Украина.точка.РУ

– А чего здесь?.. – Цветаев посмотрел на карту сквозь мутное донышко стакана, не понимая, что хочет услышать от него Пророк, явно знающий, о чём говорит. – Отобью Орлова и привезу сюда! Делов-то!

Пророк сказал:

– Закусывай, а то мордой ляжешь!

– Я и закусываю, – сконфуженно промямлил Цветаев, цепляя вилкой толстый кусок помидора, с которого капал янтарный сок.

Прежде чем спорить, они предусмотрительно нажарили тарелку котлет и полили их ткемалевым соусом.

– Нет, так дело не пойдёт! – воскликнул Пророк. – Спалишься на мелочах. Надо подумать. Где ты, говоришь, его прячут?

Он окончательно поставил крест на аналитических способностях Цветаева и не хотел больше обсуждать с ним этот вопрос.

– Да вот здесь, во дворе. Там старые склады, а за стеной – брошенная стройка.

– О! – сказал Пророк. – Стройка! Что нам это даёт?

– Что нам это даёт? – переспросил Цветаев и отодвинул стакан в сторону. Арманьяк колыхнулся, и в ноздри ударил густой запах алкоголя, на бумаге же остался желтоватый след.

– Ничего не даёт! – заключил Пророк.

– Ничего не даёт, – согласился Цветаев, ещё больше теряясь от насмешливого тона Пророка.

– Охрана?

– Караульный на ночь один. Пятеро дрыхнут в дежурке. Окна заложены кирпичом. Ворота на замке. Может, стену взорвать? – спросил Цветаев упавшим голосом. – А? Нет, не пойдёт? – спросил он, покорно глядя на иронически настроенного Пророка.

Пророк ничего не ответил, но по его лицу было видно, что он столкнулся с тяжелым случаем тупости.

– Смотри, до майдана два шага! – воскликнул он так, словно это факт не был никому известен.

– Ну и что?..

Цветаев ещё больше закомплексовался, казалось что он вот-вот свяжет слова Пророка и площадь, но спасительная мысль под кривым взглядом Пророка ускользала от него.

– А то, что сюда, – Пророк потыкал пальцем в карту, – она вся и сбежится!

Цветаев подумал, налил себе одному арманьяка и выпил, чтобы окончательно протрезветь.

– Тоша, а если верхом? – он вопросительно посмотрел на Пророка. – Нет, плохо, – понял он. – Очень плохо.

Оказывается, он вообще, не умел мыслить, и всё из-за друга, который и слова не давал вставить.

– А наверху правительственный район, который оцепят так быстро, что ты и ойкнуть не успеешь, – наставительно сказал Пророк. – Уходить надо вниз. Но как?

– Но как? – нехотя согласился Цветаев, испытывая острое чувство уничижения.

Ему так хотелось вытащить Орлова, что он пренебрёг очевидным: площадь «Нетерпимости» была непроходима, поэтому и охрана была минимальной. Кто и куда убежит? Себе дороже.

– Сам же говорил, что ночью на майдане стреляла вся площадь, – упрекнул его Пророк.

– Говорил, – согласился Цветаев, понимая, что в очередной раз попав впросак.

– На что ты рассчитывал?

– На быстроту, – не смутившись, ответил Цветаев.

– Очевидно, что надо перестраховаться.

– Как?! – воскликнул Цветаев.

– Как обычно!

– Зачем?

– Затем, что мы с тобой до сих пор живы! – ответил Пророк.

– Вопрос риторический, – уклончиво ответил Цветаев, вспомнив всем надоевшие принципы Пророка.

Принципы здесь, принципы там – никто не знает, сработали эти самые принципы, проверить некому, а те, кто проверяли, уже мертвы.

– Не риторический, а жизненно важный! – сказал Пророк. – Наливай!

– Почему важный? – вовсе скис Цветаев.

У него даже не было сил злиться. Он чувствовал себя опустошённым, как после долгой и жестокой драки.

– Потому что мы с тобой до сих пор живы, – сказал Пророк таким тоном, словно готов был наконец объяснить свою мысль и не мучить больше Цветаева.

