Улица Марата и окрестности
Шрифт:
Союз не прекратил работы и после революции. Да и адреса не сменил, только чуть-чуть обновил имя. В советские 1920-е на улице Марата, 20, помещалось уже Ленинградское общество драматических и музыкальных писателей «Драмсоюз». В членах его состояли больше 1200 человек, а во главе правления стояли в разные годы композитор Александр Глазунов и историк Павел Щеголев...
Музыкальная тема уже зовет нас перейти к дому № 22-24, в истории которого тоже нашлось место музыкантам. Однако нам надо чуть задержаться: мы не назвали еще одного жильца дома № 20, безусловно достойного упоминания. В середине XX столетия – до 1960 года – здесь жил замечательный исследователь русского фольклора Владимир Яковлевич Пропп.
Всем, кто
ДОМ № 22-24
НА ПУТИ К ХРАМУ. ЕДИНОВЕРЧЕСКОМУ
Дом № 22-24
Но вот и дом под двойным номером 22-24! Как обещано, сначала – о музыке. В начале XX века среди обитателей дома были люди, хорошо известные в творческих кругах. Здесь в квартире № 16 много лет прожил известный скрипач Виктор Вальтер. Почти четверть века он был концертмейстером оркестра Мариинского театра, а попутно приобрел известность как музыкальный критик, автор многих книг.
С.М. Ляпунов
Другим многолетним обитателем дома был композитор и дирижер Сергей Михайлович Ляпунов, имя которого сейчас подзабыто. Он, конечно – не великий композитор, но талант его несомненен. С.М. Ляпунов написал больше сотни романсов, множество других произведений, был близок к «Могучей кучки» и к уже знакомому нам Тертию Филиппову: Тертий Иванович организовывал экспедиции для записи народных песен, а Ляпунов возглавлял одну из этих экспедиций...
Вообще дом № 22-24 выделяется на улице Марата своим внешним обликом. Массивный, громоздкий, с отделкой фасадов в европейском вкусе: даже странно, что архитектор Иван Петрович Володихин именно таким выстроил дом при единоверческой церкви. Этот дом легче представить себе где-нибудь во Франции, чем при храме ревнителей старорусских традиций (единоверцы – это те старообрядцы, которые стремились к объединению расколовшихся церквей и сами вернулись под начало Русской православной церкви, сохранив при этом свои обряды). Впрочем, и сама Никольская единоверческая церковь по архитектуре весьма своеобразна, но об этом чуть позже...
Не всегда единоверцы располагали таким солидным зданием. В середине XIX века дом при их храме был невелик, и с каждым годом это обстоятельство приносило все больше проблем. У Никольской церкви имелись свои благотворительные заведения, надо было где-то селить священников, да и доходы от дома хотелось бы получать. Поэтому единоверцы задумались о расширении своих владений и в конце концов осуществили замысел.
В новом доме, построенном в первые годы XX века, места хватило всем. Перед революцией здесь работали и богадельня для престарелых женщин, и женская гимназия вместе с реальным училищем единоверческого братства. Жили в доме и священники, и в их числе настоятель Никольской церкви в предреволюционные времена отец Симеон Шлеев, погибший в Уфе через несколько лет после революции, а в 2000 году причисленный к лику святых.
А про еще одного коллективного обитателя дома № 22-24
читатель может без труда узнать сам – подойдя лишь к этому зданию. На фасаде его висит небольшая мемориальная доска с текстом:«В этом доме
в 1905-6 г. г.
помещался
ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ
СОЮЗ ПОВАРОВ
гор. С.-Петербурга
Лен. губ. отдел проф. союза раб. нарпит и общежитий СССР. 13/ХII 1925 г.»
Не будем комментировать жизнь профсоюза поваров, а про доску заметим: в 1920-е в Ленинграде появилось великое множество таких памятных надписей – в честь существовавших некогда профсоюзов кожевников, портных, трактирщиков, приказчиков, табачников, металлистов и так далее. И что удивительно, большинство этих досок сохранились доныне...
А советские годы пополнили летопись дома № 22-24 еще одной строкой, достойной упоминания. В 1920-е годы здесь проживал скромный маклер ленинградской Фондовой биржи Лев Наумович Рабинович. В историю он вошел благодаря последней, весьма печальной странице своей биографии. 17 февраля 1926 года Рабинович был арестован органами ОГПУ, затем его этапировали в Москву, где Коллегия ОГПУ приговорила маклера к высшей мере наказания.
В чем же была вина биржевого маклера? Волею судеб он оказался замешан в дела государственные. Читатель слышал, наверное, о «золотом червонце», введенном в оборот в 1920-е годы. Задачей червонца было выправить положение в советской экономике. Чтобы дело шло успешнее, в наркомате финансов создали Особый отдел, который в строжайшей тайне занимался валютными интервенциями: продавал золотую монету на рынке. К этой работе отдел привлекал очень немногочисленных проверенных биржевиков. В их числе оказался и Лев Рабинович.
А в 1926 году Особый отдел попал под огонь ОГПУ. Полагают, что причиной тому стала большая политика: недавний глава наркомфина Сокольников перешел в оппозицию к Сталину, а Особый отдел мог дать компромат на бывшего шефа.
Не дал. И поплатился за это. Начальника Особого отдела Льва Волина приговорили к расстрелу за превышение полномочий, использование служебного положения в личных целях и так далее. А ленинградского маклера Льва Рабиновича – за использование личных связей с работниками наркомата финансов и биржевиками.
Приговор привели в исполнение без отсрочки.
ДОМ № 24a
«ПРЕВОСХОДНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ ЗОДЧЕСТВА»?
Есть ли в петербургской архитектуре более странный храм, чем Никольская единоверческая церковь? Возведенная в пушкинское время Авраамом Мельниковым, она способна вызвать у непредвзятого зрителя недоумение. Лучшие произведения классицизма в основе своей ясны и просты: возьмем хотя бы широко раскинувшийся Главный штаб или монументальный Александринский театр. Оформление в них подчинено общей ясной идее. А здесь все наоборот: нагромождение объемов и колонн, лишенное чувства меры.
Впрочем, оговорю сразу: все это – личное мнение автора. А вот современники Мельникова относились к Никольской церкви с уважением. Еще храм был в проекте, а журналисты уже уверяли читателей: «Это превосходное произведение зодчества». Во время строительства восторги печатно изливал Василий Иванович Григорович, художественный критик и отец писателя: «Старообрядческая церковь, сооружаемая здесь в Петербурге по проекту Мельникова, есть одно из лучших произведений новейшей архитектуры в России и, смело скажу, не отколь не заимствованное. В сей церкви один только недостаток: она не из мрамора; если же и есть другие, то они ничтожны».