Укрощение Шарлотты (Гаремные страсти)

Шарлотта лежала, опершись на Патрика, и ее обнаженное тело поблескивало от испарины. Она игриво перебирала волосы на его широкой груди.

— Я люблю тебя, — сказала Шарлотта. Патрик вздохнул и прижался к ней на мгновение, но ничего не произнес в ответ на ее признание. Глаза его сами собой закрылись, и он уснул.

Да, она счастлива вновь оказаться вместе с Патриком, а тело ее просто поет от удовольствия, и все же на душе неспокойно. Что ждет ее в будущем и есть ли оно у нее вообще, если Патрик ее не любит?

Она положила одну руку себе на живот и закрыла глаза. Прежде всего нужно подумать о счастье своего ребенка и не позволить воспитывать его в доме, лишенном любви. Уж лучше забрать его домой, в Гавань Куад, где дом ее отца согрет его любовью.

В последующие три дня Халиф не выходил из своих покоев. У него успели побывать несколько обитательниц гарема, включая и Алев, но публично султан не показывался.

Шарлотта стояла в коридоре возле одного из окон, выходящих на море, и любовалась его суровой красотой, в то время как Патрик подошел сзади, обнял и легонько поцеловал ее в шею.

— Не испытывает ли миссис Треваррен тяги к перемене мест, как испытываю ее я? — шутливо осведомился он.

— Да, — ответила она, повернувшись в его объятиях и заглядывая ему в глаза. — Когда мы отправимся?

— Я полагаю, завтра, — прикоснувшись к ее подбородку, сказал он. — Когда ты начнешь подозревать, что я собираюсь упрятать тебя в гарем и отправиться в море один?

— Учитывая, что ты уже поступил однажды подобным образом, нечего удивляться моему недоверию, — возразила она с пылающими от возмущения щеками.

— Не сейчас, любовь моя. — Патрик, смеясь, нашел губами ее губы. — Как только «Чародейка» ляжет на курс, я запрусь с тобой в каюте и не позволю тебе покинуть ее даже па миг. И он стал ласкать ее грудь, нащупывая сквозь муслиновую блузку затвердевший от его прикосновения сосок.

— Ты слишком много времени провел в странах, подобных королевству Рид, — мягко возразила она, одергивая полы батистовой нижней юбки — одной из великого множества, привезенных ей Патриком из Коста-дель-Сьело. Она надеялась, что Патрик не заметил легкого недовольства, которое она почувствовала от его властного прикосновения. — Я совсем не расположена всю дорогу валяться голой в твоей каюте и служить объектом удовлетворения твой безудержной похоти, и ты это знаешь. Я интеллигентная женщина, у меня есть своя воля и свой собственный путь в жизни.

Патрик лишь молча улыбнулся, оттесняя ее в глубокую темную нишу в конце коридора, вроде алькова.

— Ведь я не забываю позаботиться о твоем удовольствии, — игриво шептал он, не переставая ласкать ее груди. Так отчего, скажи на милость, ты не желаешь позаботиться о моем?

— Это не совсем так. — Желание спорить у Шарлотты боролось со знакомой сладкой истомой, которая разливалась по телу в ответ на его ласки. — Может быть, я запру в каюте тебя и буду являться, когда сама захочу.

— Я буду счастлив стать твоим пленником.

Его поцелуи были нежными, но постепенно становились все более страстными, а руки уже проскользнули под юбку и ласкали ее между бедер.

— Патрик, ну пожалуйста… — пыталась протестовать она, привалившись спиной к стене полутемного алькова.

— Напрасны твои мольбы, о богиня, — не унимался Патрик, изящно опускаясь на колени. — Будь я на твоем месте, я бы постарался не шуметь. Могут сбежаться слуги, и тебе будет ужасно неловко.