Пророк положил себе в тарелку котлету и тщательно размял её.

– Согласен, – нехотя ответил Цветаев. – Что делать?

Всё, он окончательно сдался. Голова была пустая, как котёл. Пророк, как и прежде, оказался сильнее.

– Думать! – сказал Пророк и принялся нервно поедать котлету и помидоры.

– Ладно, – обиженным голосом сказал Цветаев и ушёл в другую комнату, чтобы завалиться на диван и злиться, злиться, злиться на самого себя. Так опозориться можно только с одноклассником. Скотина!!!

Он слышал, как Пророк ходит в соседней комнате, включает и тут же выключает дебилятор, по которому весь день кричали, что взяли Саур-Могилу, во что он никогда не мог поверить, садится и вскакивает, вздыхает и охает. Так тебе и надо, злорадно думал Цветаев и никак не мог простить ему грязных намёков о Гекторе Орлове. Сколько ни уговаривал себя, а на душе у самого лежал тяжеленный камень: «Что делал Орлов на Подолье?» Зная его привычки и отношение женщинам, отвечал сам себе: «За бабой пошёл. Точно за бабой пошёл. Вырвался в цивилизацию и слетел с катушек». После разбитых городов востока, немудрено потерять голову, особенно такую, как у Гектора Орлова. Это, конечно, не значит, что она ему нужна, чтобы уши не отваливались, но привычка – дело страшное, привычки всей жизнью правят. К Цветаеву самому цеплялись в транспорте. Киев – город лёгкий. Доступных женщин много. Но разве мог Гектор Орлов отступить от принципов Пророка?» Мог! Конечно, мог! С лёгкостью, и исключительно по собственной глупости. Хотя была в этом вопросе какая-то несостыковка, которой пользовался Пророк, забывая, что они из одного города, из одной школы и из одного класса. Вот это и было непостижимо для Цветаева, его способность идти на поводу у своих желаний. Поэтому он испытывал по отношению к другу острое чувство вины: стоило открыть ему глаза на женщин, как он перестал бы шляться по злачным местам. А он не открыл, даже не предпринимал такой попытки, значит, виноват.

Вдруг Пророк ворвался в комнату.

– Что?! Надумал?! – дёрнулся Цветаев, успевший задремать.

Может, камни с неба, может, их штурмуют «чвашники»?

– Всё очень просто! – радостно воскликнул Пророк, – если есть преграда, её надо уничтожить!

Цветаев тут же подумал, что примерно так же рассуждал о башенке. Но с башенкой всё было более-менее ясно, а на что намекал Пророк?

– Надо сжечь майдан! – заявил Пророк.

– Точно! – Цветаев подскочил так резво, что диван издал жалобный звук. – Так просто! Блин! Дай я тебя расцелую! Как она тебе в голову пришла?!

– Неважно, кому она пришла, – великодушно ответил Пророк. – Главное, что она у нас есть!

– Ляха бляха! – только и воскликнул Цветаев, испытывая к Кубинскому приступ уважения, граничащий с безумием.

Давно Тоша его так не радовал, с самого выпускного вечера, когда они напивали в раздевалке «хереса» и облевали классную, которая сунула к ним нос. Разговоров о их подвигах хватало на любой школьной встрече. Что ни говори, а «херес» для неокрепших школьных душ – крепкий напиток.

– Я всё понял! – снова заорал Цветаев. – Старик, я всё понял! Всё сложилось!

В голове у него родилась грандиозная картина очищения огнём майдана. Пророк посмотрел на Цветаева долгим взглядом и сказал, словно окатив ушатом воды:

– Подробно опишешь и представишь по форме!

– По форме чего?..

– По форме принципов Пророка! – ответил Пророк без капли иронии.

«Иди ты знаешь, куда!» – хотел огрызнуться Цветаев, но не огрызнулся, а посмотрел на Пророк дикими глазами и в отчаянии рухнул на диван:

– Когда преподнести отчёт?..

– Чем раньше, тем лучше! – буркнул Пророк и исчез, подался к своему дебилятору, чтобы выудить из него хоть какую-нибудь информацию и обратить её в свою силу.