Удиви меня

– Сегодня я сидел на работе, – наконец отвечает он, – и все время думал: а этим ли я хочу заниматься все свои шестьдесят восемь лет? Строить офисы, продавать офисы, снова строить и снова продавать, потом опять строить…

– Я поняла.

– …опять продавать. – Дэн кажется подавленным. – Вечность.

– Не всю же вечность, – смеюсь я, пытаясь разрядить обстановку. – И тебе необязательно работать до самой смерти.

– А кажется, что вечность. Мы бессмертны, Сильви. Так нам сказали. – И угрюмо смотрит на меня. – А знаешь, кто такие бессмертные?

– Герои? – предполагаю я, вспомнив древнегреческие мифы.

– Задолбавшиеся. Вот кто.

Он тянется через стол, хватает бутылку и наливает себе еще.

Так, это нехорошо. Совсем нехорошо.

– Дэн, у тебя кризис среднего возраста? – Слова вылетают сами собой.

– Как у меня может быть кризис среднего возраста? – взрывается Дэн. – У меня даже возраст сейчас не средний. Далеко не средний. Я у подножия этого чертова холма жизни!

– Но это же хорошо! – настойчиво вставляю я. – У нас впереди столько времени.

– Но что мы будем делать со всем этим временем, Сильви? Чем заполнять бесконечные, бездушные года, занятые бессмысленной и монотонной работой? Где же счастье в нашей жизни? – Лихорадочным взглядом окидывает кухонные шкафы, будто где-то там, среди жестяных банок с куркумой и гвоздикой, могла притаиться и баночка с наклейкой «счастье».

– Как я уже говорила утром, нам нужен план. Нужно взять жизнь в свои руки, а не подчиняться судьбе. Vincit qui se vincit, – гордо прибавляю я. – Что в переводе с латыни значит «Побеждает тот, кто побеждает себя». (Я загуглила это на работе, когда была моя очередь пользоваться компьютером.)

– И как же победить себя?

– Я не знаю.

Делаю глоток вина; букет настолько хорош, что я делаю еще пару глотков перед тем, как накрывать на стол. Достаю из кухонного шкафа тарелки и накладываю в них рагу из курицы, приготовленное в долговарке. Пока Дэн достает ножи и вилки, хорошо сдабриваю рагу кориандром.

– Оставь это. – Дэн чуть ли не бросает столовые приборы на стол. – Ты знаешь…

– Что?

– Ты знаешь, – повторяет Дэн.

– Не понимаю…

– Секс, – выдает он, будто это было совершенно очевидно.

Бог ты мой. Опять секс? Серьезно?

Почему все всегда сводится к сексу с Дэном? Нет, я понимаю, что секс важен в семейной жизни, но есть и другие вещи, которые Дэн, похоже, не замечает и не ценит. Например, подхваты для гардин с кисточками. Или Всебританский конкурс на лучшую выпечку.

– И что же ты хотел сказать про секс?

– Понимаешь… – Дэн смешался и умолк.

– Что?

– Секс с одним человеком навсегда. На веки и веки вечные. Миллион лет.

Тишина. Ставлю тарелки с рагу на стол и замираю, сознание мое кружится в безумном танце. Вот, значит, как он это видит? Узы Гименея в миллион лет длиною? Вспоминаю слова Тильды: «Брачный обет «Покуда смерть не разлучит нас» слишком уж честолюбив. На такое могут согласиться только безумцы».

Смотрю на Дэна, на мужчину, с которым я решилась на союз безумцев. В то время брак с ним казался хорошей партией. Но сейчас он ведет себя так, будто секс со мной на веки вечные – это какое-то наказание, и я чувствую, что все хорошее ускользает, как песок сквозь пальцы.

– Думаю, мы вполне можем устраивать что-то вроде творческого отпуска, чтобы отдохнуть друг от друга, – предлагаю я, не совсем понимая, что несу.

– Отпуск? – Дэн вскидывает голову.

– Перерыв в отношениях. Проводить время порознь. Встречаться с другими людьми. Например, в одно из наших десятилетий, – пожимаю плечами, стараясь звучать безэмоционально. – Просто предложение.

