Укротившая драконов

Наша компания занималась полным жизненным циклом от постройки до утилизации кораблей, но такой тип сделки стал для меня неожиданностью. Опытные брокеры в нашей команде брезговали подобным занятием. Скрэппинг (scrapping) – отправление кораблей в их последний путь – считался чем-то третьесортным. Это довольно своеобразный бизнес.

Самым важным для судового брокера являлось не столько войти в сделку, сколько закрыть ее – довести до коммерческого успеха. Каждая трансакция, тип тоннажа, вид активности имели свою специфику и требовали постоянного оттачивания навыков. Заинтересовать клиента, уметь предвидеть и структурировать сделку, филигранно вести переговоры, балансировать между двух или более сторон, не дать рыбе сорваться с крючка, уметь удержать ее, а потом вовремя подать к столу. Наша комплексная индустрия имела массу подводных течений.

Я быстро организовалась. Разобралась, как действовать, и сумела продать для сингапурцев два танкера в Индию. У меня получилось! Словно я расколола тот орех, который долго не поддавался. Для руководства это стало совершенной неожиданностью, а для коллег по цеху – предметом зависти. Точнее выразиться, ударом по их мужскому самолюбию. Ведь они потерпели поражение на собственной территории. Я реанимировала их безжизненного пациента. Однако вместо поздравлений со стороны коллег-мужчин меня ждала коммуникативная изоляция. Пришлось смириться с тем, что я не могу рассчитывать хоть на какую-то командную помощь.

С каждым днем я все больше понимала, почему женщин среди судовых брокеров меньше двух процентов. Им практически невозможно было попасть в закрытый мужской клуб, стать его равноправным членом. Недостаточно было являться первоклассным специалистом, брать крутые карьерные виражи, нужно было привыкнуть, что к тебе будут относиться как к инородному телу. В этой индустрии я оказалась аутсайдером не только из-за своего пола, но и из-за отсутствия каких бы то ни было связей. Большинство судовладельческих компаний управлялось семьями и поколениями. У всех, с кем я работала, за плечами стояли влиятельные родственники. Меня же занесло сюда попутным ветром – приходилось настраивать свой собственный компас, чтобы не погибнуть в море. Я наивно предполагала, что экипаж на борту нашей корпоративной лодки – мои союзники. На деле же все было совершенно наоборот.

Так, Даан – старший брокер, голландец по происхождению, которого в компании называли «киллером» или «убийцей рынка», был настоящим ядовитым растением, беспринципным и жестким… Стоит только пересечь радиус его влияния, и его испарения станут твоим последним вздохом. Сослуживцы старались сторониться Даана, но ему было все равно. Он не боялся идти на открытую конфронтацию даже со старшим партнером по бизнесу, мистером Ли, подрывая его авторитет перед подчиненными. Однако из-за внушительной прибыли, которую Даан тем не менее приносил нашей компании, руководство на многое закрывало глаза.

Когда я переводила на него звонок и его спрашивали, что это за новенькая девушка в офисе, он, понимая, что я слышу, ехидно отвечал: «Да у нас начальник нанял какую-то тупую блондинку. Не обращайте внимания. Она здесь ненадолго». Это была явная провокация, но я, стиснув зубы, обещала себе на нее не поддаваться. Вместо этого я начала собирать информацию о токсичном коллеге, чтобы понять, с кем я все же имею дело.

В компании ходили слухи, что Даан «золотой ребенок» со сломанной психикой, а его отец – влиятельный в Голландии бизнесмен-социопат, нередко упражняющийся в моральном насилии над своей семьей. Когда я осторожно спросила Алана о Даане, получила исчерпывающий ответ: «Он пришел ко мне неуверенным и забитым. Неудивительно. Его отец часто называл его бездарным. Избивал. Даан искал любую возможность, чтобы сбежать подальше от своего папули. В конце концов тот сам отправил сына сюда на учебу, прибавив, что Даан может не возвращаться, пока не заработает деньги, достойные уважения главы семейства, а значит, и права называться мужчиной».

