Укрощая шторм

— О, Боже, — я опираюсь рукой о стенку душа. Том хватает меня руками за задницу, поддерживая меня.

Я кончаю через минуту, с моих губ срывается его имя.

Моё тело всё ещё содрогается от повторных толчков, затем Том встаёт на ноги и начинает мыть мои волосы.

Выключив душ, он выходит и оборачивает полотенце вокруг своей талии. Затем подходит ко мне и заворачивает меня в большое пушистое белое полотенце перед тем, как проводит меня обратно в спальню.

Вытирая кожу и выжимая из волос лишнюю воду, я вижу, как Том бросает полотенце на пол, и удивляюсь, что он снова возбуждён.

Он отодвигает одеяло.

Я забираюсь на кровать.

Он включает музыку и выключает свет.

Затем забирается на кровать, пробираясь между моих ног.

В темноте, Том смотрит на меня сверху вниз, пропуская пальцы через мои влажные волосы.

Он опускает свой рот к моему, нежно целуя меня, а затем прижимается к моему входу.

У меня вырывается мягкий стон, когда он медленно входит в меня. Его поцелуй быстро превращается глубокий... страстный. Его движения становятся более интенсивными... настоятельными.

Он подкладывает руки под мою голову, его глаза встречаются с моими, поклоняясь взглядом, в то время как он двигается внутри меня.

В этой темноте, в этот последний раз я позволяю себе поверить в то, что Том занимается со мной любовью.

Кончив, я закрываю глаза, чтобы он не увидел в них слёз.

Том кончает через несколько секунд. Его член похоронен глубоко внутри меня, он прижимается лицом к моей шее, его горячее дыхание обжигает мою кожу, в то время как он помечает меня изнутри своим семенем.

Затем, не выходя из меня, он переворачивает нас, располагая меня сверху. Его рука прижимает мою голову к груди, и он целует меня в волосы.

Мы не разговариваем. Ни пожеланий доброй ночи, ни прощаний.

И вот так я засыпаю: моё тело обёрнуто вокруг Тома, мы прижимаемся грудью друг к другу, наши сердца бьются в унисон, в то время как моё собственное обливается кровью.

ГЛАВА 26

Лила

Следующее утро — Дом Тома, ЛА

Я просыпаюсь, лёжа на спине, чувствуя тепло солнца на своём лице.

Повернув голову, щурясь от яркого утреннего света, я понимаю, что одна в постели.

Садясь, я свешиваю ноги с края кровати, позволяя им погрузится в мягкий ковёр. На мои глаза попадается лежащий на полу ремень Тома, который он использовал на мне прошлой ночью, и я чувствую незначительную болезненность в заднице, когда внезапно появляется яркое воспоминание того, как Том двигался внутри меня.

Я закрываю глаза, позволяя этому захлестнуть меня.

Как он чувствовал. Как я чувствовала.

Прошлой ночью всё было прекрасно.

Но вчерашняя ночь закончилась. А это утро — суровая реальность.

Моё последнее утро с Томом.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, пытаясь подавить свои чувства.

Вытянув ноги, я осматриваюсь вокруг и надлежащим образом исследую комнату Тома при свете дня, пытаясь узнать о нём чуть больше.

Это абсолютно мужская спальня. Всё из тёмного дерева, стены белые. Простыни, которыми я укутывалась всю ночь, — чёрные. Огромный плоский экран прикреплён к стене.

Встав, я подхожу к окну, занимающему всю дальнюю стену. Любуясь прекрасным видом, я замечаю вывеску «Голливуд» и понимаю, что я на холме.

Предсказуемо.

У Тома точно нет проблем с деньгами благодаря УШ.

Я нигде не вижу своей одежды или трусиков, поэтому подхожу к гардеробной Тома и беру его рубашку.

Одетая только в неё, я выхожу из спальни в поисках лестницы.

Быстро нахожу её и начинаю спускаться вниз.

Я осматриваю обстановку, пока иду, так как у меня не было возможности сделать это прошлой ночью. Тогда моя голова была занята другим... по большей части Томом.

При свете дня его дом меня удивляет. Мягкая мебель, красивые картины на стенах, роскошные ковры и деревянный пол — всё это несколько неожиданно.

Не такой дом я ожидала увидеть у рок-звезды — ну, во всяком случае, не у Тома.

Я думала, что его дом является сексодромом с висящими на стенах фотографиями обнажённых женщин, пустыми коробками из-под пиццы и вездесущими пивными бутылками. Зная прежнего Тома, я думала, что у него, возможно, также есть несколько фактически голых фанаток, разгуливающих тут для дополнительного украшения и личного использования.

Но все мысли об этом и заботы исчезли, потому что этот дом оказался уютным и привлекательным. На самом деле, я бы даже не назвала это просто домом, потому что это нечто большее. Это уютный дом.

Дом Тома.

Затем я вспоминаю его слова о том, что я первая женщина, которую он привёл сюда.

Тёплое сентиментальное чувство заполняет мою душу.

Я отталкиваю его в сторону, стараясь не придавать особого значения тому факту, что Том привёл меня к себе домой. Я напоминаю себе о его квартире, которую он использует лишь для того, чтобы трахать женщин. Готова поспорить, что там определённо есть фанатки.

Потому что Том именно такой мужчина.

Он не приводил сюда женщин потому, что ему не хочется, чтобы девушки на одну ночь доставали его дома. Он думает, что на меня можно положиться. Что я не буду беспокоить его после сегодняшнего утра.

И он прав. Я, может быть, и испытываю какие-то серьёзные чувства к нему, но у меня также есть гордость.

Достигнув холла, мои ноги несут меня по деревянному полу на звуки и запахи жарящейся пищи.

Я открываю дверь на кухню, и зрелище, ожидающее меня... ну, выдающееся, и от этого все мысли из головы вылетают.

Потому что у плиты стоит Том, босиком, без рубашки, одетый только в шорты.

И он жарит бекон.

Похоже, все мои праздники Рождества пришли одновременно.

— Не слишком ли это рискованно? — я прислоняюсь к дверному косяку.

Том поворачивается, держа лопатку у себя в руке, и вопросительно поднимает брови.

— Горячий жир. Очень мало одежды, — я указываю на его голую грудь.

— Я крепкий орешек, Фейерверк. Ты же знаешь, — после чего подмигивает.

И я превращаюсь в лужу, растекающуюся по полу.