Укрощение строптивых 2

— Ты не переживай, у тебя в комнате много чего можно найти, чем в тебя запустить можно, — схватила со стола вазу для цветов, красивую такую, жалко бить стало.

— Понравилась? — видя, с каким сожалением я смотрю на предмет, который по его милость собираюсь угробить.

— Да, — ответила я, сомневаясь, стоит ли её бить или поискать что-нибудь ещё?

— Не жалей, я её после восстановлю, — дал добро на порчу имущества он. — Так почему драный?

— Хорошо, не дранный, а потасканный! — швыряя в него приглянувшийся сосуд, ответила.

— Это почему я потасканный? — увернувшись, он проводил взглядом вазу, которая не выдержала столкновения со стеной и разбилась вдребезги.

— Хорошая была ваза, — посмотрела я на осколки и взяла в руки графин с водой. — Не против? — поинтересовалась я.

— Нет, дорогая, кидай, не стесняйся, может, повезёт, наконец. — подмигнул он мне.

— Ты посмотри на него, ещё и подмигивает, кобель! — воскликнула я и запустила в него графин, тот разбился недалеко от него, и благодаря этому в него полетели брызги воды.

— Почему кобель? Я дракон, дорогая, если ты не забыла. — вытираясь, ответил он.

— Нет, самый что ни на есть кобель, если при мне со своей любовницей шашни крутишь, ещё и меня в ветрености упрекать смел! Ненавижу тебя! Лицемер! — сгорая от ревности и обиды, я стала хватать что под руку попадётся и кидать в этого ненавистного типа.

— Вел, да успокойся ты, нет между нами ничего уже давно! — попытался оправдаться он, но я ему не верила.

— Ты это ей скажи, а то она, наверное, себе свадебный наряд уже пошила, а для меня прикупила дровишек для погребального костра!

— Вел, успокойся, тут бить уже нечего, — решил привести меня в чувство он. — Если тебе легче станет, ударь меня, я не буду сопротивляться. Поверь, милая, она мне и раньше была безразлична, я никого не любил до тебя. — подойдя ко мне вплотную, беря за плечи, признался мне в любви.

— Знаете, когда любят, так не поступают. — попыталась я вырваться из его захвата. — Сволочь, ты всю душу мне разорвал в клочья!

— Я разорвал, я и излечу, милая. — прижимая меня к себе, тихо ответил он.

— Скажи, как после твоих слов я смогу с тобой быть? Каждый раз, смотря на тебя, я вспоминаю твои слова, и у меня одно желание – никогда больше ничего не чувствовать, понимаешь?

— Понимаю, а также знаю, что если любят, дают второй шанс, верно? — не отрывая своего взгляда, дал мне понять, что он в курсе моих чувств к нему.

— Тебя любить невыносимо больно! — не выдержала я и разрыдалась.

— Девочка моя, не плачь, от мысли, что я виновник твоих слёз, у меня сердце разрывается, — стал покрывать моё лицо воздушными поцелуями.

— Странно слышать это от тебя, ты же раньше намеренно делал мне больно, — не согласилась я с ним.

— Вэл, о чём ты говоришь, я не думал, что тебе больно! Ведь я считал, что ты сбежала со своим любовником, — с горячностью сказал он мне невероятную глупость.

— Как ты мог обо мне так подумать?! — заливаясь слезами, попыталась вырваться из его объятий.

— Счастье моё, давай, я тебе всё расскажу, чтобы ты поняла, что же на самом деле произошло, а то, как я понял, ты ничего не знаешь. — он сделал пас рукой, приводя комнату в порядок, взял меня на руки и направился к креслу, сел в него и, не выпуская меня из своих объятий, начал рассказ.

Когда он закончил повествование, я разрыдалась с новой силой, невероятно больно было узнать о предательстве родного человека.

— За что она так со мной? — всхлипнула я.

— Счастье моё, тут дело не в тебе, твоя сестра жаждала власти, а ты стояла у неё на пути. Не стоит даже пытаться тебе понять её мотивы, ты не поймёшь, потому что другая, светлая, нежная и моя, — после слова «моя» он накрыл мои губы своими. Не знаю, почему, но для меня этот поцелуй был самым желанным и таким волнующим…

— Ты моё наваждение, я влюбился в тебя как мальчишка, стоило мне только взглянуть на портрет. — прервав поцелуй, тихо проговорил мне в губы своё признание.

— Я не знала этого, мне казалось, что я тебе крайне неприятна, — засмущалась я, а у самой по телу стало разливаться тепло, первый раз за всё время мне стало легче дышать, боль, мучавшая меня годами, стала отступать.

— Неприятна? — усмехнулся он, — нет, любовь моя, ты для меня весь мир, я грежу о тебе днём и ночью, мечтая заключить в свои объятья и любить тебя до потери памяти.

— Ох… — не смогла я сдержать вздоха удивления, а потом, вспомнив, в каком состоянии были Юля и её подруга, поспешила себя обезопасить, — только не надо зверствовать, как ректор и его брат, я не выдержу такого напора! — после моих слов Лориен рассмеялся в голос.

— Откуда тебе известно, что не выдержишь, ведь не пробовала ещё? — отсмеявшись, задал он провокационный вопрос. И правда, я действительно не знала, каково это – быть с любимым мужчиной.

— Может, и не знаю, зато подруг видела после сексомарафона с их мужьями, и поверь, они были крайне удручены после проведённой ночи с ними, ведь мера во всём нужна.

— Мера? — хохотнул он, — согласен, а также обещаю, что ты втянешься, и сама будешь не прочь проводить побольше времени со мной, ты забыла, кем ты являешься?

— Как же мне забыть об этом, когда ты каждый день напоминаешь, — сделала вид, что обиделась, но уверена, что глаза выдали мой зарождающийся интерес. — И вообще, хвастаться некрасиво. — намекнула я ему, что он преждевременно присваивает себе лавры умелого любовника, тут нужна практическая проверка, а словам доверять глупо.

— Хорошо, обряд проведём сразу после тренировки в лесу, а то мне как-то обидно, что ты в меня не веришь. — поцеловал он меня в кончик носа. — А сейчас я верну тебе то, что твоё по праву.

— Что ты мне хочешь вернуть? — удивилась я.

— Вот это, — показал мне лилию, появившуюся на его руке.

— Ты отдашь мне её добровольно? — не поверила я, что он может спокойно отказаться от власти надо мной. Не было случая, чтобы так поступали те, кто получал власть над нимфой.

— Вел, мне нужна твоя любовь добровольно, а не по принуждению, тем более, я провёл этот обряд, чтобы защитить тебя тогда, и уж точно не подчинять в будущем. — изумил он меня своим признанием.

— Но ведь ты говорил на тренировке… — решила напомнить ему тот случай, когда он угрожал мне полным подчинением. Видно, он тоже вспомнил и помрачнел.