Укуси меня

– Прекрати! Не смей, змея!
– кричу на него, чувствуя невесомость и полет над полом. А через секунду лечу в ванную, падаю на бедра и тут же сверху обрушивается поток ледяной водой. Воплю от холода. Чувствую лед на коже, а не воду. Дыхание застревает в легких. Над головой слышу яростное:

– Охладись, Сука!

Прекращаю орать, потому что дыхания не хватает. Вода бьет в рот, нос, глаза. Дышать нечем. Приходится сжаться и прижать голову к коленям. Так хоть дышать можно, пока изверг поливает колюче-ледяной водой. Буквально за тридцать секунд, пока длится пытка, я насквозь промокаю и зубы начинают стучать от холода. Озябшая насмерть, дрожу.

Лейка выключается, но с моих волос по-прежнему ручьями льется вода. Шорты и футболка липнут мокрой тряпкой к телу. Боже, мне так холодно, обхватываю себя за плечи, растираю кожу. Ноги до того трясутся, что не могу встать, а по-прежнему продолжаю сидеть в ванной.

Словно мнимая насмешка-забота на голову падает полотенце, но я его отбрасываю в сторону.

– ОООтттввваллллии, - огрызаюсь и поднимаю голову, пронзая Шакс взглядом, полным ярости и пожеланиями всего самого наихудшего.

Змей не обращает внимания на откровенный посыл, а делает только то, что ему надо и хочется. Перехватывает меня за талию, не опасаясь стать мокрым, прижимает к себе и вытаскивает из ванной. Ставит на коврик. Мое тело подсознательно прижимается к мужскому телу в поисках тепла. Хочется отнять чужое тепло, забрать его себе. Тело в таком положении меньше трясет, поэтому не двигаюсь и прижимаюсь к источнику света. Греюсь и дрожу. А Змей не двигается с места, наоборот стоит подобно безымянной великой статуе и позволяет греться. Руки держит в карманах шорт, но не двигается. Так и быть позволяет мне греться.

Когда первый холод проходит и уже не так трясет, то медленно осознаю, что Я делаю - прижимаюсь к Шаксу. Прикасаюсь грудью к его ребрам, ногами прижимаюсь к его. Сливаюсь с ним.

От шока осознания поражает невидимым разрядом тока. Отшатываюсь и толкаю Змея ладонями в грудь.

– Пошел отсюда, - прикрываю руками футболку, под которой виднеется намокший лифчик, но взгляд змеиных глаз ( я заметила) успел зацепиться за грудь.

Отвлекаюсь от произошедшего, игнорирую стоящего Шакса, не выполнившего мой приказ убраться, хватаю полотенце со змеевика и вытираю волосы. Сырую одежду безумно хочется снять, но не перед Змеем же, а добраться до комнаты не смогу, поскольку с меня стекает вода.

– Ввввыйди!
– командую и бросаю всего один взгляд, за который Шакс успевает зацепиться.

Змеиный зрачок подрагивает и вгрызается в меня. За секунду успевает схватить в плен и ослабить волю. Чувствую накат чужого влияния и разума. Приходит мгновенное расслабление. Руки, прежде державшие полотенце возле волос, ослабевают и роняют его на пол, а после безвольно опускаются вдоль тела. Ужасное состояние, когда видишь и все осознаешь, но не можешь пошевелиться из-за чужой воли. Остается только смотреть на змеиные необычные глаза и ужасаться зрелищу, когда человеческая форма перевертыша уже наполовину срослась со змеем и обладает его чертами лица.

– Чтобы мне с тобой сделать?
– Шакс подходит на расстоянии вытянутой руки и немного скалится, наподобие волков, демонстрируя, как растут белые, острые ядовитые клыки, готовые в любую секунду вонзиться в сладкую добычу и отравить ее, но пока не совершают действия. Выжидают.

