Угощаю рябиной (сборник)

Он отщипнул одну ягодку, затем другую, взял на язык, почмокал, разжевал.

– Неужель с родины?

– Нет, здешняя, подмосковная.

– Ты смотри! Сколько ни обламывают, а все жива... Вот что значит русская рябина!

И он стал осторожно перебирать сухие, плотно слежавшиеся бурые и серые листья и открывать, как бы развертывать, гроздья янтарных и красных ягод.

– Да, северный виноград! Витамины!
– причмокивал он.
– У нас раньше под каждым окном в деревне два или три дерева обязательно росли. Были одноствольные, а то - кустом, от корня в четыре-пять стволов. Весной аромат по всей избе. Что за дом без своего садика под окнами! Мало под окнами, у нас даже за двором, на участке, где-нибудь около гумна отводили уголок для деревьев. Черемуху на участке обычно не сажали, от нее заразы много, на сладкое, как известно, всякая пакость лезет. А рябину сажали частенько. Наверно, ведь и в ваших местах палисаднички были? Все помнишь?

– Как не помнить! Любили и мы по черемухам да по рябинам лазить, хлебом не корми.

– Вот, вот, - обрадовался он, - хлебом не корми! А наши дети растут! Даже по крышам не лазят. Что за детство! Лошадей да коров только на картинках видят. Один рвется к бильярду, хлебом не корми, другой мечтает за руль сесть. И развязные какие-то... Мой младший на днях встретил старика Чуковского, Корнея Ивановича, - живого Чуковского!
– и спрашивает: «Как жизнь?» Вроде по плечу похлопал. А потом заглянул к нему в открытый гараж и говорит: «Я и не знал, что у вас ЗИМ!» Корней Иванович, конечно, расхохотался. Расхохочешься!

«Ну, к моим детям это не относится, - с удовлетворением подумал я, - Мои не такие, и, может, потому, что у меня их много, и не так им просто и легко живется».

А он продолжал:

– Между прочим, у нас раньше пироги пекли с черемуховыми ягодами. Зубы у всех были крепкие, ешь - хруст стоит. А из рябины не помню, что делали... Спелые кисти ее раскладывали на зиму промеж оконных рам, это уже для красоты. На белых листочках из школьных тетрадей - красные крапинки... И на рушниках вышивали рябину - хорошо!..

Воспоминания сельского романиста, его красноречие уже невозможно было остановить. Я слушал и ждал: вспомнит ли об угаре?.. Вспомнил!

– Знаешь ли, что в деревнях рябина спасает людей от угара? Зимой печи топят жарко, поторопится баба закрыть трубу, чтобы тепло сберечь, - и все в лежку лежат. Ну, принесут этакую вот связку с потолка и жрут. От наших морозов тараканы валятся, а рябина становится только слаще. Как говорится, что русскому здорово, то... и так далее. Что ты скажешь, проходит угар, голова не трещит. К чему все эти пирамидоны, анальгины, тройчатки? То ли дело натуральная целебная сила!
– И он, шумный, так захохотал, что можно было подумать, не смеется, а кричит на кого-то.
– Твоя ягодка уже оттаяла, а все еще вкусна. Я возьму веточку с собой?

– Бери, пожалуйста, не одну.

Он взял и снова начал настраиваться на воспоминания:

– Да, вот ведь как, рябина... А все-таки, что мы такое из рябины делали?..

– Настоечку, настоечку из рябины делали, вот что! Как же забыть такое?
– заинтересованно вклинился в разговор другой мой знакомый и тоже с удовольствием стал сощипывать ягоду за ягодой.

А третий неожиданно спросил:

– Что это?

– Рябина, конечно.

– Да? Рябина?
– удивился он.
– «Что стоишь качаясь»? Откуда она у вас?

– Осенью красовалась под окном, а зимой висела на чердаке.

– Это интересно, расскажите, расскажите!

Еще не разобравшись толком, действительно ли ему это интересно, я стал рассказывать. Но что, собственно, было рассказать? Чего такого он мог не знать про рябину?

– Пожалуйста, спрашивайте, что вас интересует.

– Как что интересует? Прежде всего - дикая рябина или садовая?

– Была дикая, сейчас растет на участке. Принес из лесу несколько тоненьких, задавленных кустиков, пересадил под окна, на свободе они принялись, похорошели. Пока за рябиной ухаживаешь, заботишься о ней - она не дикая, и ягода крупнеет, добреет, а перестань заботиться - одичает рябина, запаршивеет, и ягода станет мелкой, горькой, чуть ли не ядовитой.

Любознательный друг мой засиял от догадки:

– Происходит, собственно, то же, что и с людьми?

– Собственно, то же, - подтвердил я.
– Вот уже вторую осень от дроздов на моей рябине отбою не было.

– Очень интересно! И дрозды, значит, рябину любят?

– Как же, любят! Есть дрозд, которого так и зовут: рябинник.

Тут первый знакомый снова включился в разговор.

– А ты не замечал, - обратился он ко мне, - когда на рябину урожайный год, дрозды, что ты скажешь, зимовать остаются? Не замечал?

– Замечал, - ответил я.

– Конечно, не все, а которые посмелее, самые отчаянные, так сказать.

– И не одни дрозды, наверно. Кстати, в этом году так и случилось: большие стаи птиц в наших перелесках остались на зимовку, уразумели, что от добра добра не ищут.

– Очень интересно, - заговорил опять городской книгочий.
– Вот ведь какое дело! И как же вы ее приготовили, рябину?

– Что ее приготовлять? Обломал гроздья с дерева, прямо с листьями, как видите, взял веревку, привязал к ее концу палочку-выручалочку и нанизал гроздья на веревку. Вот и вся работа.

– Удивительно интересно! А что потом?

Я начал улыбаться забавной обстоятельности его вопросов. Но вправе ли я был ожидать и тем более требовать, чтобы и этот мой товарищ, у которого свой круг жизненных интересов, отличный от моего, но одинаково важный и нужный, чтобы и он смотрел на мою рябину так же, как я на нее смотрю? Не было у меня такого права. Значит, неуместна была и моя ирония. Другое дело, если бы дети мои так же интересовались всем, что касается моего детства!

– Что потом, говорите? А попробуйте!
– И я с готовностью протянул ему раскачивающуюся цветастую гирлянду.

– И что же, ягоды замерзли зимой?
– продолжал допрашивать меня горожанин.

– Ледышками стали. Да вы отведайте, не бойтесь!

– А вкус их изменился от этого? Кислые они или какие?...

Один раз он даже тронул листья, пошуршал ими, но так и не решился взять в рот ни единой рябиновой ягодки. Что же, выходит, я должен жалеть и его? Хватит ли у меня жалости на всех?