Шарлотта слабо вскрикнула, почувствовав, как его язык бесцеремонно ласкает ее лоно. Когда Патрик наконец вошел в нее, у нее уже не оставалось желания протестовать против занятий любовью в столь неподобающем месте. Последнее, что она помнила перед тем, как впасть в восхитительное забытье, были ее собственные колени, вдруг оказавшиеся у него на плечах. Прижав ее спиной к стене алькова, он вновь и вновь ритмично повторял свои упоительные атаки.

Дворцовый сад был украшен бумажными фонариками, а мелькавшие там и сям обитательницы гарема, в своих ярких цветастых платьях, смеялись и щебетали, словно стайки экзотических птиц. В углу расположилась труппа бродячих музыкантов, а бесконечные ряды столов были уставлены самыми разнообразными кушаньями.

Халиф чувствовал себя почти здоровым, с мятежниками было покончено раз и навсегда. По этому случаю было решено устроить праздник.

— Меня огорчает твое предстоящее отплытие, мой друг, — говорил султан Патрику, не спеша потягивая вместе с ним бозу. — Они наблюдали за танцовщицей, окутанной, словно клубами дыма, легчайшим бледно-голубым одеянием, колыхавшимся при малейшем ее движении. — Мне почему-то кажется, что ты теперь не скоро посетишь мой остров.

— Мне понадобится время, чтобы как следует устроить свои семейные дела и обзавестись домом, — отвечал Патрик. Его взгляд невольно отыскал в другом конце сада Шарлотту, дружески беседовавшую с Алев, и он вдруг почувствовал, что может быть счастлив даже вот так, просто глядя на нее. — Ну а потом я собираюсь стать плантатором, а не капитаном. Придется «Чародейке» постоять на якоре, разве что надо будет перевезти груз сахарного тростника или индиго.

Халиф аккуратно промокнул губы салфеткой.

— Пока я лежал больной, а Шарлотта ухаживала за мной, я влюбился в нее.

— Я знаю, — отвечал Патрик, дружески похлопав Халифа по плечу, но в то же время глядя на него с беспокойством и недоверием. — И не сомневаюсь в том, что у тебя есть и силы, и средства для того, чтобы со временем побороть любовный вирус.

Лицо султана неожиданно побагровело, чего Патрик никогда раньше не видел. Халиф хотел было заговорить, но от унижения слова застряли у него в горле.

— Не забывай, что она носит моего ребенка, — мягко произнес Патрик. — Хотя, если хочешь, можешь спросить у самой Шарлотты, не желает ли она остаться здесь. И, если только она согласится — а я предупреждаю тебя, что этого не будет, так как она никогда не захочет быть одной из твоих жен, я предоставлю ей свободу. Для меня важнее всего знать, что она счастлива.

Халиф вздохнул, отвечая на его пожатие.

— Я бы никогда не завел об этом речь, сели бы не знал, что поставленный мною спектакль с женитьбой не имеет никакой силы в ваших странах. Вам там необходим христианский обряд, не так ли?

— Да, — внешне спокойно отвечал Патрик, чувствуя в то же время внутреннее смятение. Он мрачно глядел на своего друга. — Меня удивляет твоя тяга к женщине, которая беременна от другого. Халиф. Как бы то ни было, у вас в стране так не принято.

— Дело в том, — отвечал Халиф, — что отец этого ребенка ближе мне, чем брат. — На мгновение призрак Ахмеда затуманил его взор, но быстро развеялся. — Ближе, чем брат, — повторил он.

Патрик отнюдь не утратил дружеских чувств по отношению к Халифу — они давно были друзьями и пережили вместе многое, но ему вдруг захотелось попросту швырнуть султана через ближайшую живую изгородь за посягательство на его любимую женщину. Капитан взмахнул рукой в сторону Шарлотты.

— Так иди же и расскажи ей о своих чувствах. Ты ведь сойдешь с ума, если не сделаешь этого.

Халиф несколько мгновений изучал выражение его лица, а затем проследовал в другой конец сада. Патрик хотел было уйти, но не смог. Он прислонился к каменной ограде и ждал.