Украсть миллиард

…Две машины почти толкали меня сзади, две конвоировали по бокам, а одна нагло маячила впереди, только что задом не крутила, как дешевая проститутка. Гнали меня на небольшой пятачок асфальта перед средней руки автосалончиком, где, как раз, заканчивал разгружаться автопоезд, две последние машины покидали платформу по спущенным сходням. Я влетел на этот пятачок, фиолетовый и зеленый кабриолеты перегородили мне выход наружу, остальные рассредоточились «по полю».

Выйти и показательно начистить кому-нибудь табло? Но, во-первых, времени мало, во-вторых, калечить молодежь было вроде бы и не за что, за убогое чувство юмора убивать не респект. А, главное, их пятеро, так что, скорее всего чайник начистят мне. Бросив короткий взгляд в сторону салона я на секунду позволил шевельнуться надежде, что менеджер выйдет и пригрозит позвонить в полицию… Потом понял, что грозить местным «королям дороги» никто не будет, скорее и в самом деле позвонит. Анонимно. Оно мне надо?

Сзади небольшая, но ровная «техническая дорожка» вела к открытой стоянке. Прикинув на глаз расстояние, я решил — хватит! Врубил заднюю и принялся потихоньку пятиться раком. Что подумали хулиганы — неизвестно, но с места не двинулись. Впрочем, на этот случай существовал план «Б», я придумал его пока пятился: попытка перегородить мне дорогу — и я тараню придурков и, если останусь жив и на ходу, на полной скорости лечу к вилле с погоней на хвосте, а, кто не успел поднять шлагбаум — я не виноват.

Все нужно было сделать как обычно, но в десять раз быстрее. «Пежо» может разогнаться до сотни секунд за девять, если я рассчитал верно — должно хватить. Выжал сцепление, дал газ, чуть-чуть отпустил сцепление. Задние колеса завертелись как сумасшедшие, но я придержал «Петю»… Отпустить сцепление раньше — заглохну… Из под колес повалил дым, тахометр запрыгал. Я отпустил педаль, даванул до полика, машина дернулась и рванула, как из катапульты. Я успел перебросить передачи до третей, машина влетела на сходни, на спидометре было около ста — отлично! Я вцепился в руль и ощутил краткий миг невесомости… головокружительный полет через кабину автопоезда, шикарные кабриолеты, довольно высокий заборчик… Летел и молил всех богов, чтобы при приземлении не крякнули стойки и не слетел двигатель с «подушек». Но не долог упоительный миг. Через мгновение довольно-таки приличный удар об асфальт с той стороны заборчика, на узкой дорожке, ведущей к поселку. Машина цела!

Похоже, ребята реально обалдели. Знай наших! С чувством глубокого аморального удовлетворения я развернулся на дорожке, слегка сдал назад, опустил окно и показал придуркам средний палец… Придурки застыли от моей вопиющей наглости. И похоже на них напал столбняк. Погони не было!

Под шлагбаум я въехал на небольшой скорости, дружелюбно помахав парню в будке. Никаких вопросов не возникло, значит, меня здесь ждали. Выходит, прибыл по адресу.

Вилла, куда меня так настойчиво приглашали гостеприимные хозяева, оказалась средним арифметическим между яблочным амбаром-мутантом и окаменевшим в ужасе цирком-шапито. Причем, сооружение это, состоявшее из двух круглых башен-донжонов, увенчанных острыми шпилями, и нескольких переходов в один и два этажа, соединявших башни с вполне классическим старым немецким домом с высокой крышей и каминными трубами, было поистине циклопических размеров. Футбольное поле, не меньше. Это не считая широкой подъездной аллеи, садика с кучей какой-то цветущей пакости, заднего двора, который тут был сбоку, почти настоящего озера с самыми настоящими черными лебедями, птицы мне понравились, и большой вертолетной площадки. Если это и впрямь вилла доктора Манфреда… Черт! Теперь я понял смысл выражения: «интеллектуальная собственность».

С парадным подъездом архитектор тоже выпендрился, выложил его необработанным камнем, булыжником, который кое-где порос настоящим мхом: я не поленился и проверил — не синтетика. Как это сделали? Ведь домику не больше пяти лет… Чудны дела твои, господи. А дела твоих созданий еще чуднее.

