Украденный поцелуй

— Бренд, — кричу я. – Он ни в чем не виноват. Я попросила его взять с собой. Сегодня вечером открылась в городе кондитерская, в которой он работает. Мне необходимо было немного развеяться…

— Если ты не отойдешь, я пущу пулю в вас обоих, — говорит Бренд, прищурившись. Я не сомневаюсь, что он нажмет на курок, но все равно оборачиваюсь и обхватываю Пьера руками, закрывая, как щитом. Если я его буду прикрывать, то с ним ничего не случиться. Я слышу, как Бренд взводит курок, все мое тело дрожит еще сильнее, чем у Пьера. У него текут слезы.

— Уберите отсюда этого придурка, — слышу я холодный голос Бренда, мы оба чуть не падаем в обморок от его слов.

Двое его охранников подходят и грубо выталкивают Пьера из комнаты. Я смотрю ему вслед, а потом поворачиваюсь к Бренду. Все еще дрожа от шока. Я подхожу к нему и на глазах у охранников замахиваюсь, чтобы влепить ему пощечину с такой силой, как только могу.

Он молниеносно хватает меня за запястье и убирает мою руку.

— Ты только что пыталась ударить меня? — спрашивает он почти с недоверием.

— Да что с тобой такое? – Кричу я. — Да что с тобой такое, мать твою? Почему ты так обращаешься с людьми?

— Убирайтесь, — говорит он своим людям. Через несколько секунд мы остаемся одни.

— Из-за того, что я пошла в кондитерскую и съела несколько французских пирожных, — со смехом говорю я. — И что ты собираешься с этим делать, а? Ты собираешься убить меня? Да?! Тогда давай сделай это прямо сейчас, иначе я убью тебя, потому что ты, обезумел. Ты слышишь меня, Бренд? Ты, бл*ь, с ума сошел. Может ты уже и не человек?

Сильным рывком я вырываю свою руку из его хватки.

— Пошла ты, — говорит он, разворачиваясь и направляясь к лестнице.

Не задумываясь, я следую за ним, перепрыгивая через две ступеньки, пытаясь его догнать. Я не задумываюсь о том, что хочу ему сказать, только чувствую разочарование и гнев, потому что он угрожал мне пистолетом, поэтому, когда добираюсь до него на лестничной площадке, начинаю колотить его, как робот. Я колочу его по спине и пинаю со всех сил. Он оборачивается, хватает меня и притягивает к себе, я перестаю на него замахиваться.

— Черт возьми, Лилиана, ты еще больше пытаешься меня спровоцировать? – со злостью выплевывает он.

— Спровоцировать на что? — Спрашиваю я. — Ты уже много лет мечтаешь убить меня. Так давай. Сделай это, — говорю я.

Он хватает меня за шею и начинает чуть ли не душить.

— Держись от меня подальше, — предупреждает он, и слезы злости начинают катиться у меня по щекам, капая ему на руку. Он слегка отталкивает меня, я пошатнувшись двигаюсь назад, пытаясь найти баланс, но моя нога не чувствует опоры под собой, и мало что понимая, я падаю вниз по лестнице.

Я пытаюсь ухватиться за что-то, но руки хватаются за воздух. И я только вижу расширенные от ужаса глаза Бренда. Передо мной все проплывает, как в замедленной съемке. Бренд пытается меня удержать, но слишком поздно.

Я падаю вниз по лестнице, глядя на развевающееся у него за спиной пальто, пока он пытается меня поймать.

И я ударяюсь головой о пол и перед глазами начинают плясать звезды.

Глава тридцать седьмая

Бренд

Я чувствую такой безумный страх, когда она падает с лестницы, при этом не отрывая от меня глаз, что у меня начинают трястись все внутренности, словно желе. Но я даже не испытываю такого чувства, когда хоть что-то угрожает моей жизни. Возможно, потому что я осознал, что проживу недолго. При моей профессии, черт побери, это запечено в пироге. Живи с пистолетом, умрешь от пули.

Но от мысли, что Лилиана может умереть, весь мир передо мной становится тут же черным.

