Угарит

– Что это? – удивленно спросил мальчишка.

– Ракета, – машинально ответила я, подрисовывая бьющее из сопла пламя.

– Что есть… ракяту? – поинтересовался мой неугомонный собеседник.

Я попробовала объяснить, но чем больше говорила, тем круглее становились глаза мальчишки. Казалось, еще минута, и они совсем вылетят из орбит.

– Ты прилетела на огненной колеснице? Ты можешь ее огнем сжечь всех врагов? – затараторил он, захлебываясь от вопросов.

– Да ни на чем я не прилетела, мы из дыры вылезли… дыры в земле, – пыталась втолковать ему я, но парень недоверчиво смотрел на меня и отрицательно мотал головой.

– Зачем госпожа обманывает меня? – укоризненно спросил он. – Все знают, что боги живут на горе Цафон. На гору не ведут пещеры. А подняться на гору не может ни один смертный. Я понял, ты туда летишь на колеснице!

Мысленно прокляв упрямого младенца и всю его родню, я приложила палец к губам. Еще не хватало, чтобы он растрепал о своих выдумках в деревне, кто его знает, к чему это все может привести. И так на меня Венька постоянно ругается, что я слишком много болтаю, и грозит всевозможными карами. Проверять, что эти обещания могут означать на практике, мне как-то совершенно не улыбалось…

– Ты сообразительный мальчик. Только молчи о том, что ты понял, хорошо? Это тайна, секрет, ее людям знать не положено. А если ты станешь болтать, боги рассердятся на тебя и пошлют колесницу, плюющуюся огнем и камнями. И эта колесница найдет тебя, где бы ты ни был.

Впечатленный масштабом последствий, юный козопас пообещал держать язык за зубами, но перед уходом поинтересовался, а что ему будет, ежели он окажется умником и сохранит секрет. Мысленно пожелав малолетнему вымогателю основательное расстройство желудка, чтоб ему деньков этак пять сидеть без движения, я порылась в наружном кармашке рюкзака, с которым не расставалась ни днем, ни ночью, и обнаружила маленькую потемневшую монету с портретом кого-то из американских президентов (вечно я в них путаюсь, вот незадача!).

Затертый цент был объявлен талиманом, способным обеспечить владельцу долголетие и процветание. Обрадованный пацан сунул монетку за щеку и издал пронзительный клич, собирая свое разбредшееся стадо.

– А я вздохнула и пошла домой, к заигравшемуся в солдатики другому мальчику. Он у меня тут еще вздумал фольклор местный собирать, кстати. Да и мне проще по его записям языкам учиться… Оно, конечно, не без пользы, только на меня всё меньше было у него времени с этой его войной. Вот и оставалось потихонечку переводить, что он записал, для практики.

