Удочеряя Америку

Всякий раз, когда они встречались на людях, в ней разгоралось опасение, как бы Брэду не приглянулась другая женщина. Да и как иначе? Она понимала, что сама-то не красавица. Девушка за стойкой в их любимой кофейне, к примеру, куда грудастее, и мало того – намного мягче, можно сказать, податливее. И главное – одинокая! Подливая им кофе, официантка сказала: «Я целиком и абсолютно выдохлась», и Битси почувствовала мстительное удовлетворение – такая избыточная конструкция, так невежественно звучит, «целиком и абсолютно», подумать только! – но тут же сообразила, что Брэд и внимания не обратил. Он начисто был лишен способности кого-либо критиковать. Но не было в том ничего страшного, ведь глядел он все равно на одну только Битси. Его голубые глаза были того же оттенка, что одеяльце для новорожденного, – чистые и кроткие.

Она сказала, что ее брак уже много месяцев как распался, сказала, чтобы он и в голову это не брал. Она стала бесстыжей, беспощадной, зациклилась на своей цели и не ведала угрызений совести. Провела ночь в его пропахшей потными носками холостяцкой квартире и даже не потрудилась выдумать алиби для Стивена. А когда Брэд получил место преподавателя в Балтиморе, она бросила свои курсы и никогда больше не заглядывала в Колледж-парк.

Разумеется, родители, и ее, и Стивена, пришли в ужас от таких вестей. Больше, чем сам Стивен, – он-то, похоже, ощутил облегчение. Но родители поверить не могли, что идеальный брак оказался пшиком. Пытались свести все к «притирке» (это через год-то после свадьбы). Мать наедине допросила Битси: знает ли она, как важна, как бесконечно важна интеллектуальная совместимость в браке? А родители Брэда – право, о них лучше вспоминать пореже! Понятное дело, они решили, что сын сошел с ума. Нескладная, неуклюжая, да еще замужем и на год его старше, с нелепыми политическими взглядами! Дональдсоны голосовали за республиканцев и жили в Гилфорде. Встречаясь с родителями Битси, они и поныне разевали рты, набирали в легкие побольше воздуха – и не могли отыскать ни единой темы, какую можно обсудить с подобными людьми.

Битси надеялась, что напряжение спадет, когда родители Брэда увидят внуков. Но внуков все не было (еще одно очко не в пользу Битси). Пятнадцать лет она билась, пытаясь забеременеть, пока другие женщины, безмятежно-счастливые, рассекали по супермаркетам с тележками, откуда дети чуть не вываливались.

Она прошла все мыслимые обследования и жестокие медицинские процедуры, и не раз на кончике языка у нее вертелся вопрос: «Неужели это моя вина? Не просто особенность моего тела, а моя природа? Не хватает мягкости, не хватает восприимчивости – ведь я бросила первого мужа без малейших угрызений совести».

Абсурд, разумеется. И ведь как хорошо все обернулось в итоге! Теперь у них есть драгоценная Джин-Хо, самая идеальная дочь, какую только можно вообразить. К тому же ребенок, нуждавшийся в помощи, – возможность сотворить в этом мире добро. Вспоминая прибытие Джин-Хо, Битси чувствовала: то была не первая встреча. Джин-Хо была им суждена, и бесплодие – часть плана, условие для обретения истинной дочери. О, это ты! Добро пожаловать домой! – мысленно сказала Битси, впервые увидев это личико, и простерла руки навстречу.

Но конечно, никто не поймет, если она предложит называть это праздником Воссоединения.

Два брата Битси были ее моложе, но дети у них уже большие (прежде она завидовала немного). У Мака и Лоры сын-подросток, гений со справкой, чудной, неспособный адаптироваться в обществе, и пугающе сексуальная белокурая дочурка десяти лет. У Эйба с Джанин три девочки, восьми, девяти и одиннадцати лет, настолько схожие и обликом, и темпераментом, что их можно принять за тройняшек. Бедный Брэд даже в их именах вечно путается.

