Угловой дом

На рассвете, делая зарядку, я поглядывал на строящийся бассейн и на рабочих из пластилина на веранде соседа. Они продолжали безропотно держать на плечах тяжелую трубу, — бросить на землю не могут, а до буровой никак не дойдут. У них все еще не было лиц, но уже не так отчетливо выпирают мускулы.

Вскоре бассейн был готов. А еще через день, вернувшись с работы, я увидел: бассейн полон; воду привезли поливальные машины.

Сосед позвал меня осмотреть бассейн. Такой широкий, глубокий, что можно плавать.

— Поздравляю, — сказал я, — много воды — к счастью, к богатству.

— Понадобится вода, бери, не стесняйся.

— Спасибо, но мы уже закончили поливку виноградника.

— Завтра принимаюсь за новое дело. Виноградник и сад требуют большого ухода. Что это за участок — без колодца, буду рыть.

— Верно говоришь, сосед.

И правда: дача без колодца — не дача.

— И ты, Алислам, вздохнешь свободно, сам видишь, одного колодца нам на двоих мало, и бассейн мой теперь требует много воды.

Идя к себе, я бросил взгляд на веранду соседа. Работа его была прикрыта простыней. Мне вдруг стало не по себе. Белая тряпица напомнила мне… Впрочем, не стоит об этом. Может быть, сосед прикрыл своих рабочих, чтобы пластилин не пылился.

Сосед опасался, что вода в будущем колодце будет солоноватой, но нет, оказалась приятной на вкус. К колодцу приладили электронасос. Вода сначала попадала в бассейн, а оттуда по трубам — на виноградник и в сад, к фруктовым деревьям.

Однажды утром я был вынужден сделать крюк вокруг дома соседа. Я пошел напрямик через его сад, своим обычным путем, как вдруг у дома его на меня набросился свирепый пес. Я едва отскочил в сторону. Пес метался по цепи, утробно рыча. Уши его были коротко подрезаны — это был волкодав. «Только этого недоставало! — подумал я. — Прощай тишина и спокойствие!»

Большинство дач вблизи Баку окружены высокими каменными заборами. Когда я гляжу на них, мне становится грустно и обидно. Я начинаю тосковать, если не вижу горизонта. Скажу откровенно: беря этот участок, я мечтал вдоволь насладиться далью, простором, небом. Утром, встречая восход, я видел на горизонте привычный лес вышек нашего нефтепромысла, на солнце искрилась морская гладь.

Сосед, по примеру других, начал окружать свой участок высоким забором.

Наша дача расположена ближе к морю. Ограду начали возводить с дальнего к нам угла; серая стена постепенно приближалась к нам; камень плотно укладывали ряд за рядом, один к одному; первые пять рядов от земли сплошняком, верхние три — с просветами; квадратные оконца напоминали крепостные бойницы.

Укладка забора близилась к концу.

Накануне вечером я вернулся домой короткой дорогой; завтра, когда забор будет готов, мой путь удлинится по меньшей мере на десять минут; придется обходить соседский забор.

Утром, направляясь к электричке, я не смог увидеть стол на веранде; лишь край простыни белел на скульптурной группе. В последние дни я чувствовал себя разбитым и подавленным; наверно, оттого, что нефть обманула наши ожидания. Мы достигли проектной глубины, но скважина не дала нефти. Придется бурить дальше.

Вечером забор соседа замкнулся. Я стоял у себя на терраске и видел только красную черепичную крышу.

Сосед пригласил нас в гости. Когда мы с женой ступили на его участок, послышался лязг цепи, и глухое рычание сопровождало нас, пока мы не зашли в дом.

Мы ели, пили…

Провожая нас, сосед задержался у калитки, положил руку мне на плечо.

— Не осуждайте нас: вот, мол, построил забор, отгородился, — тихо сказал он. — Пусть наши участки врозь, зато сердца — вместе. Помни, Алислам, для друзей никаких заборов не существует.

Сосед говорил искренне, я верил ему.

— На участке еще столько дел!.. — он вздохнул.

А я смотрел в сторону веранды. Белой тряпки не было видно. В последние дни стояла жара, пластилин расплавился и потек; труба на плечах рабочих покривилась, руки их опустились, колени подогнулись, — это уже не были прежние энергичные работяги.

Они уже никуда не торопились.

У меня заныло плечо. Сосед, будто почувствовав это, убрал руку.

Солнце давно село.

Было душно и так тихо, что слышалось ритмичное дыхание моря. Жаль только, до него не так уж близко.

Хотелось освежиться, хотелось глотка чистого воздуха.

Аквариум*

Пер. И. Печенев

В большом домашнем аквариуме из толстого стекла жили рыбки: пестрые гуппи с колышущимися хвостиками, быстрые черно-бархатные моллиенезии, похожие на замшелые речные камушки, полосатые тернеции, два красных меченосца. И гурами.

Степенные, серьезные гурами с двумя темными пятнышками по бокам походили в солнечных лучах на кусочки перламутра, а вечером они окрашивались в цвет серебра. В свете электрической лампы, которая горела за аквариумом, были отчетливо видны голубоватые прожилки в их тельцах.

Каждое утро черноглазый мальчуган подходил к аквариуму и кормил рыбок. В воду падали дафнии — живые красненькие точки; рыбки набрасывались на них и проглатывали.

Красный меченосец с сабелькой в хвосте продолжал гоняться за своей розовотелой подругой, догнав ее, плыл сзади, — сам не ел дафний и ей мешал. Они насыщались после всех, находя вкусных рачков за белым камнем на дне аквариума, внутри плоских ракушек, в складках небольших морских раковин и среди зеленых водорослей.

Черноглазый мальчик подолгу разглядывал рыбок.

Гурами подплывали к толстому стеклу и застывали без движений, глядя умными спокойными глазами в черные блестящие глаза мальчика, каждый из которых был величиной почти с них самих. Перед ними были два таинственных бездонных колодца, в которых они видели самих себя: кусочки перламутра на черном бархате.

Когда не было живого корма, мальчик давал рыбкам сухой — высушенных маслянистых дафний. Он растирал пальцами комочки корма, который, падая на поверхность воды, мгновенно подергивал ее серой шероховатой пленкой.

Рыбки всплывали наверх. Они заглатывали сухой корм с воздухом, давились. Им не нравился сухой корм. Но они знали: так будет не вечно, настанут дни, когда они опять начнут лакомиться сочными живыми дафниями, — только бы видеть по утрам у аквариума черные блестящие глаза, только бы не гас в них беспокойный огонек, только бы заглядывать в эти глубокие, черные колодцы, бездонные, таинственные миры.

От сухого корма вода становилась мутной.

Раз в две недели мальчик вылавливал рыбок марлевым сачком и выпускал их в большой эмалированный таз с водой. Вода в аквариуме должна быть чистой, песок надо периодически промывать, стенки протирать, а разросшиеся водоросли — подрезать. Глядя, как гурами трепыхаются в марлевом сачке, мальчик улыбался: «Не бойтесь, я не отниму у вас воду!»