Угрюмый город

— Шапочно, — очнулся охранник. — Он бывший мент, я бывший мент, пару раз пересекались по мелочам. Только он с самого начала тут Нельсона Манделу из себя строил, от этого, говорят, и из РУБОПа ушел, поцапался с начальством. И когда свое охранное агентство открыл, не успокоился, наоборот даже. По-моему, он совершенно безбашенный тип был. Знаешь, из таких, которые просто прутся от всяких неприятностей. Я, честно говоря, так и не понял: то ли он на самом деле постоянно правду искал, то ли ему просто дурацкой славы хотелось. Ты вот выйди на улицу и спроси у десяти человек подряд про Олега. Семеро примерно с тобой разговаривать не станут, еще на другую сторону улицы перебегут от греха подальше, зато трое тебе с пеной у рта будут доказывать, что Вовк был единственный честный и смелый человек во всем Снежинске и что вывел бы он рано или поздно на чистую воду всех наших воротил: и Туманова, и Рахаева, и Пасечника, а они дожидаться не стали — убили его и концы в воду: кто будет убийство распутывать, второго такого Вовка больше нет.

— Кто такой Рахаев? — спросил Денис.

Рыбалко расхохотался:

— Может, ты еще и про Пасечника не в курсе?! Ну ты даешь! Рахаев — это, брат, такой Вяхирев или, скорее, Чубайс местного масштаба. НПЗ — его, все заправки — его, нефть, газ, бензин, лес…

В дальнем конце ресторана появился толстяк с портфельчиком, наверняка даже не подозревающий, что ехать ему отсюда придется на такси, а «Волгу» свою тащить на эвакуаторе. Он сердито выговаривал что-то старичку в костюме-тройке, старичок конспектировал выговор в блокнот и услужливо кивал. Рыбалко, заметив этих двоих, быстренько отодвинул от себя стакан с пивом и пачку сигарет.

Рассказать ему, прикидывал про себя Денис, какие безобразия творятся во вверенном ему заведении? Или не рассказывать? Решить не успел, за спиной вырос Щербак и, склонившись к самому уху, прошипел:

— Шеф, можно тебя на два слова?

— Ну, пока, — попрощался Рыбалко. — Это, конечно, твое дело слушать меня или нет, но чисто по-человечески…

11.20, время местное

— Во-первых, футбола до вечера не будет, — заявил Николай, как только сыщики поднялись в свой номер.

— А во-вторых?

— Ты что, не расстроился даже? — удивился Щербак.

— Настроился уже.

— Ладно. А во-вторых, один серьезный такой дяденька вежливо попросил меня убираться из города, пока мне башку не открутили.

— Тебе? — удивился теперь Денис. — Почему именно тебе?

— Потому что он принял меня за тебя, а я ему, что я не ты, не сказал, ясно?

— Нет не ясно. Давай по порядку. Желательно с самого начала.

— С самого начала я контакты налаживал, — сказал Николай, закуривая и устраиваясь на полюбившемся подоконнике. — Отыскал горничную, оч-чень, между прочим, ничего женщинка, хотя и в летах слегка. Зовут Наташа. Короче, обратился к ней с вопросом: нельзя ли мне второе, а лучше сразу и третье одеяло получить. А то лето тут у них какое-то нежаркое. Так слово за слово, дошли и до Игоря. Я его ей красочно описал, но ничего в ответ не добился, на этом этаже Игорь не жил. Тут я, конечно, сочинил душещипательную историю о том, как он, несчастный, обронил по случайности в номере фотографию любимой девушки, погибшей недавно в авиакатастрофе…

— Неужели кто-то мог клюнуть на такую лабуду? — возмутился Денис.

— Обижаешь, начальник! Я же по лицам читаю, какая история человеку нужна. В яблочко оказалась история. Конечно, я подробностей добавил, что, мол, прилетел Игорь в Москву, хватился фотографии, понял, что потерял здесь, а тут я как раз в Снежинск ехал, и он без всякой надежды, но, веря все-таки, что бывают в жизни счастливые случаи, упросил меня фотографию поискать. Короче, пошли мы гулять по этажам… Нет, я, конечно, понимаю, что проще было этой Татьяне Леонидовне, или как ее там, шоколадку купить и спросить, в каком именно номере жил Игорь, но отчего-то мне показалось, что на шоколад у нее аллергия. А кроме того, теперь я все входы и выходы в этой гостинице знаю. На крышу, например, попасть можно только посредством бензопилы или автогена — есть два люка, но оба какого-то черта заварены, и куда только пожарники смотрят. По противоположному от нас торцу здания идет аварийная лестница, но между четвертым и третьим этажом пролет отсутствует — опять же привет пожарникам, служебных выходов два: один через кухню ресторана, второй — мимо портье и прямо по коридорчику, но самое интересное, что практически в каждом номере одна стена, по сути, картонная, — Николай соскочил с подоконника и демонстративно постучал костяшками пальцев по стенам, звук вышел принципиально разный, — комнаты изначально построили слишком большие и потом перегораживали пополам, так что суперсекретные переговоры в номере вести не рекомендуется.