Я прониклась этой историей. Прониклась сочувствием. Я увидела в Даане не взрослого мужчину, а маленького мальчика, запертого в клетке собственной неуверенности, ненужного, нелюбимого. Мыслить подобным образом было так по-женски. Именно так расценили бы мою эмпатию коллеги. Но последующие события лишь подтвердили, что Даан не нуждался ни в моем сочувствии, ни в чьем-либо еще. Ему была чужда доброта и уж точно не нужны союзники. Во всех окружающих он видел лишь конкурентов и при первой возможности избавлялся от подающих надежды коллег.

После своей первой сделки я обрела определенную уверенность. Начала охоту за одной крупной нефтегазовой компанией – и вуаля! Они пошли на сближение. Довольная тем, что я привлекла внимание не какой-то мелкой рыбешки, а нефтяного гиганта, развивающего собственный флот, я внесла в нашу корпоративную базу ценные контакты, разумеется, под своим именем. Так мы распределяли сферы влияния внутри нашей команды. Я была довольна собой, ведь мое имя стояло напротив внушительной организации. Выключив компьютер и выйдя из офиса, я мысленно набирала письмо, которое бы отправила им утром. Но, придя на работу, я с ужасом обнаружила, что напротив заветного имени клиента, с которого я была готова сдувать пылинки, стояло имя Даана. Он как никто отслеживал все изменения в системе и, воспользовавшись полномочиями старшего брокера, переписал моего потенциального клиента на себя. Но самым ужасным было другое: он уже отправил им письмо, оставив меня далеко позади, без единого шанса что-то изменить.

Задыхаясь от возмущения, я побежала жаловаться Алану:

– И как я должна развивать свою базу данных?! Как ты можешь допустить, чтобы старшие брокеры, более быстрые и опытные, забирали у нас хлеб?

Алан даже бровью не повел.

– Ничего личного, Лиза. Важны лишь общий успех и командная работа. И вообще, учись сотрудничать, найди подход к коллеге, – парировал босс.

После разговора с начальником я проплакала в туалете не меньше часа. Я чувствовала себя совершенно раздавленной и сбитой с толку. С одной стороны, руководство делало все, чтобы мы соревновались друг с другом в прибыли, статусности клиентов, масштабности и сложности контрактов. С другой – напоминало про командную работу, которая в нашем деле была скорее исключением, чем правилом.

Если к запаху крови и постоянному адреналину во внешних баталиях я уже начала привыкать, то внутренний неписаный закон джунглей я совершенно не понимала. Угроза от своих казалась мне немыслимой. Я перестала верить в справедливость. Ее не было. Я чувствовала, что борюсь в одиночку со всем миром.

Вытирая слезы бумажной салфеткой, я задавала себе вопрос: ну и что дальше? Я определенно не могла конкурировать с Дааном. Неизвестно, сколько бы еще прошло времени и скольких клиентов я бы потеряла, прежде чем выиграла эту борьбу. Я подумала о контактах, которые смогла наработать, и поняла, что все они легкая добыча для голландца. Одно движение – и он перехватит инициативу. С другой стороны, бегать из коллектива в коллектив, из одной компании в другую, от одной сложности к другой я не хотела. Такое бегство стало бы побегом от самой себя. Я ничего не придумала и решила пойти домой. Утро вечера мудренее.

Всю следующую неделю я перебирала возможности. Я искала выход, продумывала альтернативные стратегии, но все казалось мне безуспешным. Ничего оригинального мне в голову не приходило.

Офис опустел. Все разошлись по домам, а я упорно искала в Сети информацию, которая бы позволила победить во внутрикорпоративной игре престолов. Неожиданно зазвонил телефон.

«Наверное, Европа», – подумала я, взглянув на часы, но ошиблась.

– Здравствуйте, – произнес вкрадчивый мужской голос.

Собеседник представился. Он оказался коммерческим менеджером одной небольшой малайзийской судоходной компании.

– Не ожидал, что еще кого-то у вас сегодня застану, только нашел ваш номер, – мягко, но по-деловому проговорил он. – Коллеги сказали, что ваша компания работает с российским рынком, и высоко отзывались о вашей репутации в деловых кругах.

Я внимательно слушала, но умышленно держала паузу, чтобы незнакомец продолжил и назвал цель своего звонка.

– Вы меня слышите? – учтиво спросил он.