Укрой меня от замыслов коварных

– Мне надо успокоиться, – просто сказала она. – Я всё поняла, но, если бы ты рассказал мне раньше, где работаешь и чем занимаешься, я не пережила бы весь этот ужас.

Уехала она на следующий же день после возвращения домой.

Всю неделю после этого Роман жил как в тумане. Что-то делал, с кем-то встречался, хотя впоследствии не мог вспомнить – с кем.

Афанасий Вьюгин пытался помочь ему расслабиться, предлагал поговорить с Даниэлой, потом отстал, понимая, что Волков не хочет его видеть.

Роман по-прежнему числился в отпуске, теперь уже за свой счёт, и в любой момент мог выйти на прежнюю работу. Но не хотел. Не тянуло! Впрочем, в глубине души он верил, что всё в конце концов обойдётся, он преодолеет кризис, Даниэла вернётся, и жизнь потечёт в нужном направлении. Что же касается перемены деятельности, так он не первый, кто делает резкий поворот. Можно было, к примеру, заняться лечением людей с нарушенным энергообменом, благо опыт такого приложения сил у него имелся.

Сосед Петрович спросил как-то, встретившись на лестнице, не поспособствует ли он его родственнику, у которого «крыша поехала».

Роман сначала хотел отказаться, однако увидел, что сосед готов обидеться, и согласился выслушать родственника с «уехавшей крышей».

История парня, не поступившего в институт, особенного интереса у него не вызвала, но позволила отвлечься. Поэтому «читал» он девятнадцатилетнего юношу с особой тщательностью, параллельно восстанавливая собственные душевные силы.

Петрович привёл молодого человека на третий день после ухода Даниэлы.

– Вот, знакомься, Валёк.

Роман пожал вялую руку высокого, очень худого, светловолосого парня, явно стеснявшегося свого положения, пригласил в гостиную.

– Садись на диван. А ты посиди на кухне, – сказал он Петровичу.

Парень робко сел. О себе он говорил неохотно, пока Роман не сделал укоризненное замечание:

– Вы хотите, чтобы я вам помог?

– Хочу, – пробормотал Валёк.

– В таком случае рассказывайте всё. Меня интересует ваше самочувствие, что вы ощущаете, на что жалуетесь.

Олег Харитонович не раз учил самого Романа использовать гипнотические речевые приёмы – тщательно подобранные слова и фразы, заставляющие собеседника принимать запрограммированные команды, поэтому Валёк (Валентин, наверно) вскоре перестал дичиться и поведал простую историю, как его не взяли в армию по причине слабого здоровья, а он дважды не поступил в институт; выбрал Валёк не какое-нибудь затрапезное учебное заведение, а Московский химико-технологический институт, что говорило о его амбициях.

Тем не менее психика Валька и особенно его энергетика требовали корректировки, и Роман приступил к изгнанию «беса слабости» с искренним желанием помочь. «Человеком в футляре» Валёк не был, его нервную систему можно было настроить, а «матрёшку» энергополей – гармонизировать, выстроить вертикаль энергетического обмена от нижнего энергоузла к верхнему.

– Говори мне обо всех ощущениях, – попросил Роман пациента, входя в его сознание бесплотным «зондом» внечувственного восприятия.

Валентин с любопытством прислушался к себе.

– Тепло… щекотно…

Роман мысленно зажёг свечу, покрутил её над головой парня, выжигая тёмные узелки и нити дисгармоний и чужеродных мыслеформ, проник в мозг, высветил все «закоулки» мыслительной сферы.

– Колет…

– Ничего, всё будет хорошо, думай о том, что тебе мешает в жизни.

Пламя мысленной свечи вытянулось струйками, добралось до светящихся в пси-диапазоне «мыльных пузырей», создающих «матрёшку» энергетических слоёв вокруг тела человека. Цвет их стал меняться под напором энергии Романа от грязно-зеленоватого к жёлтому и золотистому.

Отдельным выплеском «свечи» Роман развеял туманные сетчатые структуры вокруг верхних чакр, затмевающих их чистое природное свечение.

– Теперь мы поплывём.

Он захватил сознание Валька, заставил его «плыть», так что тот ахнул и конвульсивно зашевелил руками и ногами.

– Вода!..

– Нырнём! Задержи дыхание!

Валёк послушно перестал дышать, начал краснеть.

– Выныриваем, можешь дышать. Выползай из воды на берег.

Валёк с шумом выдохнул, тряхнул волосами, будто и в самом деле стряхивал с них воду.

– Мы очистились. Сейчас будем летать. Ты – воздушный шар!

Валёк выпрямился, закачался из стороны в сторону, представляя себя шаром.

– Вся грязь из нас ушла, ты чист и свеж!

Последние слова Роман произнёс гулко, с нажимом, так, что вздрогнул даже Петрович, заглянувший в гостиную из прихожей.

Роман стряхнул с кистей остатки невидимого свечения, похлопал парня по плечу.

– Посиди, попей чаю.

После этого пошёл мыть руки.

Вернулся, услышал Петровича:

– … мне тоже летать хотелось.

Валёк поднял голову, встал.

– Сиди, сиди. Как самочувствие?

– Голова кружится…

– Пройдёт.

– Я вам должен…

– Ничего ты не должен.

– Меня учили платить.

– В принципе это правильно, за всё надо платить, поэтому будешь должен мне пару яблок, договорились?

Валентин непонимающе глянул на Петровича.

– Я тебе говорил, – усмехнулся тот. – Привезёшь из дома яблок, Вальке скажешь – для меня. Нечего ей знать, куда мы ходили. – Петрович повернулся к Роману. – Это его мамаша, сестра моя двоюродная. Спасибо тебе, Евлампыч.

– Да не за что пока, пусть разберётся в себе, чего ему не хватает, а то такой сумбур в голове.

– Вот я и говорю – не лезь ты в этот химический институт, есть и другие, не хуже.

Гости ушли.

Роман расслабился, пребывая в эйфории от проведенного сеанса энерготерапии. Снова шевельнулась мысль перейти на стезю целительства и не заморочиваться государственными проблемами, несущими отрицательные эмоции.

После освобождения Даниэлы Ылтыын Юря дважды навещал его и тоже признался, что не горит особым желанием возвращаться в Службу внешней разведки.

– Зовут в контрразведку, – сказал он перед отъездом на родину. – Там создают подразделение, родственное вашему.

– Пойдёшь? – односложно спросил Роман; разговор состоялся на четвёртый день после ухода Дани, и думать о чужих проблемах не хотелось.

– Не знаю, – признался Алтын. – Скорее всего совсем уйду из конторы, пойду в шаманы. Папе преемник нужен.

Роман с любопытством посмотрел на обманчиво бесстрастное лицо эскимоса.

– У вас эти обязанности по наследству передаются?