Из под железного, довольно грубо исполненного козырька в стиле средневековья, на меня внимательно глядел глазок видеокамеры. Я помахал рукой. В ту же секунду тенькнул телефон — пришла SMS-ка. «Орхидеи уже зацвели. Леди» — прочел я и невольно улыбнулся. Не знаю, кто она такая, но подбодрить умеет.

Как я и думал, стучать не понадобилось. Дверь открылась сама. На пороге стоял мужчина — ничем не примечательный, лет тридцати или чуть меньше, суховатого телосложения, со спокойным, даже равнодушным взглядом. Не поприветствовав даже кивком, он молча посторонился, пропуская меня вперед и я шагнул в просторный холл с огромным камином, сейчас холодным, и двумя лестницами: одна, широкая и пологая, вела вниз. Другая, круглая, винтовая и довольно короткая — вверх. Именно по ней мы и поднялись: я впереди, а мой конвоир — сзади. Но сначала он сноровисто обыскал меня, выудил оба телефона и прибрал себе в карман. Глядя, как исчезает «Сонька» я всерьез расстроился…

В большой комнате с четырьмя довольно узкими, но длинными, до самого пола окнами, куда меня привели, было очень мало мебели: всего пара шкафов, компьютерный столик, низкий, короткий диванчик, два кресла. Одно из них занимала крупная, очень красивая женщина. Я узнал ее сразу, не смотря на то, что сейчас она была блондинкой. Увидев меня, она в притворном изумлении приподняла брови и взмахом руки отпустила моего сопровождающего. Тот исчез, так же безмолвно.

Эта пантомима начинала раздражать.

— А здесь разговаривать, вообще, принято? — спросил я, — в смысле, языком поворачивать? От этого разные звуки получаются, некоторые их используют для общения.

Холли разомкнула губы:

— Ты идиот?

— Ну, в общем, да. Раз влез в такое дерьмо. Справка не нужна.

— Зачем ты пришел?

— За Джин. Где она?

Холли пожала плечами, щелкнула пультом, она крутила его в руке, и на плоском мониторе компьютера я увидел картинку, от которой сердце болезненно сжалось.

Картинка не радовала. Девушка сидела на стуле, опутанная веревками словно муха в сетях паука. Бедная-бедная Джин… и в моей сердце нехорошо кольнуло. В животе заурчало… Черт! Вершиной этого маскарада являлись разноцветные провода уходившие, пардон, Джин под попу. Я не спец в этом деле, но даю руку на укус, что это взрывное устройство. Тут уж без вариантов.

Джин выглядела совсем измученной. Сколько она так сидела на мине гадать нет смысла. У меня бы и через пять минут, пятки бы чесались.

— Я здесь, — тихо выдавил я, — теперь отпусти ее.

Холли (вот бы знать настоящее имя этой стервы) покачала головой с таким выражением лица, словно и впрямь имела дело с умственно отсталым.

— Чтобы она немедленно сдала нас полиции? Нет, мой любвеобильный друг. Ты поступил благородно, но это ничего не изменит. Из этого подвала твоей подстилке одна дорога — на муниципальное кладбище, в запаянном мешке. Так хоронят бродяг… И это в лучшем случае. А то может и прям, подорвать ее. Заряд там не большой, но задницу оторвет вместе с головой.

— У тебя прекрасное чувство юмора…

Холли скривила ротик и придавила кнопку звонка в подлокотнике. В дверях немедленно вырос уже знакомый мне, то ли немой, то ли просто молчаливый мужик. Рядом с ним нарисовался еще один, комплекцией чуть плотнее, но с таким же плоским и невыразительным лицом — тарелкой. Оба были вооружены короткоствольными автоматами, идеальным оружием для того, чтобы кого-нибудь замочить в сортире. В настоящем бою они и в половину не так хороши, как старый, добрый АКМ. Только настоящего боя тут, похоже, не предвиделось.

— Курт, Франк — он ваш. Девушка тоже не нужна, — бросила Холли и отвернулась, с неподдельным интересом наблюдая за выражением лица бедной Джин.

Вот и все, понял я, сейчас меня убьют. Пристрелят или удавят — не важно. Мир для меня погаснет. Я не спасу Джин, не воспользуюсь своим выигрышем, и, самое главное, я так и не увижу Леди.

— Последнее желание можно? — хмуро спросил я.

Холли на секунду замерла. Потом повернулась ко мне с неподдельным интересом.

— И что же ты хочешь?