Угроза мирового масштаба 5

Я зато знаю почему.

Потому что при установке камня в рукоять ножа я что-то сделал не так, допустил какую-то маленькую ошибку, из-за которой на нем появился скол. Скол, который и привел к тому, что во время первого и последнего на сегодняшний момент использования ножа по его прямому назначению, камень сорвало, разделив единое целое на два артефакта.

И один, вместе с одним братом, отбросило на две сотни лет назад, а другой, с другим братом — в сегодняшний день. Фактически, в день, когда заново решалась судьба этого мира, в день, когда нужен был кто-то, кто поможет уничтожить змею, что за двести лет выросла настолько, что могла проглотить теперь весь мир.

И камень через вторую свою половину, — нож, — призвал змеелова.

Когда я шел сюда, все мои мысли были только об одном — как бы не уничтожить этот мир точно так же, как мы уничтожили предыдущий. Даже моих собственных сил сейчас могло бы на это хватить, а уж вкупе с мощью Вальтора, которую тот, правда, пока еще не показывал — так и подавно.

А еще раньше, до этого, все мои мысли были лишь о том, как стать сильнее, как вернуть себе свою магию, свою мощь, свои способности, то, без чего я не мог представить своего существования.

И вот я их вернул… А они оказались бесполезны.

Вся мана, которой я обладаю, все десятки и сотни плетений бесполезны против того, кто владеет Изнанкой, ведь он способен нырнуть в нее раньше, чем будет закончено даже самое простое заклинание.

Мне его не победить.

Так, как я планировал это сделать — не победить.

Все, что я могу сейчас — это открыть проход в какой-то другой мир и попытаться спрятаться от Вальтора там, возможно, даже вместе с Ванессой, с единственной, кого я успею вытащить. И если даже она под вопросом, то уж о Ноксе и Лютесе точно речи не идет, никак.

Или можно сделать кое-что еще…

— Мне тоже кое-что на руку, — усмехнулся я, поднимая ладонь с ножом и тыкая кончиком в сторону Вальтора. — Знаешь что?

— Что? — В голосе брата даже прорезался интерес.

— А то, что, в отличие от меня, ты никогда не умел принимать тяжелые решения, — ответил я, поднося к рукояти ножа вторую руку.

А потом нагнал в пальцы столько маны, что она вырвалась из них пятью яркими световыми потоками, плотно обхватил красный камень в рукояти, чтобы вырвать его к чертовой матери!..

Глава 30

Я знал, что стоит на кону и чем обернется мое решение.

Один раз этот камень уже был сорван со своего места монументальными силами самого мироздания. Это были серьёзные силы, к которым ни у меня, ни у Вальтора, ни даже у Ванессы не будет шанса хотя бы приблизиться.

Поэтому второго раза камень не выдержит.

Он просто не способен был это выдержать, ведь его снимал не аккуратный ювелир с опытом в миллиарды лет, а подмастерье кузнеца, тупой, но достаточно сильный для того, чтобы оторвать все что угодно от всего, что угодно.

Поэтому, когда вырванный с корнем камень хлестанул вокруг себя плетьми оборванных мановых потоков и рассыпался в тонкий красный порошок, скользнувший между пальцами, я никак на это не отреагировал.

Всё, что я испытал — это легкое, какое-то отдаленно сожаление, словно пережитое уже давно, а сейчас лишь восстановленное в памяти. Сожаление о том, что так много внимания уделял этому оружию, когда, оказывается, можно было решить все намного проще.

А вот Вальтор воспринял произошедшее намного ближе к сердцу, чем я.

Как только я ухватился за камень, он замер, будто громом пораженный, а когда вырвал его — Вальтор и вовсе дернулся, будто от пощечины, вскинул руку, словно пытался меня остановить, и даже вскрикнул:

— Нет! Стой!

И снова замер, глядя как по моим пальцам струится красный песок, и исчезает, не долетая до пола.

