Украина: политика упущенных возможностей

В дальнейшем он назначался оккупационными властями на ответственные должности «идеологического фронта». Кстати, Оглоблин создал так называемый Музей-архив переходного периода, единственной задачей которого было обвинение русских и евреев в геноциде украинского этноса.

«Оранжевые» с их гигантоманией создали по той же схеме сразу две конторы — Музей советской оккупации и Институт национальной памяти. Причем проводимые данными малопочтенными учреждениями фальсификации базируются на наработках Оглоблина, который первым «догадался» в качестве «доказательств» «геноцида» 1932–1933 годов использовать фотографии голода в Поволжье двадцатых годов. Ющенко идея явно пришлась по вкусу — достаточно посмотреть, с каким удовольствием он разглядывает на очередной голодоморной выставке заведомые фальшивки. Можно не сомневаться, что нансеновские фотографии мы еще увидим и в создаваемом музее мегамемориала голодомора, экспозиция которого вряд ли многим будет отличаться от оригинала Музея-архива переходного периода.

Сколько таких оглоблиных и кульчицких, ранее писавших о величии компартии, ныне зарабатывают восхвалением ОУН-УПА, «Нахтигаля» и геноцидными подтасовками…

Если вспомнить времена Первой мировой войны, то именно на идеологических лакеях лежит основная вина за расстрелы и заточение в концлагеря украинской интеллигенции Галиции, ощущавшей себя составной частью единой православно-славянской цивилизации. По единодушному мнению немногих переживших ад Терезина и Талергофа, подавляющая часть арестов проводилась по доносам мнивших себя «национальной интеллигенцией» галичанских националистов, не упускавших случая выслужиться перед австрийским начальством.

Другой характерной чертой «оранжевых» национал-сервилистов является неизбывная ненависть ко всему, что выше их — интеллектуально, нравственно, культурно. Ведь сами они — эталон убогости. Если их использовали и используют, то исключительно по соображениям политической целесообразности. Австрийцам и нацистам национал-сервилисты нужны были как ударная сила разрушения украинско-русского единства, коммунистам — исключительно в качестве иллюстрации успешной реализации ленинской национальной политики (что автоматически превращало графоманов в «выдающихся деятелей науки, культуры и искусства»), а американцы пытаются модернизировать габсбургско-гитлеровский опыт для борьбы с сегодняшней Россией.

Внутренне осознавая свое реальное значение, национал-маргиналы пытались и пытаются устранить конкуренцию и низвести окружающих до собственного уровня. С этой целью, по многократно отработанной методике, писались доносы, культивировалась ненависть ко всему талантливому, выходящему за границы примитивного хуторянства.

Показательна травля украинскими писателями (давно и навсегда забытыми) Михаила Булгакова. На встрече со Сталиным 12 февраля 1929 года они буквально захлебывались от ненависти к Мастеру, обвиняя его в «украинофобстве», «великодержавном шовинизме», «контрреволюционности», и требовали запрещения постановки «Дней Турбиных». Учитывая специфику тех времен, вполне логично, что вслед за запрещением по таким обвинениям пришлось бы великому киевлянину проследовать на Соловки, куда его литературный герой поэт Иван Бездомный рекомендовал сослать Канта.

Даже Сталин удивился концентрированной ненависти собравшихся «деятелей» от культуры и неожиданно выступил в непривычной для него роли защитника свободы творчества, заявив: «Я не могу требовать от литератора, чтобы он обязательно был коммунистом и обязательно проводил партийную точку зрения». Вероятно, есть определенная высшая справедливость в том, что через несколько лет большинство присутствующих сами отправились по «крутому маршруту», готовившемуся ими для автора «Белой гвардии».

Неслучайно сейчас «оранжевые» запрещают книги и фильмы на русском языке, отключают российские телеканалы. Они же стараются изо всех сил подвести любое оппозиционное слово, дискуссионную точку зрения под шельмование или уголовную статью. Психологически это исчерпывающе объясняется их заведомой неконкурентоспобностью и несовременностью в любой сфере. Когда можно читать больших писателей, поэтов и ученых, смотреть хорошие фильмы и профессиональное телевидение — националистическая духовная и интеллектуальная нищета становится совершенно очевидна. Превращение холуями от науки и культуры гуманитарной сферы в общее посмешище объясняется не только пещерным мировоззрением, но и обычной боязнью оказаться невостребованными. Правда, если и снять спутниковые тарелки, сжечь неугодные книги, изгнать немногих оставшихся настоящих ученых, то все равно «оранжевые» «шедевры» никому не будут нужны, и заставить их потреблять можно будет только с помощью административного принуждения.