В день праздника братья с семьями прибыли первыми, за полчаса до назначенного часа, обе машины одна за другой припарковались перед домом, словно так и ехали вместе, хотя жили в противоположных сторонах. Сначала Битси рассердилась – она возилась с Джин-Хо, упаковывая ее в корейский костюмчик, кофемашину еще не включили, торт на стол не водрузили. А потом задумалась, нет ли у них на уме какого-то дела. Невестки с непривычным проворством спровадили детей в комнату с телевизором, и как только взрослые устроились в гостиной, Эйб (младший из братьев) стал выразительно поглядывать на старшего. Битси же не спешила им на помощь, на то у нее имелись некоторые смутные причины. Более того, когда Мак произнес: «Итак! Ну вот. Раз уж мы тут собрались…» – Битси почувствовала внезапное желание его отвлечь и быстро сказала:

– Знаете, что я делала сегодня утром?

Все уставились на нее.

– Слушала аудиозапись того дня, в аэропорту. Подумать только, целый год прошел. Я говорю в микрофон, торжественно объявляю: «Все собрались здесь, все принесли подарки. Вот Мак и Лора, Эйб и Джанин». (На самом деле тогда она имен не перечисляла, это сейчас пыталась поинтереснее все изобразить.) Голос у меня испуганный, дрожит. Что правда, то правда: я была напугана до смерти. Все спрашивала себя: а вдруг не сумею отогреть это дитя? Что, если… ну да, мы уже видели фотографию, уже знали, какая она красавица, но вдруг вживую она окажется неприятной, даже отталкивающей? Всякое бывает, сами знаете. Разумеется, в этом никто не признается. Посмотрите хотя бы на Сьюзен. Милая, конечно, и все же я частенько думаю: наверное, Язданы самую чуточку были разочарованы, когда увидели, насколько она заурядна. Желтая кожа, лысый лоб. Потом, само собой, они ее полюбили, и я не хочу сказать, что мы бы не полюбили такого ребенка, и все же… Ох, я в тот вечер была на грани срыва! Это и по голосу слышно. А потом я говорю: «О, вот она! О, какая красавица!» – и такой стук раздается, это, кажется, я уронила диктофон…

– А давай поставим эту запись сегодня на празднике! – воодушевился Брэд.

– Ну не знаю, боюсь, я почувствую себя дурой, если ее будут слушать другие люди.

– О, лапочка, почему же дурой? Это так мило.

– Битси! – решительно вступила Лора (она была директором школы и привыкла брать ответственность на себя). – Нужно поговорить о твоих родителях.

– О моих родителях?

Лора взглядом передала пас Маку. Тот выпрямился и произнес:

– Именно. О маме и папе. Наверное, не надо тебе объяснять, что маме становится все хуже.

– Уж конечно, не стоит объяснять это мне!

Братья и их жены, по мнению Битси, не проявляли достаточного внимания. Особенно гневным взглядом Битси наградила Джанин, которая однажды отказалась везти Конни на химиотерапию, потому что младшенькая ждала в тот день в гости подругу.

– И ты сама видишь, сколько сил уходит у папы, – гнул свое Мак. – Лето было достаточно скверное, а в сентябре начнется школьный год, и я вовсе не понимаю, как он будет справляться. Он заговорил насчет досрочной пенсии, но он же так любит преподавать. Ужасно будет, если он бросит школу как раз тогда… перед тем как ему придется думать, чем заполнить свои дни, ты понимаешь? Мы решили, что ему следует нанять для мамы сиделку.

– О! – пробормотала Битси. Какое облегчение! Она-то страшилась, что они предложат ей самой ухаживать за мамой или даже перевезти маму к себе.

– Но они оба воспротивятся. Папа скажет, что хочет сам ухаживать за мамой, мама скажет, что ей вовсе не нужна помощь.

– Она ужасно упряма! – взорвалась Лора. – Неужели она не видит, как сама же все усложняет? Не поддаваться слабости – это все прекрасно, очень отважно и героично, только в реальной жизни от этого можно сойти с ума. Вечно устраивает проблемы, которые сама не может решить, отказывается от ходунков и даже от трости, непременно хочет побывать в ресторане, где до туалета сто миль и три лестничных пролета…

Битси прекрасно знала, о чем речь, но слышать это от невестки, даже не от настоящей родственницы – такая уверенная и профессиональная, оправа «кошачий глаз», брючный костюм, жакет с прямыми плечами, – было оскорбительно.

– Ох, Лора! – вздохнула она. – Кто знает, как мы сами поведем себя в подобной ситуации?

– Хочется верить, что мы примем ее со смирением! – рявкнула в ответ Лора. Муж глянул на нее предостерегающе.

Эйб явно разволновался, но Лора в его сторону и не смотрела.