Угольки в долг

— Помнится, она сказала: «Я буду принадлежать только тебе».

Белый фыркнул.

— Звучит… серьезно.

— О, достаточно серьезно, чтобы использовать.

Белый вздохнул, думая.

— Я подождал бы, чтобы он остался один, но он не отходит от Ари. Тогда я устрою, чтобы они остались вдвоем, схвачу его и уберусь оттуда, пока она не остановила приказом.

— Как ты этого добьешься?

— Создав ситуацию, чтобы ему пришлось забрать Ари в безопасное место. Чтобы они были одни, — Белый улыбнулся Тени, план стал обретать облик. — И нам стоит позлить при этом отца.

Он передал свои мысли Тени. Когда он закончил, его брат хмурился.

— Это не опасно? Ари может пострадать.

Белый покачал головой.

— Нет, если мы продумаем все детали. И я рассчитываю на то, чего не замечал раньше.

— И что это?

Белый улыбался, ощущая прилив энергии впервые за недели.

— Любовь матери к ребенку.

* * *

— Тебя сложно найти, Кадин, — тихо сказал Красный король, проходя в пещеру. Она была глубоко в горах Тибета у горы Кайлас. Красный оценил значимость места. В индуизме гора Кайлас считалась местом вечного спокойствия.

Кадин устал от мира джиннов.

Кадин спокойно посмотрел на него, голубые глаза сверкали в свете свечей. Красный отметил, что марид сделал место уютным. Каменный пол покрывали марокканские ковры, масляные картины висели на стенах. Старая английская мебель стояла в просторном месте, большая резная кровать со столбиками стояла по центру, выглядя величаво, что не ожидалось от пещеры.

— Явно не так сложно, — отметил Кадин, указав на кресло перед собой.

Красный улыбнулся и сел. Он даже не сменил любимые джинсы и футболку для встречи. Если он правильно помнил, Кадин не переживал из — за традиций.

— Может, найти тебя было проще, чем я думал. Твоя дочь помогла.

Услышав о своем единственном ребенку, Кадин прищурился.

— Я говорил ей, что если король джиннов будет спрашивать обо мне, говорить правду. Мое убежище не стоит ее жизни.

— Отец, который ставит ребенка выше себя. Это что — то новое.

— Только среди королевских джиннов.

— Туше.

Кадин склонил голову, эту привычку он перенял у Азазила. Забавно, что он делал так, хоть веками был далеко от султана.

— Ты пришел сюда по причине, Красный?

— Ты был любимцем моего отца. Потому он дал тебе уйти с миром.

— Да.

— Ты должен был многое видеть, Кадин, и слышать. Что — нибудь личное?

— Говори точнее. Я не молодею.

Красный улыбнулся, забавляясь, но понимал, что он хочет знания.

— Меня не было там, когда отец создал Печать. Он не доверял моим братьям, как доверяет мне, но это мне не доверил.

— Это?

Его подозрения о происхождении Печати горели в глазах.

— Печать. Кадин. Ты знаешь, откуда она?

Кадин помрачнел, словно свечи потухли. Он покачал головой, встал, и худое дрожащее тело выдало его. Кадин близился к смерти.

— Я ничего не знаю. Прошу, оставьте меня, ваше величество.

Красный не двигался, возвышался над маридом на четыре дюйма.

— Ты умираешь, Кадин. Кто потом защитит твою дочь?

— Мою дочь?

Красный кивнул, решительно стиснув зубы.

— Ты ведь сделаешь все, чтобы ее защитить, Кадин? Я это понимаю. Я тоже пытаюсь защитить дитя. Скажи, откуда Печать, или я убью твою дочь и всех ее детей.

Ненависть вспыхнула в глазах Кадина.

— Потому я ушел. Вы забыли о чести. Эта бездумная война испортила все благородие Семерки и султана. Ее нужно было порвать на куски за созданное.

— Ты о моей матери?

— Лилиф? Разве все не сводится всегда к Лилиф? — Кадин печально покачал головой. — Я расскажу все, что ты хочешь знать, если ты защитишь мою родню.

— Даю слово.

— Это что — то значит, господин?

Красный вздохнул, грудь сдавило из — за недоверия Кадина.

— Сегодня — да.

17

Одна Красная шапочка и слишком много волков

Открытия последних дней все еще крутились в голове Ари, но, пока она сидела на уроке английского в богатой школе Эмметта Брэдфорда, она старалась сосредоточиться на задании. Вернуться в школу было странно, особенно притворяться, что ты младше и новенькая. Она никогда не была новенькой. Она почти всю жизнь росла в окружении одних и тех же людей. Сидя за столом, едва слушая учительницу о Фицджеральд, Ари вспомнила Стейси и Рейчел. Боль растеклась в груди от мысли о друзьях, о том, как они. Их ждал колледж, и Ари не могла поверить, что не видела их уже целое лето…

…с тех пор, как сорвала одеяло с мира и не увидела, что лежит на матрасе.

Много страшного.

— А что скажете вы, Марисса? — спросила высокая худая учительница английского, хмурясь, зная, что Ари не слышала ни единого ее слова.

Ари замерла на миг, решая, как поступить. Урок ей не требовался. И она всегда была такой хорошей. Может, Марисса была занозой.

Закатив глаза, она пожала плечами.

— Понятия не имею.

Учительница хмурилась.

— Не знаете или не хотите отвечать?

— Ага, это.

Класс посмеивался, учительница пронзила их обжигающим взглядом, который быстро заткнул их. Недовольно цокнув языком, она отмахнулась от Ари.

— Красивым девочкам тоже нужно учиться, Марисса, что бы ни писали в журналах.

Ай.

Ей хотелось краснеть, ведь ее еще никогда не ругал учитель. Но Мариссу не заботили упреки, ведь с заданием у нее не было времени на уроки.

* * *

— И? — спросила Фэллон, как только они встретились в коридоре после второго урока.

Ари покачала головой, понизила голос, пока они медленно шли по коридору среди учеников, с любопытством глядящих на новеньких.

— У меня в классе новенький — просто ребенок, — Ари фыркнула. — И я сыграла вредину. Даже весело, когда твое будущее не зависит от хороших оценок.

К удивлению Ари, Фэллон не рассмеялась.

— Осторожнее, — тихо ответила она со строгим видом. — Мы хотим слиться как можно сильнее. С твоими глазами это сложно — стоило подобрать тебе линзы — но мы не можем привлекать к себе внимание веселыми выходками. Нужно быть скучными и слиться. Нельзя, чтобы у джинна возникли подозрения.