Удержи меня верой

Спасибо, что пришла. Я так хотел тебя увидеть. В последний раз.

Сполз на пол, прислонился спиной к стене. Кажется, начиналась лихорадка. По крайне мере, тело горело. Надо было подняться, выпить хотя бы воды. Но путь до ванной или кухни казался таким далеким… Надо!

Вцепился в подоконник, снова встал на ноги и потащился туда. Хорошо, хоть Сани не заметила, что меня шатает. Ей не стоит видеть меня таким. Никому не стоит.

«Потому что ты жалок. Потому что ты ничтожество».

Заткнись! Ударил кулаком по стене. Боль немного отрезвила. Кухня! Долго пил воду из крана, осмотрелся, отыскал взглядом пустую бутылку. Второй раз я сюда не потащусь. А пить хочется. Набрал туда воду. Обратно в спальню? В гостиную? Куда?

Ближе всего была дверь ванной. Вода поможет остыть. Действительно, ледяные капли, льющиеся на затылок, немного приглушили боль. По крайне мере, я почувствовал себя собой, а не кем-то, кого мне навязывали голоса. И не важно, чьи — я никогда не ненавидел своих близких. И не стану.

Выбрался из душа, переоделся, пусть на это и ушло много сил. Упал на кровать и уставился в потолок. Это ведь пройдет… Должно пройти. Рано или поздно. Начинал как никогда понимать Эберта с его проклятием. Может, и это тоже — проклятие? Но чтобы обратиться хоть к какому-то проклятийнику, надо выйти на улицу. А я не сделаю и трех шагов из дома потому, что боюсь. Точнее, это не мой страх. Откуда тогда он берется?

Поспать бы… Эта мысль стала навязчивой. Но стоило закрыть глаза, как голова болела сильнее, и приходили такие мысли, что впору было обращаться не к проклятийнику, а к гробовщику. Минуты снова склеились в мерзкое варево… Рассвело. Снова начало темнеть. Я уже не шевелился, только кашель заставлял тело содрогаться. Показалось, что хлопнула дверь. Ну вот, уже и галлюцинации.

— Папа? Папа, ты где? — раздался голос Алекса, и сын с рюкзаком наперевес влетел в комнату. — Папа!

Мерещится? Или нет? Я решал для себя этот жизненно важный вопрос. А Алекс заметался по комнате. Слишком много шума. Не мерещится.

— Можно потише? — просипел я — и снова закашлялся.

— Ты заболел? Дай, я посмотрю. — Ал сел на край кровати.

— Нет! — Я отшатнулся раньше, чем осознал, что делаю. А может, это и не Алекс? Кто-то под его иллюзией?

— Папочка, что случилось? — Сын выглядел растерянным и напуганным. — Тебе плохо?

— Нет, мне хорошо.

— Тогда не двигайся. Я просто аккуратно проверю магией…

— Не смей!

Алекс и вовсе опешил.

— Пап, это же я, — подвинулся ближе. — Почему ты смотришь на меня так, как будто не узнаешь? Что такое?

Нет, все-таки он. Только Ал умел упорствовать в чем-то, пока не получал своего. И ему было все равно, что я думаю по этому поводу. Он раскрыл магические поля — фигура сына засветилась. Я ощутил, как отступил холод, стало немного теплее. Зато глаза Алекса расширились от ужаса. Но он молчал. Горло перестало саднить от кашля, утихла боль в груди. Только голова все еще болела, будто её сжимали тиски. Ал нахмурился, закусил губу. Ему не нравилось, что он не может с чем-то справиться. Что-то щелкнуло, будто открылся замок. Тиски отступили. А голоса остались…

— Пап, а где твоя магия? — тихо спросил он.

— Пропала. — Я смог нормально говорить.

— Насовсем?

— Скорее всего. Что ты видишь? На магическом уровне.

— Темноту. Я её разогнал немного. Потом попробую еще. Тебе лучше?

— Да, сынок. Намного. Спасибо.

«Ты жалок даже перед собственным ребенком. Какой из тебя отец? Что за пример ты подаешь? Взгляни, как он на тебя смотрит. С жалостью! Потому что ты ничтожество. Пустое место».

— Говори со мной, — попросил я сына. — Просто говори.

— Хорошо. — Он был напуган настолько, что едва не трясся, но делал вид, что все в порядке. — Ты не отвечал на кристалл. Я очень беспокоился.

— Прости, я не мог.

— Я понимаю, ничего страшного. Ты должен был меня забрать, и не приехал. Поэтому вот он я. Обещал бабушке, что мы через месяц её навестим. Мне надо продолжить тренировки. Она хочет, чтобы ты остался у неё вместе со мной. Говорит, это мне поможет. Потому что я все время беспокоюсь, как ты тут, и сбиваюсь.

— Хорошо.

Легко обещать, когда знаешь, что все равно не выполнишь. Ничего…

— У тебя жар. — Алекс коснулся моего лба. — Но убрать не получается.

— Сам пройдет. На чем ты приехал?

— На междугороднем мобиле. Дольше ехать, конечно. В пять утра отправился, и только в восемь вечера был в Иргене. Ты хоть что-то сегодня ел?

— Там ничего нет.

— Тогда давай я схожу в магазин, сейчас вернусь.

— Нет!

Я до одури боялся остаться один. От одной мысли трясло сильнее, чем от лихорадки.

— Пап, десять минут. Обещаю, десять. Засекай.

Снял с руки часы и протянул мне. Пока я не успел ничего сказать, отвлекшись на циферблат, исчез, будто и не было. Привиделся? Но часы оставались в руке, даря ощущение реальности. Я цеплялся за них, потому что больше было не за что. И постепенно становилось легче. Хоть немного, хоть ненадолго. Восемь минут, девять… До десятой досчитать не успел — хлопнула дверь, и в комнату влетел сын.

— Я вернулся.

И потряс покупками, как трофеем. Я даже улыбнулся. Успел. Алекс убежал на кухню, застучали тарелки. Я бы уверен, что и кусочка не смогу проглотить, но он-то голоден. Весь день трясся в транспорте. Пусть поест.

Но Алекс вернулся с тарелкой. Нечто, что находилось в ней, напоминало кашу. Которую я и в худшие-то времена терпеть не мог.

«Отравит, — радостно сообщили голоса. — Вот увидишь».

— Зачем? — Сам не заметил, как спросил вслух.

— Чтобы ты поел, — Алекс решил, что вопрос адресуется ему. — Пожалуйста. А я тебе еще что-нибудь расскажу.

Пришлось садиться, браться за тарелку и ложку. Вкуса я не чувствовал. Как глотал — тоже. Просто выполнял привычный ритуал: набрать в ложку — проглотить. А Алекс говорил что-то о тренировках, об уровнях магического воздействия. Я слушал больше гул, но цеплялся за его голос, как раньше за часы.

— Ал, можно тебя попросить? — вернул ему пустую тарелку. — Примени на мне сонное заклинание.

— Хорошо. Готов?

Я кивнул. В глазах сына мелькнула какая-то пакость. Правильно. Я усну, а он будет спокойно изучать, что со мной происходит. Но я не жалел. Пусть. Заклинание сорвалось с его пальцев. Я наконец-то уснул.

Но и во сне покоя не было. Голоса обрели плоть. Это были люди — те, с кем приходилось сталкиваться, кого я убирал со своего пути. Они смеялись, обвиняли, унижали. Я старался проснуться — и не мог. Заклинание должно было защитить меня от снов, но не вышло. Я никогда не проснусь…