Ух, началось!
Шрифт:
Даша рассмеялась. Наконец! Мне стало так тепло. Она, еще улыбаясь, пояснила:
– Но куда-то идти в таком виде? Некрасиво! И как ты это себе вообще представляешь?
Я уже оделся, постоянно задевая коленями за руль, и, с трудом обуваясь, предложил:
– Давай заедем в магазин и там все тебе купим?
– Нет, спасибо, – сухо ответила она и отвернулась.
Дурень! Знал же, что Даша гордая, и все равно о магазине ляпнул. Покачал головой и попробовал исправить ситуацию:
– Ладно, давай я все с себя сниму и пойду в одних спортивных штанах? Могу босиком? Меня, например, это не смущает, как и твой вид! Самое оно!
Она вновь рассмеялась:
– Ну
Я завел машину и повез ее к «кораблику».
– А откуда ты… Ах да… – сама себе сказала она и, взглянув на знакомое кафе, опустила взгляд под ноги. И снова на лице скорбь всего мира… Ну, Даша. Я вздохнул. Припарковав машину рядом с кафе, принялся снимать обувь.
Честно… я знал, что она такого зрелища не выдержит.
– Ты что? Тео! Я пошутила! Обуйся сейчас же! – Добрых людей так легко обидеть, они такие чудесные. Я от всей души улыбнулся.
– Попалась! И я пошутил!
– Ага! Хорошо! Тогда разувайся! – потребовала она.
– Э… нет. Мне тебя еще нести!
– Куда?!
Она явно такого не ожидала. Я быстро подлетел к ее двери, распахнул и поднял Дашу, воспользовавшись ее замешательством.
Она уже на пороге прошипела:
– Поставь на место, шутник! Сейчас решат, что мы пьяные!
– А я и есть пьяный!
– Ты думаешь, это кого-то волнует?
Ставя ее на ледяной мрамор перед входом, я понял, что ничего не понимаю в женской логике.
Хотя Даша ожидала ужаса в глазах посетителей, на нас никто не обратил внимания. Точнее, не больше, чем всегда в таких случаях.
Даша села за столик в дальнем углу и, прилежно сложив ручки, произнесла:
– Ну вот, людное место… Давай говорить…
– Ты что-то особенное хочешь?
– Кофе…
– Кофе и?.. – спросил я, склоняясь к ней, чтобы еще раз прикоснуться, и вдохнуть ее благоухание, и еще раз почувствовать – она рядом. Теперь мне казалось, что тот хаос, в который превратилась моя жизнь в последнее время, остался далеко позади!
– Кофе и все, – отрезала Даша, отодвигаясь от меня вместе с железным стулом.
Я сделал заказ мальчику за стойкой и, вернувшись за столик, принялся рассматривать Дашу. Она, не выдержав, сказала:
– Тео, прекращай на нервы действовать! Давай рассказывай, как попал сюда…
Мой рассказ занял от силы пять минут. Даша молчала, нервно отбивая что-то непонятно-феерическое пальчиком о пластик стола.
– И кто это был, вы так и не узнали? – задумчиво спросила она.
– Узнали… То приглашение состряпала Индира, а вот кто меня спас и зачем-то увез сюда, я не знаю…
– А кто эта Индира?
– Ты перед кем-то дверь захлопывала? – вспомнив переговоры, уточнил я, криво усмехнувшись.
– Вроде ни перед кем. – Дашенька задумалась. – А, точно! Да, захлопывала. Так это она?! Да?
– Да, а Сейрра – ее дочь!
– Вот это да! – Дашино изумление длилось недолго, она вновь поджала губки и строго посмотрела на меня. – А что там у вас с притеснением не хищников? Что за крутой хищный оборот?
– Даш, я так сразу коротко не отвечу, попробую подробно рассказать. Мой клан – это, мягко выражаясь, разношерстная компания, связанная общими интересами по добыванию хлеба насущного и сохранению порядка с помощью сохранившихся законов давно исчезнувшего города оборотней, что располагался на севере России несколько тысяч лет назад.