14

Когда разрушен был город,Разрушен Угарит прекрасный,Уничтожен город родимый,Погублен злою судьбиной —Один пронзен был копьем,Двое сражены мечом,Троих погубил голод,Четверых чума уморила,Пятерых забрал себе Рашапу,Шестерых поглотил Ямму,Семеро – вот добыча Муту!Народ тогда рыдал безутешно,Плакали и стенали люди,Слезы падали весом в шекель,В два шекеля – орошали землю.День за днем скорбели люди,Мольбу не прекращали ночью,Проливали слезы пред Илу,Звали на помощь Балу,О жалости взывали к Анату!Собрались боги на Цапану,На священной горе Цапану,Совет на Цапану держали боги,Решали судьбы Угарита.Речь держал перед ними Муту:«Пасть я широко разинул,Верхняя губа облаков коснулась,Нижняя уперлась в землю.Поглотил я без остатка город,Народ его, словно мошек,Пленил их, связал и запер.Угарит – вот моя добыча!»Речь держал Балу,Говорил Облачный Всадник:«Муту, велика твоя сила,Муту, и меня пленял ты,Но я расторг твои оковы,Я воскрес, ожил, воцарился!Даже боги тебя трепещут,Даже боги уступают дорогу —Не уйдет ни один живущий,Пасти твоей не избегнет!Но настала пора пробужденья,Возрождения час пробил,Отправим Вестников на землю,Да вернут судьбы Угарита!»Услыхала Дева Анату,Услыхала сказанные речи,Сказанные сыном Дагану,Поднялась со своего престола,Сотрясла могучие чресла,Рот свой разверзла и сказала,Проронила драгоценное слово:«Боги, мы наслали Пожиравших,На город наслали Раздиравших —Угарит они пожирали,Наследие его раздирали.Бык Илу, дай повеленье —Пожиравшие Учителями станут,Раздиравшие Целителями будут.Вестников отправим на землю,Угариту да вернут процветанье!»Бык Илу сидит на престоле,Бык Илу богами правит,По сердцу Быку Илу речи,Речи Девы Могучей Анату,Речи Облачного Всадника Балу.Изрек Бык Илу свое слово:«Муту, велика твоя сила,Не отнять у тебя добычи.Ямму, глубока твоя бездна,Не одолеть твоей силы.Рашапу, горячо твое пламя,Не залить его водам многим.Если буйствует ваша сила —Кто на земле уцелеет?Если не удержите руку —Что останется от Угарита?Вестников отправим на землю,Да вернутся судьбы благие».Вестники пред богами предстали,Вестники явились на совете:Бин-Йамину, повелитель битвы,Да искусная дева Йульяту.Говорит им Бык Илу,Вещает им Дева Анату,Повелевает Облачный Всадник,Наказ им дают все боги:«Бин-Йамину, воин могучий,Йульяту, умелая дева,Не медлите, запрягите ракяту,Огненную колесницу ракяту,Спешите в землю Угарита,Возвестите людям перемены,Судьбы благие им верните!»Йульяту запрягает ракяту,Бин-Йамину правит колесницей —Летят они с Цапану на землю,Из земли являются людям,Озаряют молнией без грома,Одаряют образом без плоти,Возвещают судеб перемену,Возвращают судьбы Угариту.Бин-Йамину войне их учит,Врагов мечом прогоняет,Серебро на войне добывает,Отнимает у врага железо.Йульяту болезни их лечит,Благовонным платом утирает,Красоту возвращает девам,А мужам – мужескую силу.Народ Угарита ликует,Быка приносит он Илу,Козленка заколает Балу,Ягненка дарует Анату,Воспевает всем богам песню,Вестников чтит и кормит,Вестникам творит возлиянья.На священной горе ЦапануПразднество людское заметно,Слышно ликование народа:Судьбы его переменились!

15

Военная подготовка, на самом деле, оказалась делом куда более муторным, чем изначально предполагалось – но вместе с тем и куда более захватывающим. Так уже сколько раз бывало в жизни: вот думаешь только попробовать, а потом уже не можешь развязаться. Я так и квартиры в Москве ремонтировать начал, сначала просто чуток подработать решил. И в компьютерные игры одно время так, и… ну, ладно, об этом не будем.

Только в этом мире военруком я становиться вовсе не хотел, но раз уж было принято решение вложить мои знания и умения в создание боеспособного отряда, то приходилось соответствовать. Только неожиданности подстерегали буквально на каждом шагу.

Во-первых, материально техническая база оказалась совсем не такой, как хотелось бы. В деревне было ничтожно мало железа. Собственно, чего еще можно было ожидать? У них уже начался железный век, это ясно (бронза тоже использовалась, в основном для мелких деталей или украшений), причем начался не слишком давно. Своего производства железа в деревне не было, получали его путем обмена из одного селения, что было подальше от моря, и ценилось оно очень высоко, разве что серебро было еще дороже, а золота так и вовсе никто в деревне не видывал. Поэтому все железные инструменты были буквально наперечет, тем более оружие – те два меча, которые мне принесли, нужны были скорее для ритуальных целей. Деревня периодически отправляла священное посольство в расположенное где-то поблизости святилище, да еще вела иногда важные переговоры, и вот на такой-то случай старейшине без меча и щита появляться было бы совсем не гоже.

