Укрытие. Книга 2. Смена

– А сколько миллиардов?..

Дональд сглотнул. Перебрался на край койки и потянулся к подносу. Турман понял, что ему нужно, и протянул полупустой стакан с водой. Возражения Дональда он продолжал игнорировать.

– Хэннигана ранило осколком под Кашмером. Если бы мы могли доставить его к врачам… Рана у него была не смертельная – из тех, шрам от которой можно когда-нибудь показать в баре, задрав рубашку. Но он не мог идти, а стрельба стояла такая, что его нельзя было эвакуировать вертолетом. Наш взвод окружили, и пришлось с боем пробиваться к своим. Полагаю, вряд ли бы мы смогли подойти к безопасной посадочной площадке настолько быстро, чтобы его спасти. Но одно я знал точно, потому что уже видел это чертовски много раз: двое или трое моих людей погибнут, пытаясь вынести его из-под огня. Именно так и происходит, когда тащишь раненого солдата вместо винтовки. – Турман прижал рукав ко лбу. – Я такое уже видел.

– И вы его оставили, – продолжил Дональд, поняв, куда он клонит.

Он глотнул воды. Ее поверхность в стакане дрожала.

– Нет. Я его убил. – Турман невидящими глазами уставился на койку. – Враги не дали бы ему умереть. Не там и не таким образом. Они бы его заштопали, чтобы потом снять на видео. Зашили бы ему живот, чтобы после перерезать горло. – Он повернулся к Дональду. – Я должен был принять решение, и быстро. И чем дольше я с этим жил, тем больше соглашался с тем, что сделал. В тот день мы потеряли одного человека. И я спас двоих или троих.

Дональд покачал головой:

– Это совсем не то, что мы… что вы…

– Абсолютно то же самое. Ты помнишь Сафед? То, что журналисты назвали эпидемией?

Дональд вспомнил Сафед. Израильский городок неподалеку от Назарета. Возле Сирии. Самое смертоносное применение оружия массового поражения за всю войну. Он кивнул.

– Весь мир выглядел бы именно так. Как Сафед. – Турман щелкнул пальцами. – Десять миллиардов огней погасло бы сразу. Мы уже были инфицированы, сынок. Оставалось лишь нажать кнопку и запустить процесс. А Сафед был… чем-то вроде тестирования.

– Я вам не верю, – покачал головой Дональд. – Зачем кому-то делать такое?

– Не будь наивным, сынок. – Турман нахмурился. – Для некоторых эта жизнь не значит ничего. Поставь кнопку перед десятью миллиардами человек. Кнопку, которая убьет всех нас, до единого, как только будет нажата. И к ней сразу потянутся тысячи рук. Десятки тысяч. Она будет нажата, это лишь вопрос времени. И такая кнопка существовала.

– Нет. – Дональд вспомнил первый разговор с сенатором, когда он сам только что стал конгрессменом, впервые победив на выборах. У него возникло ощущение, что он и сейчас, как в тот раз, услышал смесь лжи и правды, в которой одно прикрывает другое. – Вы никогда меня не убедите. Вам придется или накачать меня своим препаратом, или убить. Но убедить меня вы не сможете никогда.

Турман кивнул, словно соглашаясь:

– Препаратом тебя накачивать бесполезно. Я прочитал отчет по поводу тебя еще в твою первую смену. Есть небольшой процент людей, на которых препарат почти не действует. И мы охотно узнали бы почему.

Дональд смог лишь рассмеяться. Он прислонился к стене за нижней койкой и укрылся в тени под верхней.

– Быть может, я увидел слишком много, чтобы забыть.

– Нет, я так не думаю. – Турман наклонил голову, чтобы видеть его глаза. Дональд глотнул воды, взяв стакан обеими руками. – Чем больше ты видишь, тем сильнее психологическая травма и тем лучше работает препарат. За исключением некоторых людей. Поэтому мы и взяли у тебя пробу.

Дональд посмотрел на свою руку. Пятнышко крови, оставшееся после иглы, прикрывал квадратик марли. Он почувствовал, как внутри его накапливается едкая смесь беспомощности и страха.

– Так вы меня разбудили, чтобы взять пробу?

– Не совсем. – Турман помедлил, прежде чем продолжить. – Твоя сопротивляемость препарату для меня любопытна, но тебя разбудили, потому что я попросил тебя разбудить. Мы теряем укрытия…

– А я думал, что таков план. Терять укрытия. Полагал, что как раз этого вы и хотите.

Он вспомнил, как вычеркивал Двенадцатое укрытие красным маркером. Вычеркивал потерянные жизни. Такое было предусмотрено. Укрытия служили расходным материалом. Так ему говорили.

Турман покачал головой:

– Проблема не в том, что мы теряем укрытия, а в том, что мы не знаем почему. Нам необходимо понимать причины, чтобы это остановить. А здесь есть кое-кто, считающий, что… что ты, возможно, наткнулся на ответ. У нас есть для тебя несколько вопросов, а потом мы сможем уложить тебя обратно.

Обратно. Значит, он не пробудет здесь долго. Его разбудили только для того, чтобы взять образец крови и заглянуть ему в мозги, а потом снова усыпить. Дональд потер руки, худые и иссохшие. Он умирал в той капсуле. Только медленнее, чем ему хотелось бы.

– Нам нужно знать, что ты помнишь о том отчете, – поведал Турман.

– Я его уже просмотрел, – отрезал Дональд.

Он не хотел читать отчет снова. Закрыв глаза, он увидел бы отчаявшихся людей, вырывающихся из укрытия на пыльную землю. Людей, которым он приказал умереть.

– У нас есть и другие препараты, которые могут облегчить…

– Нет. Больше никаких препаратов. – Дональд скрестил запястья и резко махнул руками в стороны. – Послушайте, нет у меня никакой сопротивляемости к вашим препаратам. – Это была правда. Он устал лгать. – И нет здесь никакой тайны. Я всего-навсего перестал глотать таблетки.

Признавшись, он испытал облегчение. Да и что они могут с ним сделать? Снова уложить спать? Пока Турман переваривал его признание, Дональд снова глотнул воды.

– Я прятал таблетки за щекой, а потом выплевывал. Все очень просто. Наверное, все, кто помнил, поступали так же. Как Хэл, или Карлтон, или как так его на самом деле звали.

Турман ответил ему невозмутимым взглядом. Постукивая отчетом по ладони, он вроде как размышлял над его словами.

– А мы знали, что ты перестал принимать таблетки, – сказал он наконец. – И знали когда.

Дональд пожал плечами:

– Значит, тайна раскрыта.

Он допил воду и поставил на поднос пустой стакан.

– Препараты, к которым ты оказался невосприимчив, находились не в таблетках, Донни. И люди переставали их принимать, потому что начинали вспоминать, а не наоборот.

Дональд уставился на Турмана, не веря собственным ушам.

– Когда ты перестал их принимать, твоя моча изменила цвет. А на деснах у тебя появились язвы в тех местах, где ты их прятал. Такие признаки мы и отслеживаем.

– Что?

– В таблетках нет никакого препарата, Донни.

– Я вам не верю.

– Препарат принимают все. Некоторые к нему невосприимчивы. Но ты не должен был оказаться в их числе.