положил мне в тарелку. — Да, мне на три раза этого хватит.

— Ешь, — строго сказал муж, его порция, кстати, была меньше. — Тебе нужно набрать вес, хотя бы вернуть то, что потеряла.

— Я не против, но это не делается за раз. Три отбивных… Матвей, они больше моей ладони, а пюре сколько… Я же шевелиться не смогу, если все это съем! — продолжала возмущаться.

— Наташа, просто поешь, сколько сможешь, но, желательно, побольше.

На часах было начало второго, и Матвей предложил идти спать, но спать мне совсем не хотелось. Видимо, я нарушила свой ритм и теперь придется заново перестраиваться.

Мы включили телевизор и устроились на диване в гостиной. Лёгкая комедия, не сильно меня заинтересовала. Я как могла старалась не думать о том, что произошло, но эти мысли, как назойливые мухи, все время лезли в голову.

— Что теперь будет? — тихо спросила я. — Его посадят?

— Уверен, — твердо сказал Матвей.

— Я не хочу… — меня вдруг охватила паника.

— Ты чего, милая, — Матвей прижал меня к себе. — Он должен сесть…

— Нет, я не про это, они ведь начнут допрашивать. И мне придется говорить об этом снова и снова… А я не хочу. Не хочу туда возвращаться, даже мысленно.

— Тише, тише, — Матвей переплел наши пальцы, я и не заметила, что руки стали дрожать. — Мы что-нибудь придумаем, обещаю.

Матвей первым стал засыпать и, заметив это, я потянула его в спальню. Я устроилась в его руках, он крепко, но нежно прижимал меня к себе, и очень скоро его дыхание стало ровным. Под спокойный ритм его сердца, я тоже погрузилась в сон.

Я проснулась от собственного крика. Села на кровать, попыталась осмотреться, но в комнате было темно, а ещё я была одна. Сердце бешено колотилось в грудной клетке, и я никак не могла восстановить дыхание. На мой крик прибежал Матвей.

— Наташа?

— Свет. Шторы. Открой шторы… Свет, мне нужен свет… Убери шторы, — как в бреду, повторяла я.

Матвей одним движением открыл окно, пропуская неяркое осеннее солнце. В следующее мгновение он оказался рядом и прижал меня к себе.

— Прости, прости, я не подумал, — шептал он.