Удовольствие гарантировано

Тогда у меня будет все, что пожелаю: успешный бизнес, милая квартира в Вилладж и свидания, когда захочу.

Конечно же, приятный бонус — петь сегодня в битком набитом клубе. Ладно, в этом переполненном клубе помещаются только пятьдесят человек, но мне все равно. Я не пытаюсь построить карьеру ресторанного певца. Просто наслаждаюсь вторым моим любимым хобби.

Всегда в строгом темно-синем костюме, я привожу публику в восторг от старых стандартов. Мужчины и женщины потягивают коктейли из медных кружек и джин с тоником из высоких бокалов, украшенных дольками лайма. Ступни постукивают в такт музыке.

Погрузившись в заключительный номер — обновленный вариант песни «Проклятие больного сердца» Фрэнка Синатры, — я замечаю трех женщин в джинсах и черных топах, которые, вероятно, на девичнике.

Хорошенькая брюнетка проводит пальцем по ободку бокала и хлопает ресницами, глядя на меня. Ох, предательский знак, означающий что сегодня меня ожидает счастливая ночь.

— …ты сделала меня таким. Надеюсь, ты довольна...

Я не утверждаю, что пою в «Джин-Джойнте» пару раз в месяц, чтобы добиться результата.

Просто, это не повредит.

Микрофон и пианино — идеальный пролог к моему первому любимому хобби. Но есть кое-что, чего я хочу больше, чем вечернего секса, — быть абсолютным хористом, когда мой номер подойдет к концу.

— …это проклятие больного сердца, — пою я, заканчивая песню. — Большое спасибо, что пришли. Обязательно будьте рядом со своими близкими. С вами был Гуд Мен, до скорых встреч.

Прохожу сквозь толпу, но брюнетка, покусывая уголок губ, встает на пути и предлагает:

— Я могу снять это проклятие.

— Спасибо, что пришла сегодня, — говорю я, быстро касаюсь ее плеча и направляюсь к бару. Я хвалю себя за хорошее поведение.

— Виски, — предлагает моя сестра Трули, владелица «Джин Джойнт», и пододвигает стакан. — Мне нужно взять тебя за руку и увести отсюда прямо сейчас, чтобы ты не поддался искушению?

— Нет. Я планирую уйти один.

Она с сомнением понижает голос.

— Я видела, как эта девчонка строила тебе глазки. Были ли эти глаза полными желания трахни-меня или они флиртовали со-мной-и-давали-мне-что-то-о-чем-нужно-подумать-позже?

Я постукиваю себя по подбородку, делая вид, что размышляю.

— Мне кажется, что это были глаза типа, отведи-меня-в-кабинет-твоей-сестры-и-возьми-меня-за-дверью.

Дождавшись, как я отопью, Трули шлепает меня по плечу.

— Мерзко. Это отвратительно. Мне срочно нужно выбросить этот образ из головы. Поговорим о скрепках для бумаг.

Я смеюсь.

— Скрепки для бумаг — это фантастическое изобретение, известное не только своей способностью скреплять страницы вместе, но и способностью держаться на плаву.

Она моргает.

— Подожди. Бумажные скрепки не тонут, плавают? Это потому, что они легкие?

Я отрицательно качаю головой.

— Не-а, это из-за поверхностного натяжения. Молекулы воды держат достаточно крепко, чтобы…

Сестра машет рукой.

— Так ладно. Это сработало. — Она прижимает ладони к стойке. — Ну и как там дела с пятничным ужином?

Я стучу по дереву на удачу.

— Если все пойдет хорошо, эта клиника станет моей, как мы с Дугом и обсуждали уже много лет. Наконец-то, верно?

Она счастливо вздыхает.

— Нужно это отпраздновать. Папа всегда хотел для тебя этого.

— Я знаю, рад, что наконец-то сделаю это. Закончить то, что начал отец — это была большая мечта с тех пор, как я окончил ветеринарную школу. Сделать шаг, который он не мог.

— Все будет замечательно.

Трули наливает себе диетическую колу и поднимает стакан, предлагая тост. Мы чокаемся, и каждый делает глоток.

— А когда все будет сказано и сделано, ты снова свяжешься со Слоун?

Это имя заставляет меня вздрогнуть.

— Слоун?

Трули хихикает.

— Да, Слоун, — говорит она, напоминая.

Эта женщина не ускользает из моего сознания на долго с той единственной насыщенной недели, которую мы провели вместе семь лет назад.

— Слоун, та женщина, в которую ты когда-то был без памяти влюблен. Та, о которой ты спрашиваешь меня каждый раз, столкнувшись с ней, желая узнать, не нашла ли я какую-нибудь гигантскую лазейку, которая позволит тебе ухаживать за ней, женщина, из-за которой ты здесь поешь.

Я отшатываюсь назад, словно Трули, просто сбила меня с ног силой своих бурных слов.

— Кажется, это имя и впрямь что-то напоминает.

Она смеется.

— Ну так как, ты с ней свяжешься?

— С чего бы это?

— А разве все не изменится, когда сделка будет заключена? Неужели вы не можете наконец стать парой Слоун и Малоун? Кстати, рифма смешная.

— Это всего лишь минутный смех.

— Так… — Ее глаза расширяются.

Я пожимаю плечами.

— Даже не знаю, не думал об этом.

Трули наклоняется вперед, в ее голубых глазах мелькают искорки, подбородок вызывающе сжат.

— Лжец.

Внезапно в наш разговор влезает девушка с высоким голосом.

— О боже, вы что, однояйцевые близнецы?

Трули закатывает глаза. Она — мой близнец, и потому, что у нас очень похожий цвет кожи, темно-каштановые волосы, темно-синие глаза, — мы уже ответили на этот нелепый вопрос.

Я резко перевожу взгляд на брюнетку.

— Просто у тебя такие же волосы и все такое, — говорит она, дико жестикулируя от Трули ко мне.

Моя сестра отвечает:

— Да, это так. Возможно, вы видели нас в Книге рекордов Гиннесса как первых в мире однояйцевых близнецов мужского и женского пола.

У нее отвисает челюсть.

— Это так здорово. Я не могу поверить, что встречаю одинаковых мальчика и девочку — близнецов. Думала, что это всегда был только один пол.

Я указываю на свою сестру.

— В утробе матери у нее был пенис, но он отвалился при рождении.

Трули швыряет в меня полотенцем, а брюнетка смотрит на меня с отвисшей челюстью.