В зале воцарилась тишина, нарушаемая лишь завываниями ветра в пробитой Ванессой дыре в стене. Вальтор все так же стоял с вытянутой рукой, не шевелясь и ничего не говоря.

— Ты… — наконец произнес он. — Что ты наделал…

— То, что счел нужным, — ответил ему я, не опуская нож. — То, что и было нужно.

— Ты идиот, — мрачно произнес Вальтор, опуская руку. — Ты хоть понимаешь это? Ты же обрек себя на вечное заточение в этом мире. Ты уничтожил камень, который перенёс бы нас в любой другой мир.

— Это не столь важно. Главное, что я обрек на вечное заточение в этом мире ещё и тебя. — Я усмехнулся. — Так что даже если ты каким-то образом выживешь, даже если ты победишь меня, то у тебя не будет возможности сбежать отсюда. Ты не сможешь создать камень заново, а без него ты здесь заперт.

— Да ну? — Вальтор тоже усмехнулся. — Ты так уверен в этом, братец? А на чем основана твоя уверенность? Раньше ты опережал меня в магии, но теперь, если ты забыл, это я тебя опережаю. И не на семь лет, а на полторы сотни!

— Так вот именно. Если бы ты мог создать подобный артефакт, ты бы уже его создал. За полтора века я создал бы полдесятка таких камней… Я — но не ты.

— Я сильнее тебя, — с секундной запинкой, словно сам не был в этом уверен, заявил Вальтор.

— А толку с этого? — Я покачал головой. — Сила ничто, если ты ее прикладываешь в ненужном направлении. Первое правило магии — понимай, когда магия нужна, а когда можно обойтись без нее. Но ты не знаешь даже его, потому что наш отец послал подальше все нормы обучения и учил тебя непонятно как. Ты нетерпелив, неусидчив, не привык добиваться поставленных целей. А еще ты банально труслив. Ты так активно изучал магию биоморфов, создавая всё новых тварей, но что случилось, когда одна из них тебя самого чуть не сожрала? Ты испугался и сбежал, оставив ей на откуп все, что только было вокруг, и больше практически не лез в эту область магии и не прогрессировал в ней. Ты так активно пользовался способностями камня, который случайно тебе достался, но что случилось, когда люди предприняли самоубийственную вылазку, то есть, сделали то, чего ты не мог предположить? Ты испугался. Испугался и не смог ничего им противопоставить. А следом за этой ошибкой посыпалась и вся твоя великая армия, которая к тому моменту прошлась катком уже по нескольким странам. Даже сейчас я вижу перед собой не великого мага, я вижу трусливого младшего братца, который даже тело свое поменял на магическую болванку, которой не страшно старение, потому что он боится смерти. И даже эту болванку он попытался сделать максимально страшной внешне только лишь потому, что боится сам.

— Я ничего не боюсь! — сорвавшись на фальцет, взвизгнул Вальтор. — И уж тем более я не боюсь тебя! Я тебя уничтожу!

— Валяй, — улыбнулся я. — Даже если это действительно случится, ты все равно проиграешь. Ты уже проиграл. Прямо сейчас — ты уже проиграл. Но это неважно. Потому что ты все равно не победишь.

— Это мы еще посмотрим! — процедил Вальтор и исчез, провалившись в Изнанку.

До этого момента он игрался, наслаждался своей вседозволенностью, и ему этого хватало. Хватало показывать свою силу на других, но не на мне, чтобы вызвать у меня панику.

Но теперь паниковал он сам. И поэтому сейчас его цели сменились на другие — уничтожить меня. Рассчитаться за все десятилетия страха и гонений одной секундой триумфа.

Вот только я тоже был готов к его действиям. Я их предугадал. Я их знал.

Поэтому в то же мгновение, как только Вальтор шевельнулся, я резко опустил нож, вскрывая пространство, и тоже шагнул в Изнанку. Провалился туда широким размашистым шагом, покрывая добрых два метра, потому что запомнил, как показательно Вальтор размахивал своим огромным мечом, пытаясь достать моих ребят.