Вместо этого Шакс кулаком бьет по своей груди, призывая змея:

– Эй, зверье, что делаем с нашим сокровищем?

Змея внутри него шипит со словами Шакса. Его вопрос уже звучал, как стрекот ползучего гада.

Приняв решение или послушав инстинкты своего зверя, Шакс медленно протягивает руку, растягивая удовольствие от моего состояния и невозможности отреагировать, обхватывает пальцами мою шею. Сдавливает ее слегка, давая понять, кто контролирует ситуацию, а потом вынуждает поднять голову выше. Затем наклоняется, так что я ощущаю огненное дыхание на губах.

– Кто ты?
– мое сердце подскакивает в груди, заходится в безумном, пугающем темпе от осознания, что под воздействием гипноза вынуждена сама себя рассекретить. Мои губы приоткрываются, готовые назвать свое настоящее имя, но неожиданно звучит второй - более важный вопрос, который отменяет приказ назвать свою личность.
– Ты метаморф или ономорф?

Облегченно выдыхаю ответ на его вопрос:

– Понятия не имею, о чем ты. Я - недоразвитый перевертыш. Всю жизнь им была.

– Ложь… - зажим на шее усиливается, а змеиные зрачки еще сильнее впиваются в меня, усиливают гипноз, отчего начинаются приступы мигрени. Колющие удары в голове становятся не выносимы. От них хочется выть раненным зверем, но, сжав челюсти, молчу, а Змей поясняет:

– Морфы редко рождаются в семьях перевертышей. Отличаются от них тем, что в начале жизни очень похожи на недоразвитых, но в течение некоторого времени и в определенных условиях стремительно развивают свои способности. С каждым годом, чем сильнее жизнь бьет морфа, тем сильнее проявляются его способности. Смею предположить, что до определенного момента ты была кем-то другим, а после внезапного возникновения силы стала Элис Мак. Ты прячешься... у тебя нет прошлого... нет запаха...ты хорошо сопротивляешься гипнозу. Другие бы уже валялись в ногах и просили пощады, но ты лишь ощущаешь головную боль. А мой змей и это самое главное - присматривается к тебе. Слышишь, как шипит на тебя, чувствуя опасность?

Да, слышу. Все слова перевертыш произносит со свистом шипящих согласных. Сам змей показался из глубин Шакса и заговорил со мной.

– Древний закон требует убивать морфов - бесконтрольных зверей в человеческом обличие, ведь они слишком опасны, но лучше поступить по-другому…

Змей замолкает, не договаривает, что хочет со мной сделать.

Стук в дверь не дает договорить, обрывает на полуслове. Гипнотический взгляд Шакса всего на секунду отпускает мою волю, чем я с радостью пользуюсь и вырываюсь из руки, слегка обхватывающую мое горло.

Пользуюсь моментом затишья и выпаливаю:

– Я блохастая. Не знаю, что ты себе напридумывал и размечтался. Мой отец был человеком, а мать - перевертышем. А запаха нет у многих блохастых, это наша бракованность. Мы и запахи различаем хуже, чем вы.

Блохастые хуже, чем перевертыши, различают запахи - это факт, но то, что у нас нет запаха - откровенная ложь. Главное самой верить в свою ложь и тогда остальные верят.

Стук по двери повторяется, а затем доносится неуверенный голос Зары:

– Ребят, с вами всё в порядке?

Шакс повышает нормальный свой голос уже без примеси змея:

– Без пяти минут трахаемся. Не отвлекай, - нагло врет, но по крайней мере не предпринимает попыток подойти ко мне после того, как я вырвалась. Лишь скрещивает руки на мокрой футболке, обозначивая массивную грудь.

– Мы уже «закончили», - громко говорю и тонко намекаю, что разговор закончен и медленно пробираюсь к двери.

– Зара, не отвлекай, - продолжает врать.
– Я нацелился на второй подход, потом вполне возможно на третий и четвертый, смотря насколько понравится…