Укрощение огня

– Ну, слышал. – Эдмунд отвел взгляд от огня и взглянул на гостью. – Но кажется, мы никогда с ним не встречались, если ты это имела в виду.

– Мне кажется, Пол замыслил… Ну, в общем, иначе как «переворот» его планы не назовешь.

Рейчел познакомилась с Донной Форсин через Маргарет. Новую знакомую она терпеть не могла. Та только и думала что о моде, и из-за пластики уже походила на мальчика.

Так что с Донной девушка обменялась лишь несколькими словами, после чего направилась в буфет. Зашла внутрь – и застонала: из еды имелось только два блюда на выбор: либо обычные, невероятно острые и горячие кушанья, либо всевозможные шоколадные конфеты.

Девушке не нравилась современная мода на еду «погорячее», а после поедания шоколадок обязательно наберется несколько лишних фунтов, причем в самых неподходящих местах. Как только исполнится восемнадцать, Рейчел сделает себе такую пластику, что станет похожей на зубочистку. Навсегда, что бы ни говорила мать.

– Рейчел! Рейчел Горбани! Как я тебе?

Обладателем тонкого, скрипучего голоса был единорог ростом с крупного пони. Рейчел ухватила кусок протеина, по вкусу чем-то напоминающий свинину (тотчас вспомнилось, как когда-то отец заставлял пробовать мясо опоссума), и с удивлением посмотрела на говорящее существо.

Единорог был, как и полагается, ослепительно белым, с золотыми копытами и рогом и ярко-синими глазами, взгляд которых, впрочем, не был обременен чрезмерным интеллектом.

– Хм, очень… – Девушка осеклась. – Барб, это ты, что ли?

– Да! Нравится?

Барб Бренсон не блистала особым умом и прежде, когда еще не начала совершать одно Изменение за другим. Как правило, Изменения не влияли ни на личность, ни на умственные способности.

Но, видимо, Барб являлась исключением, поскольку Рейчел была уверена: Барб глупеет все больше и больше от Изменения к Изменению.

– Очень мило, Барб. Очень… по-единорожьи.

– Это же потому, что я – единорог, глупая! – проверещала девушка и завертелась на месте. – Мне так нравится! А вот и Донна! Она просто офигеет!

– Не сомневаюсь, – вздохнула Рейчел вслед уходящей Барб. – Даже если я и надумаю сделать Изменение, то ни за что не стану такой же бестолочью.

И с этими словами она положила себе на висящую в воздухе тарелку прожаренный белок, который (девушка была готова поклясться в этом) по вкусу точь-в-точь походил на мясо опоссума, и огляделась в поисках гостей, достойных общения.

Вокруг эльфа по-прежнему толпились люди, ловящие каждое его слово, а дракона, который в человеческой ипостаси был (вернее, была) более чем красив, несмотря на слегка великоватую грудь, тоже окружила толпа – преимущественно из мужчин.

Рейчел подобралась к эльфу настолько близко, насколько это допускалось приличиями. Девушка надеялась, что тот ее заметит и, может быть, даже позовет поближе. Когда уловка не сработала, Рейчел встала поодаль, вслушиваясь в вопросы, которыми те, кто стоял вблизи, засыпали редкого гостя.

К несчастью, разговоры поблизости заглушали доносившиеся голоса, а перегнать звуки из центра толпы к себе Рейчел мешала защита личного пространства, носимая многими присутствующими. Устройство создавало оболочку, защищавшую от внимания посторонних, так что сказанное могли услышать только стоящие вблизи.

– Рейчел, давай я тебя кое с кем познакомлю, – прошептал Герцер на ухо девушке.

Ей и прежде доводилось видеть великанов или громадных, отдаленно напоминающих человека существ, но тот, кто находился рядом с Герцером, производил особенно сильное впечатление.

Ростом около двух с половиной метров и с плечами соответствующей ширины, незнакомец был чернокож – по-настоящему, а не от меланина, и цвет его напоминал полночь.

Отступив подальше на шаг, Рейчел поразилась, заметив мелкие изменения облика, придававшие незнакомцу сходство с эльфом.

Поскольку Сеть запретила полное уподобление эльфам, то такие Изменения, как правило, осуждались – особенно самими эльфами. Придавать себе эльфийские черты было неприлично. Девушка узнала стоящего перед ней, едва лишь Герцер представил спутника:

– Познакомься, Рейчел, это…

– Дионис Мак-Кейнок, я полагаю? – кивнула Рейчел. – Хотите белковую полоску?

– Конечно хочу. – Голос звучал медоточивым воркованием, и девушке казалось: дай себе волю – и в этих звуках можно утонуть.

Но вместо того чтобы поддаться очарованию, Рейчел неожиданно почувствовала легкую неприязнь.

Уж слишком слащаво звучали слова. Огромные габариты, одновременно и эльфийское и неэльфийское, с сардонической улыбкой, лицо, и голос, сила которого, казалось, способна заставить норку добровольно освежеваться…

Дионис поцеловал протянутую руку и нежно провел большим пальцем по внутренней стороне запястья, отчего по телу девушки пробежали мурашки – впрочем, лишь укрепившие уверенность в том, что необходимо сопротивляться очарованию.

– А, так вы и есть прелестная дочь Эдмунда Тальбота и очаровательной Данаи Горбани? Мы давно знакомы с вашей матерью.

Мак-Кейнок потянулся к руке Рейчел, вновь вторгаясь в личное пространство и вынуждая девушку вытянуть шею, чтобы взглянуть Дионису в глаза. С таким же успехом великан мог пробить защитное поле…

Слово «знакомы» Мак-Кейнок выговорил с особой интонацией, и Рейчел отчего-то забеспокоилась. Или могла бы забеспокоиться, если бы не слышала прежде отзывов матери о Дионисе.

Даная порвала с реконструкторами, однако вовсе не собиралась оставлять политику. А ее мнение о Мак-Кейноке немногим отличалось от мнения Эдмунда. Рейчел не сомневалась: окажись мать поблизости – и Мак-Кейнок упал бы в ее глазах еще ниже. С другой стороны, девушка знала: мать никогда не встречалась с Мак-Кейноком лично, а значит, его можно поймать на наглой лжи.

– Я не сомневаюсь, что вы знакомы с моими родителями – они широко известны среди реконструкторов. Как и вы, Дионис, – кокетливо улыбнулась девушка. Не стоит ссориться, пусть ложь станет ответом на ложь. – Что же привело вас сюда? Думала, вам не по душе такие… такие незамысловатые мероприятия.

– Видите ли, между мной и матерью Маргарет есть некоторые… некоторые договоренности. И я очень обрадовался, когда, придя по приглашению, обнаружил, что Маргарет дружит с Герцером. Теперь нас всех объединила дружба. – Дионис обвел вокруг себя рукой.