Укрощение строптивого

– И к тому же наконец-то хоть один мужчина поймет, что переживает женщина во время родов! – усмехнулся Луи, и Мариана с удивлением ощутила, что губы ее тоже изогнула легкая улыбка.

– И в самом деле, забавно…

– Вот так-то лучше!

Но мимолетную улыбку быстро прогнал новый приступ боли.

– Тужься, Мариана, – попросил Эндрю. – Пора начинать тужиться.

Собрав все силы, она попыталась выполнить приказание брата; ногти ее впились в руку Луи.

– Так, – одобрил Эндрю. – Молодец. А теперь передохни минутку.

Луи тоже перевел дыхание.

– Не волнуйся. Все хорошо. Мариана снова улыбнулась.

– А это, оказывается, совсем не так уж… – Она не договорила: тело ее изогнулось от боли. – Луи!

– Малыш пошел! – заметил Эндрю, подступая ближе к родильному столу. – Тужься.

– По-моему, уже можно не тужиться, – проговорила Мариана сквозь стиснутые зубы. – Он…

– …уже здесь, – закончил вместо нее Луи. Сразу наступило невероятное облегчение – и чувство покоя.

– Нет, ты только посмотри на этого богатыря! – воскликнул Эндрю, глядя на малыша, которого взял на руки врач.

– Живой? – с трепетом в голосе спросила Мариана.

Оглушительный крик прозвучал ей в ответ: малыш начинал знакомиться с этим миром.

Слава Богу! Самый главный замысел в ее жизни осуществился. Она родила Луи здорового ребенка. А теперь можно отдохнуть…

– Нет, пока еще нет! – встревоженно воскликнул Луи: он теперь без труда читал ее мысли. – Не засыпай! Ты же помнишь, как всегда боялась темноты?

Неужели он не понимает, что темнота сгустилась слишком плотная, что ей уже не раздвинуть этот занавес никогда? У нее просто не хватит сил.

– Я устала…

– Знаю, – прошептал Луи. – Я представляю, как тебе трудно, но потерпи еще немного, ma petite.

– Мне не выдержать, – слабым шепотом выговорила она.

– Выдержишь! – Мариана вдруг почувствовала, как что-то твердое легло в ее ладонь, а потом Луи мягко сжал ее кисть. – Держи его покрепче. Он волшебный. Ты помнишь?

Мариана ощутила тепло нагретого его телом металла.

– Твой талисман?

– Ты можешь задумать желание, и он исполнит его, – напомнил Луи. – Задумай, чтобы мы навсегда остались вместе.

– Ты опять шутишь. Разве он может помочь? – Мариане казалось, что она усмехнулась, но губы ее почти не шевелились.

– Если ты по-настоящему захочешь, он сможет, – уверенно проговорил Луи.

Перед глазами Марианы мгновенно возникло голубое чистое горное озеро, возле которого они когда-то стояли.

– И ты веришь? – почти беззвучно спросила она. Луи слышал сейчас не только ее слова, но даже самые сокровенные мысли.

– Я верю, что мы родились для того, чтобы быть вместе. Я верю, что ты поможешь мне вырастить сына. Господи, ты даже не представляешь, как я верю в это! И ты тоже должна поверить.

– Попробую, – отозвалась Мариана, чувствуя, как в ней начинает зарождаться слабый огонек надежды.

– Нет, надо еще сильнее! – быстро и настойчиво сказал Луи. – Если тебя саму не пугает темнота, то подумай обо мне. Я не могу позволить тебе уйти, я просто уйду следом за тобой…

– Нет! – она рванулась от Луи, но он продолжал держать ее. Мариана умоляюще посмотрела на брата. – Помоги мне! Я не хочу забирать его с собой!

– Сейчас только ты сама можешь помочь себе, Мариана, – ответил Эндрю. – Я не могу разорвать вашу связь; она слишком прочна. Ради всего святого, ради вашего ребенка – не отталкивай Луи!

Но Мариана чувствовала, что начинает слабеть, что могучая волна опять тащит ее в темную пучину. Она так устала, что была не в состоянии шевельнуть даже кончиком пальца. Но не могла же она утащить за собой во мрак и Луи!

Мариана из последних сил оттолкнула от себя вязкое серое марево, но темнота не желала отступать. Тогда она сжала в руке талисман Луи, вцепилась в него, как утопающий хватается за соломинку, и тут же почувствовала, что каждая жилка ее тела наполняется силой. Жизнью! Отдаленный золотой свет манил вперед…

– Я… остаюсь, – прошептала она и услышала, как из груди Луи вырвался вздох облегчения.

– Все прекрасно, Мариана, – негромко сказал Эндрю. – А теперь расслабься и предоставь остальное мне.

* * *

Луи вошел в палату, сжимая в руках букет красных роз:

– Доброе утро! – И он протянул цветы сиделке с несколько лукавой улыбкой. – Вы не поставите их в воду?

– Уж скажите прямо, что вам хочется поговорить с женой наедине. Но я не могу оставить ее, – строго ответила пожилая женщина, укоризненно глядя на него.

– Уверяю вас, что беспокоиться нет оснований! Я сейчас расскажу ей такое, что она ни за что не сможет задремать.

Сиделка помешкала еще мгновение, а затем пожала плечами и торопливо вышла, держа букет в руках.

Луи сел в кресло, стоявшее рядом с кроватью.

– Pauvre petite (Бедная малышка (фр.) , неужели они так и не дали тебе поспать?

– Я поспала ночью, когда Эндрю был рядом. Он считает, что должен пока управлять мной.

– А я уже навестил нашего сына, – счастливая улыбка осветила его лицо. – Какая ты молодчина! У него глаза точь-в-точь, как у тебя.

– Правда, он прелестный? – живо отозвалась Мариана. – Я пока видела его всего один раз: Эндрю сказал, что малыш еще должен побыть немного в боксе для новорожденных. Он все-таки не успел набрать нужного веса, – вздохнула она. – Но ничего: как только начнет кормиться грудью, сразу прибавит. И мне тоже надо хорошо питаться, чтобы было побольше молока. А ты видел, какие у него крохотные пальчики? Словно у куколки, которая…

Мариана не смогла закончить фразу: глядя на Луи, она вдруг почувствовала, как ее мысль куда-то уходит. Нежность, любовь, чувство гордости – все это вместе так озаряли его лицо, что ей захотелось навсегда запечатлеть его в памяти.