Удивительные приключения подмастерье Хлапича

— А какие-такие неприятности с ним происходили на ярмарках? — не унималась Гита.

— Этого я не знаю, но он вечно повторял, что все его беды от ярмарок, — ответил Хлапич. А потом добавил. — Знаешь что, — неправильно тут оставаться! На ярмарке кого только не встретишь: и мастера Мрконю, и Чёрного человека, и даже твоего хозяина — со всем его цирком.

На это Гита, которой очень хотелось остаться здесь, только развела руками:

— А с чего бы это им всем тут оказаться?

— Да потому, что здесь полно разного народу! А где много людей, там всякое может случится!

— А вот и не правда! — беспечно засмеялась Гита. — Вот, в городе Вене, например, людей куда больше, чем здесь, а твоего мастера и Чёрного человека — в Вене точно нет!

Хлапич, который, не умел так ловко говорить как Гита, и который совсем не любил пререкаться, только рукой махнул, и они, конечно, остались на ярмарке…

Правильно они поступили или нет — это ещё предстояло узнать тем же вечером. На ярмарках люди всегда так суматошны и суетливы, что никому из них даже и в голову не придёт среди дня задуматься, а что же произойдёт с ними вечером…

III Два корзинщика

А пока Гите и Хлапичу было действительно очень весело на ярмарке. Вначале они оказались в ряду, где раздавался самый зычный голос на ярмарке.

Это был ряд корзинщиков.

У одного, богатого корзинщика был здоровенный, белый с голубым шатёр. В нём стояли ровные ряды корзин — сиявших как золото. А над ними висели на веревках сотни разных лукошек, коробов и плетёнок: красные и голубые, большие и маленькие, ярко раскрашенные и позолочённые. А ещё выше, над всем этим, красовался огромный плетеный сундук.

— Сюда! Сюда! А вот корзины — кому!? — орал Богатый корзинщик. — Корзины! Корзины!

Золотом плетёные! Шёлком скреплённые! Синие и красные! Оч-чень распрекрасные! Кому корзины! Кому!?

И покупатели, как осы на мёд, валили в его шатёр. Ведь покупатель, он куда идёт? Где голос лужённый, да товар золочённый.

А тут же невдалеке сидел на земле другой корзинщик. Он был беден, и никакой палатки у него не было.

Перед ним на пустом мешке стояло только с десяток простых, обычных корзин — больше ничего у него не было. Корзины были отменные, сработанные на совесть, но зазывать народ он не умел, вот и сидел молча. Дома его ждали голодные дети и, конечно, было жаль, что никто не покупал его товар.

Если же какая-нибудь женщина останавливалась возле него, то Богатый корзинщик, который торговал в шатре, начинал кричать:

— Красавица! Оставь ты эту рухлядь, что за отбросы ты там нашла! Не покупай с земли! Дурная примета! Ты что это — хочешь соседок насмешить? Иди ко мне, у меня не корзины, а чистое золото! Всем на зависть!

И все отворачивались от Бедного корзинщика и уходили покупать товар к Богатому, в его роскошную палатку.

Гита и Хлапич поглядели на всё это, и так разозлились, что Гита, у которой, сердце было доброе, характер справедливый, а язык острый — сердито произнесла:

— Да, чтобы молния разразилась на этот шатёр! Да, что бы сундук свалился на голову этому нахальному хвастуну!

В это время в ряду корзинщиков собралось так много народу, что Богатый корзинщик совсем разошёлся и ещё громче начал расхваливать свой товар:

— Сюда! Сюда! Что за корзины! Не корзины, а золотые яблочки!

Эй, дивись честной народ! Что стоишь, разинув рот? Кто ушёл — скорей назад! Мой шатёр, как райский сад!

И Богатый корзинщик начал размахивать руками, и тыча всем и каждому под нос свой товар, показывая какие у него «распрекрасные!» корзины.

Тут Гита, как-то хитро взглянув на Хлапича, выпалила:

— Хлапич! Я кое-что придумала! Скорей! Скорей! Дай мне твой острый ножик! Ох, сейчас будет потеха!

И Гита, не дожидаясь пока Хлапич сообразит в чём дело, сама вытащила из его сумки острый сапожный ножик и скрылась за шатром. «Ох, не к добру всё это!» — подумал Хлапич. — «Ну да ладно, посмотрим!».

И в этот момент, когда возле шатра собралась целая толпа, случилось удивительная вещь, да ещё такая смешная, что все начали хохотать. Да так громко, будто всем тут собравшимся, вдруг захотелось лопнуть от смеха.

Корзинки, лукошки, короба и плетёнки — висевшие на верёвке, ни с того, ни с сего, начали падать. Сначала одна, потом четыре, потом десять! Хлоп! Хлоп! Падали корзинки, красные и голубые, большие и маленькие, раскрашенные и позолоченные! Хрясь-хрясь!

Каким-то странным образом лопнула веревка, на которой всё это висело. Интересно, с чего бы это? А?

А среди всего этого беспорядка метался Богатый корзинщик, заслоняясь от своего товара руками и голося во всю свою могучую глотку: «Ой! Уф! Оф! Ах! Спасите! Помогите! Ай! Ой! Вау! У а! Ой-уй-уф-о!»…

Но тут лопнула ещё одна веревка и корзинки, лукошки и короба ещё гуще посыпались на его голову. Не выдержав такого напора, Богатый корзинщик упал на землю, прикрывая голову руками и жалобно, совсем по-бабьи причитая:

— Ой-ой-ой! ой-ой-ой! ё-ё-й!

Тем временем, дело дошло и до большого плетёного сундука. Этот сундук как-то медленно и очень торжественно двинулся сверху вниз и плавно спланировал — прямо на Богатого корзинщика. «Бум!» И уже только ноги хвастливого торговца торчали из кучи.

Корзинки продолжали лететь во все стороны, Богатый корзинщик продолжал вопить и махать ногами и руками, а весь честной народ — хохотал и приговаривал:

— Ну что? Поопадали твои золотые яблочки!

А из-за шатра через маленькую щёлочку смотрела Гита и весело смеялась.

Она-то смеялась, как никто другой. Ведь это она, пробравшись в палатку Богатого корзинщика, перерезала ножом обе веревки.

Её никто не заметил, кроме Хлапича, разумеется. Он-то, конечно, сразу понял, что корзинки начали падать не сами по себе.

Нельзя сказать, чтобы он одобрял эти шалости и проказы Гиты, но в этот раз, глядя как Богатый корзинщик, словно огромный черный жук, мечется между своими золотыми корзинами — не сдержался и начал так хохотать, что сумка чуть не слетела с его плеча.