Угол падения

Доминик был уверен, что в связи с его невозможностью открыто передвигаться по стране его участие в этом деле ограничится лишь поездкой в Миннеаполис. Маловероятно, что буянившая в квадрате Палермо сучка в красном проживает поблизости от Чикаго или того же Миннеаполиса. Она могла подключиться к Менталиберту из любой точки мира, и разбираться с нахальной сagnetta и ее дружками, скорее всего, предстояло кому-то другому, только не Аглиотти.

А теперь все складывалось так, что карать в действительности было некого. Нет, конечно, в запасе у Трезубца оставались еще проживающие по свету родные и близкие членов «Дэс клаба», однако и тут возникала одна загвоздка. Со слов Эберта, каждый из согласившихся на танатоскопию пациентов не больно-то ладил со своей родней, а некоторые и вовсе находились с ней в открытой вражде. Оно и понятно: вряд ли кто-то решит добровольно разорвать отношения и уйти навсегда из дружной счастливой семьи, променяв ее на Менталиберт. Де Карнерри мог при желании вырезать семьи всех двадцати «мертвецов», но что бы это дало Щеголю, кроме сомнительного морального удовлетворения и новых проблем с законом? М-эфирные панки из «Дэс клаба» как жили, так и будут продолжать жить в свое удовольствие, наплевав, что где-то в реальности Южный Трезубец проливает кровь их давным-давно забытых родственников.

Доминику не требовалось иметь семь пядей во лбу, чтобы предсказать: когда Массимо узнает все нюансы этого дела, он выберет иную стратегию ответного удара. Такую, которая тоже пока не имела аналогов в истории межклановых войн сицилийцев…

– Если вам это интересно, то идея создания «Дэс клаба» принадлежала вовсе не мне, – признался Эберт. – Один из работавших на меня креаторов – Грег Ньюмен, чертовски талантливый в своем деле парень – был в курсе, что я провожу на животных опыты по танатоскопии. Единственное, что мне не удавалось, это переселить ментальных двойников собак и шимпанзе в М-эфир. Загвоздка в том, что он принадлежал исключительно нам, людям, и полностью отторгал иной разум. Не потому, что сознание братьев наших меньших несовершенно – просто оно функционирует абсолютно по-другому. Мои эксперименты буксовали, и как ученый я был в отчаянии. И вот однажды Грег пришел ко мне с шокирующим предложением выступить в качестве добровольца и помочь завершить мою застопорившуюся работу. И я согласился, хоть и понимал, что человек идет на такой шаг не от хорошей жизни. Бывшая супруга Ньюмена крепко нагрела его на бракоразводном процессе, и Грег был фактически разорен. Вдобавок у него намечались крупные нелады с законом; кажется, что-то связанное с налоговыми махинациями. В общем, я пошел ему навстречу, а он в качестве ответной благодарности завещал институту свое тело. Мистер Лоу, вы имеете представление, сколько сегодня на рынке органов стоит натуральный, а не клонированный товар? Это ведь баснословные деньги! Благодаря Ньюмену наш маленький институт сумел рассчитаться почти со всеми кредиторами, а Грег ловко выкрутился из своих неприятностей, навсегда переселившись в Менталиберт.

– Грег Ньюмен – это и есть тот самый Демиург, который теперь руководит «Дэс клабом»? – спросил Доминик.

– Верно, речь идет о нем, – кивнул Эберт. – Мой креатор всегда был неугомонным малым, поэтому, угодив в Менталиберт, он сразу же развернул в нем кипучую деятельность. Мы попросили Ньюмена не распространяться о том, каким образом он получил «вид на жительство» в М-эфире, но Грег нас не послушался. На всех углах он, конечно, о себе не трепался, однако выдал секрет многим своим друзьям. За нарушение договоренности мы хотели было в отместку расторгнуть с Демиургом контракт, но потом…

– В смысле, вы собирались уничтожить его загрузочное досье? – перебил собеседника Аглиотти, быстро вникающий в прежде незнакомую для себя ситуацию.

– Ну да, а как иначе мы могли призвать к ответу вышедшего из-под контроля либерианца? – с неохотой признал старик. – Но Грег уговорил нас этого не делать, предложив весьма заманчивую сделку…

– Регулярную поставку «на убой» тех, кто разочаровался в жизни и решил навечно раствориться в М-эфире? – догадался Тремито, не дожидаясь, пока профессор подыщет упомянутой сделке цивилизованное определение. – Людей с неуравновешенной психикой, но с отменным физическим здоровьем, чтобы они были в состоянии заплатить вашему институту за сеанс танатоскопии.

Эберт лишь молча развел руками: дескать, все правильно; что тут еще можно добавить?

– Значит, самое ценное, чем обладают члены «Дэс клаба», – это их загрузочные досье? Как интересно! – Аглиотти откинулся на спинку стула и с победоносным видом скрестил руки на груди. – Вернее, я оговорился: не «мертвецы», а вы являетесь полноправными распорядителями этих мнемофайлов! В скольких копиях они существуют?

– В трех, – опустив глаза, ответил профессор после короткой паузы. – Оригинал находится в постоянной готовности к отправке на Полосу Воскрешения у оператора М-транслятора, а две копии хранятся в институтском мнемоархиве.

