Удержи меня

— Не пожалею.

Я постепенно начинаю отпускать свою прежнюю жизнь и понятия не имею, что ждет меня в будущем.

Я лишь надеюсь, что что бы ни случилось дальше, Макс останется рядом со мной. Время поджимает. Скоро нам придется кое о чем поговорить, и я не горю желанием начинать этот разговор.

Что, если он уйдет?

Глава 31

Макс

Я наблюдаю за Ками, как гребаный ястреб, когда она съедает свою первую полную тарелку еды с тех пор, как скончался ее отец.

Не буду врать, я беспокоился, что она потеряет свои изгибы. Здоровье Ками — одна из моих самых больших забот на данный момент.

— Почему ты продолжаешь пялиться на меня? — спрашивает она.

— Просто наслаждаюсь видом того, как ты ешь. Ты заставила меня поволноваться некоторое время.

Она делает паузу, чтобы сказать:

— Я рада, что ко мне вернулся аппетит. Я соскучилась по еде.

Я указываю на ее тарелку.

— Доедай все, или десерта не будет.

Ее бровь приподнимается, и, словно чертово солнце решает наконец-то засиять после двадцати дней темноты, она улыбается.

Моя женщина улыбается.

Господи, я скучал по этому.

— Что у нас на десерт?

— Доешь свою еду, и узнаешь.

Я продолжаю наблюдать за ней, пока она не съедает последний кусочек, затем одобрительно улыбаюсь ей.

— Хорошая девочка.

Мы сидим на кухне, где уютнее, чем в столовой. Филипп уже удалился в свою комнату спать, и половина охранников отдыхает, пока другая половина патрулирует территорию снаружи.

— Я собираюсь отпустить охранников, чтобы они могли вернуться в Академию Святого Монарха, — сообщаю я ей.

— Честно говоря, я не знаю, почему они пробыли здесь три недели.

— У нас было много дел. Теперь, когда большая часть имущества переоформлена и документы подписаны, я могу сосредоточить все свое внимание на твоей безопасности. — Я поднимаю стакан с виски и делаю глоток. — Кстати, я ненавижу бумажную волокиту.

Она одаривает меня еще одной улыбкой, и я упиваюсь этим зрелищем, как человек, умирающий от жажды.

— Спасибо, что помогаешь мне позаботиться обо всем. Я очень ценю это.

— Не за что.

Ками встает и относит пустую тарелку в раковину. Поставив ее на место, она говорит:

— Мне нужно позаботиться еще об одной вещи.

— О какой?

Я подношу стакан ко рту, но замираю, когда она отвечает:

— Я должна тебе заплатить, но не знаю, сколько. О какой сумме вы договорились с моим отцом?

Я ставлю свой бокал на мраморную столешницу и качаю головой.

— Все изменилось, Ками. Я не жду, что мне заплатят.

Она издает смешок, но он звучит грустно, а не радостно.

— Неужели я была так хороша в постели?

На моем лбу появляется морщинка, и я указываю на табурет, с которого она только что встала.

— Сядь. — Я жду, пока она подчинится, затем говорю: — Я хотел отложить этот разговор до тех пор, пока тебе не станет лучше, но сейчас самое подходящее время.

Она тяжело сглатывает, и в ее глазах появляется нервное выражение.

— Просто скажи уже это дерьмо.

Мои глаза прищуриваются, глядя на нее.

— Какое, блять, дерьмо? Что происходит? Мы никогда не говорили об оплате моих услуг. Я же сказал тебе, что никуда не уйду.

Она наклоняет голову и встречается со мной взглядом.

— Да, но в какой-то момент тебе придется вернуться к работе. Я не жду, что ты будешь охранять меня вечно, Макс. Эти засранцы получили то, что хотели. Мой отец мертв, так что угрозы больше нет.

В ее голосе звучит такая боль, что мне становится дурно.

Я встаю и иду к ней. Взяв ее за бедра, я поворачиваю ее лицом к себе и наклоняюсь, пока мы не оказываются лицом к лицу.

— Я никуда не уйду.

— Но…

— Ками, послушай меня, — рявкаю я.

Ее глаза расширяются, и я наконец полностью завладеваю ее вниманием.

Я поднимаю руки и обхватываю ее лицо.

— Да, я вернусь к работе. Нет, я не собираюсь меняться. Я — ассасин. И всегда им останусь.

Сердечная боль омрачает ее глаза.

— Но я не отпущу тебя. Я говорил серьезно, когда сказал, что ты моя. Мы найдем способ сделать так, чтобы между нами все было хорошо.

На ее лице отражается замешательство.

— Как? Ты собираешься оставлять меня на недели или месяцы, и я буду видеться с тобой в перерывах между заказами?

Господи, да я ни за что не смогу этого сделать.

Я отстраняюсь и вздыхаю.

— Честно?

Она кивает.

— Я всерьез подумывал о том, чтобы похитить тебя, чтобы ты всегда была рядом со мной.

Она заливается смехом, и уголок моего рта приподнимается.

— Это не похищение, если я пойду добровольно.

Я мгновение смотрю на нее, затем спрашиваю:

— Ты сможешь это сделать? — Я указываю рукой на пространство. — Ты оставишь все это ради меня?

Ее взгляд встречается с моим, и когда она колеблется, я произношу эти слова впервые за четырнадцать лет:

— Я люблю тебя.

Моя мама была последним человеком, который слышал от меня эти слова.

Губы Ками приоткрываются от шока, и она моргает, глядя на меня так, будто я говорю на иностранном языке.

Взяв ее за руку, я стаскиваю ее с табурета, чтобы она встала передо мной. Я поднимаю другую руку к ее шее и смотрю глубоко в ее глаза.

— Я люблю тебя, Ками. Я не говорил этих слов никому, кроме своей сестры и матери. — Я наклоняюсь и прижимаюсь своим лбом к ее. — Я, блять, так сильно люблю тебя. И ни за что тебя не отпущу. Меня не волнует, если мне придется терпеть, как ты брыкаешься и кричишь, когда я тебя заберу, но я сделаю это, если это единственный способ заполучить тебя.

— Это довольно романтично, — дразнит она, но затем черты ее лица напрягаются от эмоций, и она прижимается к моей груди. — Мне так нужно было это услышать.

Моя женщина цепляется за меня, признаваясь:

— Я не была уверена в твоих чувствах ко мне. Я умирала медленной смертью, думая, что ты уйдешь. Знаю, ты сказал, что не уйдешь, но ты никогда не говорил мне о своих чувствах, поэтому я не была до конца уверена, что то, что у нас было, было достаточно особенным, чтобы заставить тебя остаться со мной.