Улей

«Тогда, что это?»

«Что это за чувства?»

Круглов громким покашливанием прочищает горло.

— Надеюсь, ты сделала это не под давлением Павла Алексеевича. Я не хочу, чтобы ты действовала против своей воли.

Повернув лицо, Ева отрешенно смотрит в чистые зеленые глаза парня. Нет, она не забыла, что он до сих пор здесь находится. Ей это просто безразлично.

Никита, в отличие от Исаевой, все еще остается взволнованным ее внезапным порывом. Выдают его отнюдь не частое дыхание и не пристальный взгляд, а покрасневшие скулы. Это то, что невозможно скрыть или же, напротив, сымитировать.

Поправляя галстук, Круглов напряженно смотрит Еве в глаза. А она широко улыбается.

— Я замуж за тебя выхожу. Не думаешь же ты, что по собственной воле?

— Ева, — серьезность его тона пошатывает ее саркастическое настроение. — Я сделаю все, чтобы ты изменила свое мнение обо мне.

— Никита, — в тон ему отвечает Исаева. — Только один раз я поступлю по отношению к тебе гуманно, — смотрит в упор, перед тем как обрушить нелицеприятную правду. — Ты никогда мне не понравишься. Не питай глупых иллюзий. Это предупреждение, если что.

Круглов сглатывает и моргает. А затем отводит взгляд в сторону.

— Ну, насколько я помню, твое мнение меняется по десять раз на день.

— Не так кардинально. Серьезно, Круглов. Скорее Луна врежется в Сатурн, чем я к тебе изменю отношение.

Последнее заявление выбивает его из равновесия. Он сердится, а Ева скептически его оглядывает. Она знала, что благородства Никиты надолго не хватит.

Это так предсказуемо, что даже не интересно.

— Заеду за тобой в пятницу в семь, — он берет в руки пальто и пытается пристыдить ее своим недовольным взглядом. — Форма одежды парадная.

Ева заливается хриплым хохотом.

— Спасибо за право выбора, Круглов. Ты лучший! Я всегда это знала.

Скрипнув зубами, он качает головой и выходит. И улыбка на лице Исаевой моментально остывает, оставляя за собой лишь физическую боль.

Не успевает она подняться к себе в комнату, как тишину ее гнетущего мирка нарушает входящее сообщение.

Джокер: Исаева, мать твою…

Джокер: Клянусь, я убью тебя!

Джокер: Килограмм чистейшего кокаина! Наряд ментов, оцепление… Ты, мать твою, совсем без тормозов?

Идущая от этих посланий злость способна расплавить экран ее телефона. Но Ева, забираясь на кровать, довольно улыбается.

Аномальная: Как прошла ночь в отделении? Привыкаешь?

Джокер: Без твоего гребаного присутствия — совсем не то!

Джокер: Это чертова куча денег! Где ты взяла столько?

Аномальная: Скопила за пару лет. И все не знала, что с ними делать.

Джокер: Как приятно, что ты тратишь на меня свои сбережения.

Аномальная: Всегда, пожалуйста! К тому же меня греет мысль о том, что этот килограмм навсегда изъят из смертельной цепочки. Возможно, я спасла кому-то жизнь.

Джокер: Спасла кому-то жизнь, в стремлении разрушить мою.

Аномальная: Я знала, что тебя отпустят.

Джокер: Ты, бл*дь, знала? Да что ты?

Аномальная: Как оказалось, твоя квартира на самом деле принадлежит Марине Титовой. Я же понимала, что она, не раздумывая, внесет за тебя залог. Сколько бы миллионов ей это не стоило.

Джокер: Ты специально впутываешь ее в нашу войну?

Аномальная: Не впутываю. Помогаю ей.

Джокер:???

Джокер: Зачем?

Аномальная: Мне так хочется.

Джокер: Какая же ты стерва!

Исаева сглатывает и не находит, что ему ответить. Адам, конечно же, прав. Она ужасный человек. Подброшенные в его квартиру наркотики и анонимный звонок в полицию — это лишь маленькая шалость. Ева стремится к тому, чтобы Титов вышел из себя. Хочет, чтобы он в гневе потерял бдительность. Чтобы она смогла психотропной дымкой просочиться в открывшиеся бреши его брони.

Ей необходимо найти его подлинную сущность. Ей нужен настоящий Адам Титов.

Аномальная: Давай поиграем.

Аномальная: Субъект. Информация. Действие.

Джокер: Адам Титов. 21:30, Дальницкий лес [38] . Ты прячешься, я ищу.

Джокер: Постарайся, моя любимая гадина.

Исаева ожидала подобного указания. Ее оно не смущает.

Аномальная: Принято. 

38

Дальницкий лес (заказник «Дальницкий») — государственный ботанический заказник на территории Овидиопольского района Одесской области, в 13 км к западу от Одессы.

32

На туристическую стоянку Дальницкого Ева, проявляя нетерпеливость, приезжает за десять минут до указанного Титовым времени. Накидывая таксисту сверх запрашиваемого лишнюю сотню гривен и, игнорируя его предложение ждать, решительно захлопывает дверь синего Ниссана.

Под ее ботинками скрипит и сверкает свежий снег. Чистый морозный воздух раздражает ноздри. Она останавливается около первого дерева, чтобы прикрепить к нему большой красный бант. А затем, не оглядываясь на пролетающие по трассе машины, быстро шагает по тропинке вглубь леса. Ищет глазами какое-нибудь укрытие, но зимой, когда все деревья «голые», спрятаться не так уж и просто.

«Хорошо, хоть темно».

Вставая за стволом толстого дерева, она не отрывает взгляда от дороги. Минуты ожидания бегут слишком медленно. Но Ева не двигается с места, она терпеливая. Не от природы, увы, пришлось этому научиться.

BMW Титова сворачивает с автострады, не сбавляя скорости. Проносится по мелкому гравию, буксуя и вздымая пыль. Нетрудно догадаться, в каком расположении духа находится водитель.

Исаеву захватывает предвкушение.

Когда мотор глохнет, и водительская дверь открывается, она не отказывает себе в удовольствии оглядеть Адама с головы до ног. Сильное рельефное тело парня скрывает темная одежда: слаксы, толстовка и разъезжающая на широкой груди кожанка. Размашистым шагом он приближается к приветственному и провоцирующему красному банту.

Облако пара покидает его губы, когда он выдыхает и ухмыляется. Поднимая взгляд в небо, он заводит свою старую считалочку.

— Раз, два, три, четыре, пять… Вышел Еву я искать.

Прикасается ладонью к стволу. Шагая дальше, касается другого дерева. И следующего. Словно тактильно считывая информацию — берет ее след.

— Тебе уже страшно, милая?

Разблокировав стиснутый в руке смартфон, Ева готовится набирать для Титова сообщение.

— Тебе интересно, почему я позвал тебя именно сюда?