К счастью, она отключается всего на несколько минут. С сердцем, колотящемся в горле, я обнимаю ее, ее веки открываются. Она моргает, потом пытается сфокусировать свой взгляд. Я смотрю на своего огненного Ангела, находясь в полном смятении. Не знаю, почему она все время провоцирует меня и доводит до неконтролируемой ярости, но не могу перенести, когда причиняю ей боль.

— Прости, — с хрипом шепчу я. Слова вырываются сами собой, хотя я и не могу вспомнить, когда в последний раз извинялся перед кем-то.

Она хватает пальцами меня за рубашку, держась за нее из последних всех сил, хотя пребывает почти в забытье.

Подняв ее на руки, я поднимаюсь на ноги и бегу вверх по лестнице. Укладываю ее на кровать и, отцепляю ее руки от своей рубашки, исследуя ее тело. Кажется, переломов нет. Я чувствую такое облегчение, что не могу избавиться от чувства тошноты. Нам не следует продолжать в том же духе. Иначе в один прекрасный день я причиню ей настоящую боль.

Я поднимаюсь на ноги и с беспокойством начинаю расхаживать по комнате. Лилиана мое спасение и разрушение в одном лице.

Она окликает меня по имени, и опускаюсь рядом с ней. Чувствуя запах пирожных в ее дыхании, и что-то внутри меня трескается. Я, мать твою, разрушаю и уничтожаю ее своими действиями. Я убедил сам себя, что хотел именно этого, но сейчас-то знаю, что это не так. На самом деле, я не этого хочу. Нет, я не хочу ее прессинговать. А хочу оставить ее себе. Я хочу признаться ей в своей любви. Я с нежностью опускаю на нее руку и наблюдаю, как она погружается то ли в сон, то открывает глаза, сердце начинает стучать все сильнее и быстрее от ее вида. Я не могу оторвать от нее глаз, вдыхая ее запах, медленно опуская голове все ближе и ближе к ней. Она моя. Вся моя.

Ее волосы разметались по кровати, и я с осторожностью убираю их с ее прекрасного лица. Она что-то бормочет во сне... неразборчиво, но обрывки ее фраз причиняют мне боль. Я столько раз заставил ее сожалеть и печалиться, я столько раз причинил ей горе... столько боли. Мне пора остановиться. Я больше не хочу ей мстить. Я слишком долго держался и лелеял свою разрушительную цель, которая убьет не только ее, но и меня.

Конечно, она не виновата в смерти моей матери.

Я был тогда ребенком. И не мог справиться с появившимся чувством вины. Мне необходимо было найти объект, на которого я мог бы переложить всю вину. И который я мог бы ненавидеть. Но правда заключается в том, что я никогда не ненавидел ее по-настоящему. Всякий раз мне приходилось себе напоминать и уговаривать, что я должен ее ненавидеть. Как только она появлялась в поле моего виденья, тем больше ненависти я заставлял себя испытывать к ней. Я отчетливо помню тот день, когда неожиданно поцеловал ее, украл у нее поцелуй, словно это было всего лишь вчера. Уже тогда я знал, что она принадлежит только мне. И тогда я готов был заплатить любую цену, чтобы заполучить ее. Никто был не в состоянии убедить меня отказаться от нее. Ни мой отец, ни моя мать.

Просто вмешалась судьба.

И несмотря на то, что она легко отделалась при падении с лестницы в этот раз. Я клянусь себе, что следующего раза больше не будет. Я постараюсь сделать все, чтобы она не нажимала на мои чувствительные «быстро воспламеняющиеся» места. Никогда больше. Утром я планирую вызвать врача, чтобы он как следует осмотрел ее.

Но существует кое-что, о чем бы я хотел узнать больше всего на свете. Почему она не сбежала сегодня вечером? Она уехала с парнем и могла бы отправиться домой, позвонить отцу, который бы точно ее тут же забрал отсюда, оказалась бы далеко, вне моей досягаемости, но она вернулась ко мне. Она даже не догадывается об этом, но именно она только что остановила войну между Кристальным Джеком и мной. А наша война длилась бы не на жизнь, а насмерть.