Мысль совершенно безрассудная. Я вовсе не хочу, чтобы Дэн целое десятилетие спал с другими женщинами. Вообще не хочу, чтобы в его постели был кто-то, кроме меня. Но и не хочу, чтобы он всю жизнь чувствовал себя как под дулом пистолета или облаченным в полосатую робу.

Дэн в недоумении смотрит на меня:

– Итак, значит, сначала мы одну декаду разговариваем по-итальянски, потом спим с другими людьми и… Что там было последнее? Переезжаем в Южную Америку?

– Да не знаю! – защищаясь, возразила я. – Просто хочу помочь нам как-то разобраться со всем этим.

– Ты хочешь перерыва в отношениях? – Дэн пристально смотрит на меня. – Ты это мне пытаешься сказать?

– Нет! – в отчаянии кричу я. – Я просто хочу, чтобы ты был счастлив. Я думала, ты счастлив. Но сейчас ты хочешь оставить нас и…

– Что? – всполохнулся Дэн. – Это ты хочешь, чтобы я ушел! Хочешь, чтобы я сделал это сейчас?

Срываюсь на визг:

– Я не хочу, чтобы ты уходил!

Как мы дошли до этого? Осушаю свой бокал и тянусь за бутылкой, перематывая в голове весь наш разговор. Может, я немного поспешила с выводами. Возможно, он тоже.

Какое-то время едим молча, делаю пару глотков вина в надежде, что оно поможет мне привести мысли в порядок. Приятное тепло разливается по телу, и я постепенно успокаиваюсь. Под «успокаиваюсь» я имею в виду «пьянею». Два бокала просекко, которые я выпила на лекции, дают о себе знать. Но я осушаю еще один бокал. Это необходимо. Это лекарство.

– Я просто хочу долгого и счастливого брака, – наконец произношу я, язык мой немного заплетается. – Но я не хочу, чтобы мы пресытились друг другом. Чтобы мы чувствовали себя словно в заточении, и делали засечки на стене. И я не хочу перерыва в отношениях, – решительно добавляю я. – Что касается секса, нам просто нужно… – обреченно пожимаю плечами, – ладно, я всегда могу купить новое нижнее белье…

– Прости меня. – Дэн качает головой. – Я не хотел… Ты и вправду хороша в постели, ты же знаешь.

И вправду хороша? Я ожидала что-то вроде «умопомрачительно-офигенски безупречна», но не буду сейчас на него давить.

– Все нормально, – говорю я. – Мы ведь можем быть изобретательными, правда? И мы можем быть счастливы?

– Конечно, мы можем быть счастливы. Боже, Сильви, я так тебя люблю. И наших замечательных девочек… – Ну вот, Дэн выплыл из бурного гневно-пьяного моря и стал сентиментально-пьяным. (Для таких эмоциональных переходов у меня тоже есть слово: «чувствоворот».) – В тот день, когда появились наши малышки, моя жизнь просто… мое сердце… – Дэн скользит взглядом по стене, будто там написаны верные слова. – Мое сердце распахнулось, стало огромным, как мир. Я и не знал, что можно кого-то любить так сильно. Помнишь, какими они были крошечными? В тех маленьких пластмассовых кроватках?

Тишина. Знаю, что мы оба вспоминаем те ужасные двадцать четыре часа, когда Тесса нуждалась в искусственном поддержании дыхания. Кажется, это было миллион лет назад. Сейчас она сильная и здоровая девчушка. Но все равно.

– Я знаю. – Глаза наполняются пьяными слезами. – Знаю.

– Помнишь те крошечные носочки у них на ножках? – Дэн делает еще один глоток. – Рассказать секрет? Я до сих пор скучаю по тем носочкам.

– Они все еще у меня! – Я нетерпеливо вскакиваю из-за стола, едва не споткнувшись о ножку стула. – На днях я разбирала одежду и отложила целую охапку детского белья для… Не знаю. Однажды у наших девочек будут дети…