Укус

— Выходит, в конце концов — продал-таки?

— Я пригрозила ему. Тобой.

— Что?

Она кивнула и вдруг мило улыбнулась.

— Я сказала: «Просто продайте мне эту штуку, лады? Это — моему приятелю. Вон он там, в машине снаружи, ждет меня. Может, его позвать, чтобы вас уверить?» Он поглядел, куда я показала, и увидел тебя за рулем — ну, и потом сказал: «Не стоит, мэм».

— Я что, пригодился еще раз?

— Ага. Я чуть не назвала тебя своим мужем, да вспомнила, что кольца не ношу. — Она протянула навстречу мне пальцы левой руки. — Наверное, бедняга просто хотел приударить за мной. Возомнил себя этаким подарком Божьим для глупой дамочки, которая думает, что копеечные зажигалки можно использовать вечно. Надо было рассказать ему правду.

— Какую правду? Что он не подарок? Что ты — не глупая дамочка?

— Да нет же. Надо было сказать ему, зачем мне в принципе зажигалки, вот.

— Растопить немного Снега? — пошутил я.

— В точку.

— Что ж, попадись он нам теперь — дадим ему жару!

— Прибереги силы для дела, а не для слов, Сэм. Я вот еще что взяла, — в этот раз ее рука выловила в пакете штопор.

— Ты что, вином запаслась?

— Нет. Есть еще такая штучка, — следом из пакета появилась старомодная открывашка пивных банок образца «церковный ключик».

— Кэт, сейчас на всех банках — специальные колечки.

— Я знаю.

— Продавец объяснил?

— Нет, смолчал по этому поводу. Даже странно.

— Этим мы будем обороняться от Снеговича? — спросил я.

— У них не было ножей. В открытой продаже, по меньшей мере. Зато эти штуки легко спрятать. Хотя бы в рукаве. Что возьмешь?

— Что дашь, — снял я с себя право выбора.

— Как скажешь. Я возьму штопор.

Она передала церковный ключик мне. Вещица была простая, дешево сработанная — десять сантиметров легкой стали в длину, где-то два — в ширину, один конец — для пробивки старых пивных крышек, другой — для отжима вневременных консервных. Не слишком-то и много вреда таким можно было нанести. По-моему, даже меньше вреда, чем штопором.

Пока я рулил одной рукой и держал ключик другой, Кэт открыла перчаточницу и бросила штопор туда.

— Тебе, значит, он пока не нужен?

— Если вдруг понадобится — буду точно знать, где взять.

— Хочешь, чтобы я положил церковный ключик туда же?

— Церковный ключик?

— Ну, вот это. Так его называют.

— Надо же, впервые слышу. Но почему?..

— Никогда не понимал, честно. Может, так ее назвали те, кто ищут божью милость на дне бутылки. Не знаю, почему их вообще еще выпускают. Как я уже сказал, на банках сейчас есть колечки.

— Не на всех, — покачала головой Кэт. — Эти штуки продолжают выпускать на крайний случай. А наш случай — крайний, будь уверен.

— Ну, может быть, поэтому его называют «церковным ключиком»…

— Почему бы не спрятать его в носок? — предложила Кэт.

— Я тут вести машину пытаюсь!

— Хорошо, давай я спрячу.

— Попробуй, — я перебросил ключик Кэт. — Не отрежь мне им ногу, идет?

Смеяться вместе с Кэт было здорово. А еще более здорово было чувствовать ее аккуратные прикосновения. Она проделала все очень аккуратно — ключик не оцарапал меня острым концом.

— Так будет удобнее доставать его, — пояснила Кэт. — Сразу — боевой стороной к врагу. — Она похлопала меня по слегка дрожащему колену. — Теперь ты опасен.

— Все равно, — деланно-ворчливым голосом заметил я, — пока что самое страшное наше оружие — пиво.

— А как же лопата и ледоруб? Молоток в багажнике?

— И домкрат на заднем сиденье, — добавил я.

— Прости, что?

Тут нас обоих пробрало. Наши взгляды встретились.

— Домкрат… — пробормотал я.

— О, Боже, — выдохнула Кэт.

Домкрат, металлическая дура где-то полметра в длину, пружинный свинчиваемый механизм — и увесистая рукоятка-монтировка. Я ведь им пользовался не далее, чем прошлой ночью — когда менял шину. Потом сгрузил на заднее сиденье вместе с испорченной предшественницей новехонькой запаски.

Сгрузил — и начисто забыл.

— Ты положил его туда, когда закончил с шиной, — сказала Кэт.

— Да. Так я и сделал.

— Бог мой, — сказала она. — Я ведь и не подумала…

— Я и сам не подумал. Вот только сейчас… Не знаю, какой черт меня дернул вспомнить. Сама посуди! Все это время у нас была тяжелая железка на заднем сиденье — и мы ее ни разу не взяли в расчет!

— Не пришлось бы за молотком выходить, — сокрушенно добавила Кэт.

— Да, может быть, не пришлось бы.

— Никаких «может быть». Знай я, что у нас есть домкрат — осталась бы в машине… и никогда бы не полезла в багажник. И Снегович никогда бы не узнал про Эллиота. Ничего бы с нами не случилось.

— Да, многое бы пошло иначе, — аккуратно заметил я.

— Как мы могли позабыть про домкрат?!

— Ну, — пожал плечами я, — он был не на виду, когда нам пришлось задуматься об оружии.

— Молоток тоже был, уж прости, далеко не на виду.

— Но его-то мы уже использовали как оружие! А домкрат просто помог мне со сменой шины.

— Все равно нам следовало иметь его в виду, — тряхнула она головой.

— Я знаю, Кэт. Я знаю. Сам не верю, что так все вышло.

— Это все наше проклятие.

— Проклятие мертвого вампира? — улыбнуся я.

— Я не из тех, — тщательно выбирая слова, проговорила Кэт, — совсем не из тех, кто дрожит над приметами, но сейчас… это все слишком двинуто, Сэм. Это — попросту ненормально. Мы прокляты.

27

Кэт заглянула в проем между сиденьями.

— Что-то не видно твоего домкрата, — сообщила она. — Ты его, часом, не позабыл там, на дороге?

— Нет, точно нет. Мы его просто завалили. Может, конечно, его Пегги уволокла.

— Не неси чепухи, Сэм. За спину бы она его не спрятала. Упустили бы мы — не упустил бы Снегович. Ей ведь с ее одежкой вообще ничего не спрятать.

— Куда же она тогда дела нож?

— В вырез? — предположила Кэт.

— А спереди он при этом, по-твоему, не выпадет?

— Ты же видел, как она прижимала сумку к груди.

— Может, в нее-то она его и спрятала.

— Домкрат?