Удивительный Морис и его просвещённые грызуны

– Это Господин Вислоух… – начала Персик.

– Я знаю, – перебил её Опасный Боб. – Я чую запах.

Взгляды крыс скользнули обратно к остаткам книги.

– Это обман, – сказала Персик.

– Может быть, это просто красивая история, – возразил Сардины.

– Да, – согласился Опасный Боб. – Да. – Его слепые розовые глазки посмотрели на Загара, которому пришлось приложить усилия, чтобы не отступить назад. – Может быть, это карта, – добавил он.

Если бы это была история, а не настоящая жизнь, то все бы закончилось тем, что крысы и люди пожали бы друг другу руки и вместе отправились бы по направлению к счастливому будущему.

Но поскольку это была настоящая жизнь, им пришлось заключать договор. Война, длившаяся с тех пор, как люди начали жить в домах, не могла закончиться просто от дружеских улыбок. Понадобилась комиссия, потому что надо было обсудить много деталей. В комиссию вошли городской совет и большинство крыс высокого ранга. А Морис сам себя назначил членом комиссии и ходил по столу туда и сюда.

Загар сидел на одном краю стола. Он очень хотел спать. Его рана болела, зубы ныли, и он уже вечность ничего не ел. Переговоры шли уже несколько часов. Загар больше не пытался следить за тем, кто говорил. Большую часть времени и так, казалось, говорили все одновременно.

– Следующий пункт: обязательные колокольчики на всех кошках. Согласны?

– А нельзя ли вернуться к параграфу тридцать, господин, э, Морис? Ты сказал, что убийство крысы приравнивается к убийству человека?

– Да. Конечно.

– Но это ведь только…

– Тебе стоит подумать, что ты хочешь сказать, перед тем, как говорить, – предупредил Морис.

– Кот прав, – сказал бургомистр. – Я попрошу тебя, господин Рауфманн! Мы это уже обсудили.

– А что случится, если крыса у меня что-то украдёт?

– Тогда это будет воровством, и крысу будут судить.

– О, молодая…? – спросил Рауфманн.

– Персик. Я крыса.

– И… э… стражники в состоянии проползти по крысиным туннелям?

– Да! Потому что в страже тоже будут крысы. Это же очевидно, – сказал Морис. – С этим проблем не будет!

– Да? А что считает по этому поводу фельдфебель Доппельпункт? Фельдфебель?

– Э… Не знаю, господин. Наверно, это неплохая идея. Я точно не смогу пролезть по крысиному туннелю. Конечно, нам тогда понадобятся маленькие бляхи.

– Но не можем же мы допустить того, что крысы-стражники будут арестовывать людей!

– А почему, собственно, нет? – возразил фельдфебель.

– Что?

– Если крыса будет настоящим стражником, принявшим присягу, настоящей крысой на службе… тогда ей нельзя будет сказать: эй, ты не имеешь права арестовывать тех, кто больше тебя. Крыса-стражник могла бы быть очень полезной. Я слышал, что они умеют пользоваться одним маленьким трюком: они залезают в штанину и там…

– Переходим к следующему пункту, господа. Я предлагаю отдать это на расследование в подкомиссию.

– В какую из них, господин? У нас их уже семнадцать!

Вдруг раздалось сопение одного из советников. Это был господин Шлуммер, которому было уже 95 лет и который мирно проспал за столом всё это утро. Сопение означало, что он сейчас проснулся.

Он уставился на противоположный конец стола. Его усы задвигались.

– Там сидит крыса! – крикнул он, указывая рукой вперёд. – Вы смотрите, как нагло сидит! Крыса! А на голове у неё шляпа!

– Да, – сказал кто-то рядом с ним. – Мы как раз и собрались, чтобы поговорить.

Господин Шлуммер посмотрел в сторону говорившего и нащупал очки в своём кармане. – Что? – спросил он, надевая их на нос. – А ты, мм, тоже крыса?

– Да. Меня зовут Питательно. Мы здесь, чтобы вести переговоры с людьми. Чтобы закончились все неприятности.

Господин Шлуммер уставился на крысу. Потом он посмотрел через весь стол на Сардины. Тот приподнял шляпу. Потом он перевёл взгляд на бургомистра, который кивнул в ответ. В конце концов его взгляд совершил полный круг и вернулся к Питательно, а его губы зашевелились, когда он пытался понять происходящее.

– Вы все говорите? – спросил он.

– Да, – подтвердила Питательно.

– Но… кто вас слушает? – спросил Господин Шлуммер.

– Рано или поздно это случается, – сказал Морис.

Господин Шлуммер с удивлением посмотрел на него. – Ты кошка? – спросил он.

– Да, – ответил Морис.

Господин Шлуммер медленно переварил этот ответ. – Я думал, вы убиваете крыс, – сказал он в конце концов, хотя казалось, что в этом вопросе он уже не так уверен.

– Да, раньше так и было, но это – будущее, – ответил Морис.

– Действительно? – пробормотал господин Шлуммер. – Я часто спрашивал себя, когда оно наконец настанет. Ну хорошо. Кошки теперь тоже умеют говорить? Браво! Надо идти, мм, в ногу с этим, э… с тем, что движется, конечно. Э, пожалуйста, разбуди меня, когда, мм, подадут чай, киска.

– Э… те, кто старше десяти лет, не имеют права называть кошек кисками, – сказала Питательно.

– Параграф 19б, – сказал Морис твёрдым голосом. – Никто не имеет права называть кошек глупыми именами, кроме тех случаев, когда кошкам дают еду. Это мой параграф.

– Да? – спросил господин Шлуммер. – Надо же, какое это странное будущее. Я так понял, теперь всё будет по правилам…

Он откинулся на спинку стула, и через какое-то время раздался его храп.

Вокруг него продолжались дискуссии. Многие говорили, некоторые слушали. Время от времени все соглашались с чем-то и переходили в следующему пункту, чтобы начать спорить с начала. Но гора бумаги на столе становилась выше и выше, и выглядела всё более официальной.

Загар заставил себя опять прийти в себя, потому что он почувствовал, что за ним наблюдают. Бургомистр на другом краю стола наградил его долгим задумчивым взглядом.

После этого бургомистр наклонился и сказал несколько слов секретарю, который кивнул в ответ и отправился вдоль стола к Загару.

– Ты… меня… понимаешь? – спросил он, выговаривая каждое слово отдельно и особенно чётко.

– Да… потому… что… я… не… глуп, – ответил Загар.

– Бургомистр приглашает тебя на разговор в его бюро, – сказал секретарь. – Вон та дверь. Я могу тебе помочь спуститься на пол, если ты хочешь.

– Я могу укусить тебя в палец, если ты хочешь, – ответил Загар. Бургомистр уже ушёл в своё бюро. Загар спустился по ножке стола и последовал за ним. Никто не обратил на него внимания.