Уходи, но останься...

Карина, сука тупая… На что она надеялась? Думала, обольет Ксюшу, испортит ей внешность, и я оставлю любимую? Дура! Она так и не поняла, влюбляются во внешность, но остаются… из-за души человека.

Пожалуй, ей никогда этого и не понять, ведь у самой Карины душа — куцая и убогая, просто пустая оболочка без содержания.

Потом мне удается поговорить с врачом.

— Мы обработали ожоговую поверхность. Удалили с кожи химическое вещество и инородные тела.

— Что, простите?

— Часть поврежденной одежды, — поясняет врач. — Потом закрыли раны асептической повязкой. Девушке невероятно повезло.

У меня становится легче на душе. Я не могу поверить, что это можно считать везением, но врач поясняет:

— По задумке злоумышленника при открытии крышки должен был сработать распрыскиватель, и кислота залила бы все лицо. Но механизм при перевозке немного пошатнулся и был закреплен небрежно. Поэтому разбрызгивание сработало не очень хорошо, большая часть пролилась в коробку. На кожу Ксении попало несколько крупных брызг, но она закрыла лицо руками, поэтому пострадали лишь руки, местами до локтя и несколько брызг на область лба. Точечное воздействие. Кроме того, хорошо, что это была именно кислота. Щелочи в этом плане намного опаснее. Они разъедают ткани так, что сложно их лечить, проникают глубоко, а кислота просто поджигает верхний слой, образуя струпы, сухая плотная корка. Их ни в коем случае нельзя сдирать, расчесывать и ковырять. Нужно сохранить их до самостоятельного отхождения. Полученные Ксенией ожоги неглубокие. Если она не станет вредить себе, то раны заживут хорошо и не будет нужды в дополнительном вмешательстве. Кожа восстановится, — обнадеживает меня врач.

После таких новостей я смог лишь обнять врача, который принес мне хорошие новости, а потом остался дежурить возле палаты Ксении до самого ее пробуждения.

Так много Ксюше пришлось перенести за последнее время. Как только Карину задержат, а Ксюшу выпишут из больницы, поедем в отпуск. К морю. в горы, или просто подальше отсюда… Куда отправимся, на самом деле не имеет значения. Я просто чувствую, что нам нужно будет сменить обстановку, наполниться новыми, хорошими впечатлениями и оставить позади невзгоды.

Будет сложно, но я готов…

Лишь бы только Ксюша не подумала, что я слишком много бед принес в ее жизнь. Наша любовь понесла такие потрясения и получила раны, как после боевых действий…

Я намерен побороться за сердце любимой. До самого конца…

***

Карину задержали в аэропорту. Она взяла билет до Минска и планировала улететь в другую страну, туда, где много родственников со стороны мамы.

Билет в один конец. Она не планировала вернуться.

И она была одна.

Без Давида…

Глава 26

Она

Прихожу в себя в клинике, испытывая приступ паники.

Руки забинтованы. Что с руками?!

Что с ними?

Я плохо помню случившееся. Все обрывками.

В лицо летит жидкость какая-то, вонь, все жжется. Боль будто до самых костей проникает, крики…

Кричу я, кричит подруга…

То, что было в клинике, не помню совсем.

Все размыто, смазано. Мне кажется, я даже на вопросы отвечать не могла.

Что с руками? Что с моими руками?!

Меня потряхивает. Хочется снять бинты и посмотреть, что под ними.

Повязка закреплена плотно. Я принимаю полулежачее положение, наклоняюсь, чтобы зацепить зубами и оттянуть вниз хотя бы какую-нибудь часть повязки.

Не могу находиться в неведении!

Мне нужно знать, что со мной. Я чувствую, с моим лицом все в порядке. Вижу свое отражение в зеркале, но ситуация с руками беспокоит меня больше всего!

Кому-то это может показаться глупостями, но я рисую, работаю руками. Для меня смерти подобной кажется мысль, что я могу лишиться возможности чувствовать кончиками пальцев, рисовать…

На фоне этой опасности все прочие проблемы кажутся мелкими и незначительными.

Особенно глупыми кажутся мои требования и ультиматумы, которые я выдвигала Илье. Требовала от него детей, а он боялся обречь меня на страдания и сделать больно ребенку, которого мог бы привести в эту жизнь больным и несчастным…

Но никаких гарантий нет!

Ни одной…

Я — здоровая, без отклонений. Но на грани лишения одной из самых важных частей меня самой!

Мне удается подцепить повязку зубами, тяну ее изо всех сил, плача.

Дверь открывается.

— Ксюша!

Илья роняет букет цветов на пол и бежит ко мне.

— Ты что делаешь?! Ксюша!

У меня опускаются руки, перед глазами все мутное, расплывчатое. Я не могу различить черты лица Ильи, только его фигуру.

Чувствую горячие прикосновения пальцев, муж сжимает меня в объятиях.

— Девочка моя, ты чего! Что ты творишь?! — испуганно шепчет. — Не трогай! Нельзя… Нельзя.

— Мои руки! Я их не чувствую… Что с руками? — рыдаю.

— Стой. Послушай… Все будет хорошо! Слышишь? Повязка временная! Временная!

Пытаюсь оттолкнуть Илью в плечи.

— Я тебе не верю! Ты мне снова врешь… Врешь, как врал раньше! Наверное, все плохо! Все очень плохо…

— Нет! Нет…

Илья держит меня изо всех сил, целует заплаканное лицо, не позволяет отстраниться. Ему хватает сил удержать меня в своих объятиях, из которых я пытаюсь вырваться во что бы то ни стало.

— Отпусти! — рыдаю бурно.

Слезы льются градом, шок последних дней, запоздалый страх накатывают волнами. Никак не могу успокоиться, несмотря на все попытки Ильи.

Наступает момент, когда сил сопротивляться ему больше нет. Устало обмякнув в его объятиях, я падаю на грудь мужчины, всхлипывая.

Рыдания затухают, но меня еще долго потряхивает после пережитого.

— Ксюш, тебе обожгло руки, но не сильно. Все заживет, без вмешательства хирургов, без пластики. Нельзя сдирать повязку.

— Я хочу видеть свои руки, пальцы. Пока не увижу… — отвечаю глухо. — Не поверю!

— Скоро придет врач. Если ты мне не веришь, вдруг он сможет тебя заверить в выздоровлении?

***

Он

Истерика Ксюши напугала меня до дрожи. Так сильно я никогда еще не боялся! Ни разу в жизни…

После сложной сцены в палате, когда слезы Ксюши едва не разорвали мое сердце на маленькие кусочки, меня пошатывает.

С трудом держусь на ногах, я падаю на диван в коридоре, невидящим взглядом сверлю дисплей своего телефона. С трудом разбираю имя.

Мама звонит.

Мама?

Что еще?

— Извини, мне сейчас не до тебя! — хриплю вслух, сбросив звонок.