Подобным образом действовал Михаил Грушевский, пытавшийся уничтожить основанную в 1918 году, при гетмане Скоропадском, Владимиром Вернадским и Николаем Василенко Украинскую Академию Наук (УАН). Грушевский дважды обращался к петлюровской Директории с предложением о ликвидации УАН как «пророссийской» и политически нелояльной к «национальному революционному правительству». Как доказательство «измены Украине» приводилась позиция Вернадского и Василенко относительно недопустимости гонений на русскую культуру Украины. По словам Василенко: «Русская культура и русский язык очень сильны на Украине. На них воспитывалась вся украинская интеллигенция. Говорить, что эта культура навязана народу, значит… говорить заведомую неправду. Русская культура имеет глубокие корни в сознании украинского народа… Поэтому, с точки зрения государственной (не говоря уже о национальных чувствах), принижать значение русского языка или придавать ему…второстепенное значение было бы не только нецелесообразным, а прямо-таки вредным». Особенное бешенство будущего сталинского академика вызывало то, что Василенко, занимая при Павле Скоропадском ряд ответственных постов в правительстве (в том числе министра просвещения), сделал все, чтобы воплотить в жизнь именно такую политику терпимости и прагматизма, встречая в этом полное понимание и поддержку гетмана.

Пикантность русофобскому рвению Грушевского придавало то, что еще тогда было достаточно широко известно, как он в 1914 году написал униженное письмо президенту Императорской Санкт-Петербургской академии наук великому князю Константину Константиновичу с уверениями в верности престолу, единству Российской империи и гневным осуждением «мазепинского сепаратизма».

Впрочем, цель бывшего президента Центральной Рады была не столько идеологическая, сколько меркантильная: не приносящим ощутимой пользы националистическим фанатизмом Михаил Сергеевич никогда не отличался. Он добивался того, чтобы статус Национальной академии и бюджетное финансирование были переданы от УАН созданному и возглавляемому им Украинскому науковому товарыству (УНТ).

Однако Грушевский (в отличие от нынешних «оранжевых» деятелей) умел и что-то еще, кроме писания доносов. Современные национал-маргиналы способны только на подобное неприглядное занятие. Да еще — на воровство. Это относится и к майданным идеологам, и к «государственным деятелям». Их очевидное ничтожество заставляет защищать систему, построенную на принципе попрания интеллекта и совести. Только этой системой они будут востребованы. Только эта система создаст замкнутый в националистической серости, зачищенный от всего талантливого мирок, где они будут считаться писателями, учеными, артистами, политиками. Ни в одной стране с хоть сколь-нибудь развитым гражданским обществом Васюныка, Жулинского, Вакарчука, Вовкуна, Сагана и близко не подпустят к высшим государственным должностям.

Зато у нынешнего президента они в фаворе. А если кто-нибудь и надоедает, то его место занимает еще более меркантильная подленькая личность. Так, любой уважающий себя глава государства побрезговал бы пользоваться советами профессионального интригана Горбулина, долгие годы имитировавшего дружбу с президентом Кучмой, а ныне пишущего о необходимости повторении 1937 года для лидеров юго-востока. Зато Ющенко нашел в Горбулине родственную душу и мечтает о реинкарнации то ли рейхсфюрера СС Гиммлера, то ли «железного наркома» Ежова, уже подбирая для этого соответствующие кандидатуры.

Сколько бы ни писали о воровстве национал-радикалов (ставшем нормой их жизни), при Ющенко они могут продолжать и дальше: в Минобразования — воровать миллионы только на одних учебниках, в Минкульте — брать «откаты» от финансируемых мероприятий, ректор-ханжа — возводить жилые дома на территории Киево-Могилянской академии, и. о. председателя СБУ — выписывать себе и приближенным миллионные премии и «не знать» о крышевании его «орлами» контрабандных потоков, в Госкомнацрелигий — продавать статус беженца убийцам и ворам в законе. И подобный список можно продолжить почти до бесконечности. Что там говорить о таких мелочах, как придерживание министром образования для себя места ректора Львовского университета, на которое при категорическом требовании закона о двух месяцах не объявляется конкурс более года!

К сожалению, сейчас, когда нравственная деформация стала самой страшной болезнью Украины, иммунитет к подлости утерян. Академики с мировым именем молчат, глядя на торжествующее шествие фашизма, считают для себя возможным сидеть с националистическими «коллегами» на заседаниях НАН, слушать их русофобские выступления. Уважаемые ученые мужи боятся взглянуть, в какую бездонную пропасть ведут страну лакеи власти. Прозрение, осознание того, что молчать нельзя, увы, приходят порой запоздало. Скажем, директор Института философии НАН Украины профессор, академик Мирослав Попович, долгие годы изящно заигрывавший с национал-патриотами, только теперь публично признал пагубность для национальной культуры непонимания фашистской сущности ОУН. Впрочем, лучше позже…