Тема не самая приятная, но Даша слушала, затаив дыхание, и мне пришлось продолжать:
– Я принимаю в клан всех, абсолютно
не придавая значения, к хищному или «рабскому» обороту относится человек. Кто-то может петь, кто-то – танцевать, а кто-то – прыгать белкой. Для меня это все неважно. Главное – чтобы человек достойный!Принесли кофе. Пока я ничего себе не заказывал, надеясь на то, что аппетит придет во время еды даже у Даши. Поэтому, потягивая дрянной кофе из белой фаянсовой чашки, продолжал:
– Что ж, моя тактика оправдала себя. За четыре с лишним десятилетия управления, а бывало всякое, столь различный клан стал одной семьей. Очень богатой и заботливой по отношению к своим. Есть, конечно, бунтари, но все в меру. Насильно я никого не держу, скорее наоборот! Меньше клан – меньше проблем.
– У вас есть какие-то ограничения по отношению к нехищным? – строго задала вопрос Даша, заглядывая мне в глаза.
Сердце молнией прорезала ревность.
– Это ты о Нике? – не подав вида, спокойно спросил я. – Он чем-то недоволен? Да?
– Нет. – Она мягко улыбнулась, и я задрожал от желания поцеловать эту нежность… – Дело в его бабушке! Он рассказывал, что Валентину Петровну обижали. Я ужасно возмущалась. Дикость какая-то! Почему они это терпят? – Даша отодвинула противный кофе и с упреком уставилась на меня в ожидании пояснений.
Я подумал, что скоро сойду с ума…
– Даш, я и сам не понимал, долго не понимал, почему все так происходит.
– Теперь понял?
– Да. У нехищных нет стадного инстинкта. Вот представь: какая-то опасность… Хищные, – любые: слабые, сильные, ненавидящие друг друга – тут же объединились, сбившись в стаю, оставив распри на мирное время, а вот нехищные… – Я покачал головой. – Максимум, что они делали и делают, – собираются всей семьей против целой стаи врага. И все! А поодиночке, сама понимаешь, они никто! Да и психология тех, кто привык подчиняться наглым, неизживаема! Я буквально сорок лет взращивал у них чувство собственного достоинства. Не у всех, конечно, в основном у стариков! Родившиеся в клане всегда ощущали себя ровней хищным.
– Тебе, наверно, очень тяжело с ними было? – наконец посочувствовала Даша.
– Ужасно! Намного легче перебить правящую верхушку клана.
– Да-а? – Она замкнулась, тут же решив, что я серийный убийца. Но в любом случае говорить – так все.
– Да! У меня всегда с терпением плохо было. А наш вожак относился к своим людям как к настоящим животным.
– И ты их всех убил?!
Видимо, я окончательно шокировал девушку. Прищурившись, я секунду помолчал.
– Нет, не всех. Но в любой схватке волк борется до победы или до смерти! Но тогда я победил только вожака. Остальных – проучил. К тому моменту в клане осталось с десяток шестерок вожака и несколько чистокровных, которых он трогать опасался. А меня он еще не знал, я только появился после овладения зверем. Вожак тогда избил мою мать. Волк не может поднять руку на волчицу!
– Волк… А что это такое «овладение зверем»?
– К огромной нечеловеческой силе и длинной, в сравнении с человеческой, жизни прилагается период одоления зверя, который растягивается на несколько десятилетий.
– Как это? – Глаза Даши заблестели. Небось все по сказкам судит.
– Ужасно. Появляется необоримый зов, который уводит далеко от цивилизации. И мы десяток лет бегаем на воле, зверь зверем. И надо приложить уйму усилий, чтобы вернуться к нормальной жизни, которая пугает. Это своего рода болезнь. Тяжелая, которая ломает многих, оставляя навсегда жить в лесу.