– Как извлечь оттуда эти файлы?

– Никак, мистер Лоу. Для мнемофайлов еще не изобретено материальных носителей. Все операции с ними возможны лишь в пределах М-эфира. Мы можем переслать их со своего М-транслятора на любой другой, креатор которого в данный момент подключен к Менталиберту, – это единственный вариант заполучить досье «Дэс клаба». Только здесь я вам уже ничем помочь не могу. Сегодня в институте всем распоряжается Абрахам Эванс. Но, насколько мне известно, неделю назад он с семьей улетел в отпуск в Европу, а без него никто не вправе осуществлять операции с ценными мнемофайлами.

– И черт с ним, с Эвансом. Сотрудники института дежурят на трансляторе круглосуточно?

– Разумеется. Помимо контроля над «Дэс клабом» у них в М-эфире много другой важной работы.

– Дежурный имеет доступ к загрузочным досье пациентов?

– Да, но только к тем, которые находятся в банке оперативной памяти транслятора. К архивным документам у дежурной бригады нет доступа.

Имевшаяся у Аглиотти информация о службе безопасности института совпадала с той, что была известна Эберту: пять охранников, трое из которых патрулировали периметр, а двое постоянно находились в главном здании. При желании группа Тремито могла бы ворваться на институтскую территорию и попросту перебить охрану, но у Доминика были соображения, как обойтись без паники и шума. В свете только что узнанных фактов штурм здания являлся для сицилийцев невыгодным. Обычное уничтожение досье – изначально запланированная Щеголем диверсионная акция – было чревато не теми последствиями, на какие рассчитывал де Карнерри. «Мертвецы» не кинутся перерегистрироваться к администратору, ибо они не нуждаются в алгоритме входа-выхода. Все, чего добился бы Аглиотти, продолжай он действовать по плану, – сделал бы членов «Дэс клаба» смертными. Ощутили бы они каким-то образом на себе эту перемену, неизвестно. Но разыскивать их после этого в Менталиберте для окончательного уничтожения будет крайне муторным, а скорее вообще невыполнимым делом. Скользкие «мертвецы» быстро почуют опасность и тут же рассеются по безграничному М-эфиру, только их и видели.

Доминик намеревался выйти на связь с доном Массимо и попросить того срочно отрядить ему в подмогу толкового креатора для приема стратегически важной информации. А уж как подобраться к нужным мнемофайлам, Тремито сориентируется…

– Что ж, профессор, благодарю вас за консультацию. – Выяснив все, что ему требовалось, Аглиотти поднялся со стула и ободряюще похлопал старика по плечу. – Я рад, что вы проявили благоразумие, и, надеюсь, сохраните его до вашего последнего часа. Вам повезло: у вас хорошая заботливая дочь. Непременно вспомните о ней, если вдруг надумаете поведать кому-нибудь о нашем разговоре. Не падайте духом – в конце концов, рано или поздно все мы там будем.

Эберт не ответил и даже не посмотрел на Доминика. Сгорбившись, он понурил голову и закрыл лицо ладонями, будто пытался сдержать слезы. Впрочем, не исключено, что Элиот и впрямь плакал. Гости не посвящали его в свои дальнейшие планы, но старик несомненно догадался, что плоды его долгих кропотливых исследований обречены и уйдут в небытие гораздо раньше, чем он. Элиот Эберт только что ступил на путь, идущий через Чистилище, и самое тяжкое заключалось в том, что для профессора этот путь начался еще при жизни…

Глава 6

По мнению Аглиотти, институт – это было чересчур громкое название для заведения Эберта. В чикагском пригороде, где ныне скрывался Мичиганский Флибустьер, такое же по размеру здание занимала метеорологическая станция, находившаяся неподалеку от его дома. Т-образное двухэтажное строение, парадный вход в которое располагался в торце длинного крыла, стояло в центре обнесенной чугунной оградой территории площадью с бейсбольное поле. Кроме института, на огороженном участке имелась еще пара хозяйственных построек, не то гаражей, не то складов. Главные ворота были оборудованы аккурат напротив парадного входа, а контрольно-пропускной пункт состоял из обычного турникета и маленького остекленного павильона охраны. Даже при беглом взгляде на институт экспериментальной нейрохирургии становилось понятно, что никакие секретные исследования в нем не ведутся, а создан он Эбертом лишь потому, что пожилой гений с причудами не желал сидеть без дела после своего ухода из «Терры».

Институт располагался на краю лесопарковой зоны, что тянулась вдоль Миссисипи на несколько миль, и был со всех сторон окружен деревьями. Однако, не доезжая полумили до детища Эберта, Аглиотти со товарищи наткнулись на здание полицейского участка. Видимо, этим, а не безалаберностью хозяев научного заведения и объяснялся маленький штат институтской охраны. Охранники на воротах и внутри здания были готовы в любой момент нажать тревожную кнопку и вызвать себе в подмогу наряд полиции. Это обстоятельство создавало для Тремито определенные затруднения и вынуждало предельно тщательно скоординировать атаку на институт.