— Так какого же черта ты не с этого начал?! — возмутился Денис.

— Потому что с картонной стороны у нас сейчас никто не живет, а на предмет «жучков» я устроил самую тщательную проверку — нету. — Он вернулся на подоконник. — Смотри-смотри, грузят родимую на эвакуатор! Вот до чего жадность людей доводит.

Денис рассматривать, как грузят на эвакуатор хромую «Волгу», не стал:

— Про Игоря все-таки узнал что-нибудь?

— Жил он на пятом, в пятьдесят седьмом номере, горничная там страшненькая весьма, Ирочка. С фотографией она мне, конечно, просто из кожи вон лезла — хотела помочь, но, естественно, не смогла. Да, стыдно мне! — покаялся Николай, заметив явное неудовольствие Дениса. — Больше так не буду. Но зато удалось выяснить, что уехал он неожиданно, номер был оплачен аж до вчера, собирался, видимо, в спешке, кое-какие вещи действительно забыл. Помазок, например, зажигалку в ящике стола, футболку. Все это теперь хранится в специальной коробочке в сейфе у местного секьюрити, некоего Рыбалко, и будет храниться ровно год, а потом, если владелец не заявит свои права, будет якобы уничтожено. Надо бы с этим Рыбалкой познакомиться, а?

— Уже, — кивнул Денис.

— Тот светленький, что с тобой пиво пил?

— Он самый.

— Ну а потом я спускаюсь сюда и у самой двери встречаю замечательного субъекта: надутый такой, мобилой в носу ковыряется… Если точно для словесного портрета: примерно метр восемьдесят, вес порядка сотни, широкоплечий, ноги кривые, короткие, шея толстая, лицо круглое, подбородок скошенный, лоб низкий, глаза мутные, голубоватые, губы толстые, стрижка короткая — ежик. Короче, он меня тормозит и прямо тут же, не отходя от кассы, даже не уточняя, кто я есть, заявляет, что, мол, всяким залетным столичным фраерам здесь не рады и что этим самым фраерам, если им собственная башка дорога, надо бы убираться обратно в столицу. Я, естественно, под дурачка закосил, изобразил полное непонимание. Он тогда пробуровил что-то вроде «твой подчиненный оказался понятливее» и, вежливо сделав мне ручкой, удалился. Ясно, он Игоря имел в виду. Да, чуть не забыл, Ирочка эта сказала, что Игорь в номере ночевал регулярно, синяков и прочих отметин за неделю пребывания в городе не приобрел, окровавленных полотенец в номере она не находила, милиция к нему не наведывалась, в общем, если он с кем и вступил в противоборство…

— Понятно, — прервал Денис. — Это все?

— А тебе мало?

Денис не ответил. Он позвонил в Москву Максу. Компьютерный гений, шумно чавкая в трубку, доложил:

— Не нашел пока. Дома его нет, жена уверена, что он в Снежинске, мобильный не отвечает. На самолете он не летел, я проверил базу снежинского аэропорта, билет на фамилию Вовка не зарегистрирован, железнодорожные билеты тоже проверяю, почти уже закончил, и тоже пока ничего.

— Ладно, будут новости, перезвони.

— Не нашел? — справился Щербак.

— Пока нет.

— Значит, — задумчиво хмыкнул Николай, — либо он едет автостопом через Владивосток, либо…

— Либо он никуда и не уезжал.

— Тогда почему не показывается? Позвонить, по крайней мере, тебе на мобильный он мог?

— Значит, так, — Денис пружинисто поднялся с кровати, — ты остаешься здесь, погуляй по городу, осмотрись, может, Игорь даст о себе знать. А я…

— Погоди! — оборвал Щербак. — На это тебе точно стоит посмотреть. — Он ткнул пальцем, указывая куда-то вниз за окно. — Я просто влюблен уже в этот подоконник, с него столько интересного можно увидеть!

Денис послушно выглянул. Посмотреть действительно было на что. Внизу практически на том самом месте, где еще пятнадцать минут назад стояла «хромая» «Волга», Рыбалко беседовал с тем самым пареньком, который прокалывал колеса. Разговаривали они весьма дружелюбно, совсем даже не было похоже, что охранник застукал паренька за грязными делишками и сейчас станет чинить строгий и справедливый суд. А закончился их разговор и вообще замечательно: Рыбалко вынул бумажник и отсчитал мальчишке несколько купюр.

— Нет слов, — выдохнул Щербак. — Просто, блин, нет слов! Так куда ты там собрался?

— Проедусь к родителям Игоря. К футболу постараюсь вернуться. Если что — звони.

13.40

Игорь говорил, что родители живут в Ясных Водах. От Снежинска до поселка было километров двадцать. Но, не проехав и пяти, Денис, чертыхнувшись, съехал на обочину. Двигатель «троил», чихал и, при попытке увеличить скорость хотя бы до девяноста, откровенно захлебывался. Открыв капот, Денис проверил фильтр тонкой очистки — как он и предполагал, фильтр приказал долго жить. Тут же невесть откуда появился сочувствующий.