Владеть этими мечами на самом деле никто не умел, да и сам я тоже, несмотря на репутацию великого воина. Она меня, надо признаться, скорее беспокоила, чем радовала: как то еще отрабатывать ее придется? А я вот про бои на мечах разве что фильмы смотрел, имел о них очень приблизительное представление. Немного разве что ножом владел. Впрочем, я и копьем никогда не умел драться, но тут всё действительно выглядело проще, по аналогии с огнестрельным оружием в рукопашном бою.

Так что решил я сосредоточиться на копьях – но их тоже было всего пять штук, и сперва было непонятно, как можно увеличить арсенал. Теоретически, конечно, можно было перековать на копья несколько железных сошников, бывших в деревне – благо, время посева было еще не скоро, только что убрали озимый урожай ячменя и скоро собирались убирать пшеницу, а пахота предстояла теперь только осенью, в период дождей. В деревне был один условный кузнец, владевший основами ремесла в достаточной мере, чтобы заточить тупое и выпрямить гнутое, но надежды на него было мало: такой, пожалуй, и сошники погубит, и копий нам не сделает.

Что касается стрелкового вооружения, то луков в деревне не было вообще. На охоту тут не ходили, воевать тоже всерьез не доводилось. Из молодежи кое-кто владел пращой, чтобы отгонять хищников от овец и коз (в окрестности водились и лисы, и волки), но взрослому мужчине брать в руки пращу было не по статусу.

В изобилии можно было изготовить самое простое вооружение – палки да дубины. Только какой от них толк? Сперва я было решил прилаживать к палкам кремневые наконечники и использовать их как копья, но вышло не очень успешно: надо же было найти подходящий камень, потом его правильным образом обтесать, потом надежно привернуть к древку. В деревне этого делать не умели. Человечество на заре своего существования отрабатывало эти технологии столетиями, у нас таких сроков не было.

Юлька подала дельный совет: наконечники копий стали делать костяными. В самом деле, расколотая кость может быть достаточно острой, а главное, она легко поддается обработке – можно и бороздки прорезать, и дырку просверлить, чтобы закрепить наконечник на древке. Так что производство постепенно наладилось, так что всего через месяц у каждого воина было собственное костяное копье. Броню не пробьет, конечно, но против легковооруженных мазуриков сгодится.

С защитой было совсем плохо. Шлемов и панцырей в деревне не водилось в принципе, щиты изготавливать никто не умел, а те два, что нашлись, составляли единый ритуальный комплект с мечами. Да и рассохлась их деревянная основа от времени, кожа местами полопалась, боевая пригодность была более чем сомнительной. Юлька заговорила было о кольчугах, но изготовить потребное количество качественной проволоки было совершенно нереально – прежде всего, из-за отсутствия железа. Да и плести эти кольчуги тоже как-то надо уметь.

Так что если нам и предстояло воевать, то пока безо всякой защиты.

Но трудности с вооружением меркли перед трудностями с организацией боевой учебы. Это было нечто немыслимое: толпа ни за что не хотела становиться воинским подразделением, субординации не признавала, даже построить ее было нереально. Промучившись с ними неделю, я заново разбил их по взводам, в соответствии с возрастом: старшие в первом взводе, средние во втором, а молодежь – в третьем. Назначенные наугад в первые дни командиры с обязанностями не справлялись и справляться не хотели, так что их я разжаловал, не без ропота с их стороны (оказывается, некоторые из них успели обложить своих подчиненных небольшой, но приятной данью в свою пользу). Без них стало даже несколько проще. А потом объяснил, что впредь буду назначать в отделенные только тех, кто проявит особые успехи в боевой подготовке, а уж место взводного нужно будет заслужить особым подвигом.