Улица Окопная

– Дяде было больно?

– Да.

– Очень больно?

– Не очень. Чуть-чуть.

Среди новых клиентов я признал несколько бойцов домашнего фронта, но поостерегся уличить их. Человека, лежащего на массажном столе, нельзя беспокоить. К несчастью, некоторые пациенты были чересчур любопытны. Они без зазрения совести стали расспрашивать массажиста о семье и интересовались пустой квартирой. Я увиливал, говорил, что живу с семьей тут неподалеку, а эта квартира – мой временный рабочий кабинет. С особо языкастых я драл на двадцать процентов больше. Кстати, они этого не замечали, так как мои цены была значительно ниже официальных тарифов.

Сливкам среднего класса я не мог сбывать краденое. С огромным облегчением я сообщил торговцам, что больше не беру товар на хранение. Финансово я перестал зависеть от них, а ведь они досаждали мне даже больше, чем массаж. Поставщики, конечно, расстроились: шмотки лучше хранить в подвале у собственников жилья, чем в муниципальном доме.

Отец нашей мафии решил наградить своего компаньона. Он подарил мне мини-хлебопекарню, полагая, что я как человек семейный смогу оценить подарок. Скрыв душевное волнение, я поблагодарил его. Когда он ушел, я разрыдался в ванной.

В начале июня я почти иссяк.

Опытный бегун, я умел прислушиваться к своему телу, неплохо разбирался и в душевном здоровье, так что общий диагноз, по-моему, был очевиден. Я себя загнал. Лучше всего было взять больничный и отдохнуть, но, к сожалению, я этого не мог. Наширявшись снотворного, я проспал в течение трех суток в сумме тридцать девять часов. Итого на долю недосыпа пришлось двадцать четыре часа, плюс пятнадцать часов обычного отдыха.

Хватило с лихвой.

Я подобрал в газете плохонький дом. Стартовую цену зашкалило. Смотрины в воскресенье в час. Взглянув на фотографию Хелены и Сини, я набрал телефонный номер. Никто не ответил. Я хотел, чтобы мы отправились на смотрины все вместе, по дороге я бы все рассказал.

Как мне стукнуло в голову купить дом.

Что я ради этого предпринял.

Что я думаю о ней, о них.

О чем успел передумать в одиночестве.

Я снова позвонил. Нет ответа.

На смотрины я отправился, уверенный в своем безупречном вкусе. Приглянется мне – наверняка приглянется и Хелене. Сунув семьдесят штук наличных в карман ветровки, я стартовал.

Прибыл на место за пять минут до срока. Желтая машина агентства, завернув во двор, изрыгнула тетку в строгом костюме, которая установила указатель на тротуаре.

Подкатив к ней, я заявил, что хочу купить дом, но меня не устраивает заявленная цена. Она отмахнулась: якобы у нее много работы. Я удивился, ведь в ее обязанности входит именно выслушивать предложения и обдумывать их. Она сказала: сперва осмотри дом, а потом вернемся к вопросу.

Я возразил. Поведал, не вдаваясь в подробности, что порядком поднаторел в этом деле, и опять предложил ей высказаться об альтернативной цене. Она зациклилась: с удовольствием, но только после просмотра.

И вдруг я сник. Как будто сахар в крови упал до нуля.

Вытащив из кармана толстый шоколадный батончик, я отхватил кусок и обещал вернуться к половине третьего. Шагнул в сторонку. Тетка поинтересовалась, не желаю ли я осмотреть дом изнутри и услышать рекомендации по ремонту. – Ремонт сделаем, когда въедут Хелена и Сини.

Что это я сказал?

Вот так выдал.

Смешать сокровенное с покупкой сраного дома!

Смутившись, я потрусил прочь.

Остановился только на верхушке холма. Рассматривал свой новый район целых шесть минут. Порядком – если не отвлекаться.

Потом где-то с час я бегал в ровном ритме, оставшееся время сидел на камне метрах в двадцати от дома. Две семьи маячили во дворе. Они беззаботно поддевали ногами пучки травы, смеялись, глядя на играющих в кустах детей. Я искренне пожалел их. Они и не предполагали, что дом уже нашел верного покупателя.

Один из мужиков держал на руках девочку, ровесницу Сини. Я отвернулся.

Тетка в деловом костюме проводила последних клиентов до ворот и протянула им желтые листочки. Приблизившись, я облокотился на большую березу у дороги. Когда скрылся последний клиент, я достал свернутые в трубочку деньги, подошел к тетке и сделал все, чтобы Хелена и Сини вернулись назад.

Хелена

Хорошо, что он ударил меня. Я так думаю. Появился повод уйти. Больше никаких ведерок для блевотины, пустого взгляда, докладов на тему рока, кулинарии и почему пехотному генералу следует заклеить рот скотчем.

Аж до щиколоток пробрал. В костный мозг просочился. Нет уж, лучше туда, чем в сердце. Придурок. Черный перец кладут в макаронную запеканку? Рис требует двойную норму воды? А какую картошку лучше взять для пюре? В нее добавлять молока или сойдет картофельный отвар? В суп-пюре кладут укроп? А как же Матти добивался этого вкуса?

Я ломала голову над самыми простыми вещами, когда раздался звонок.

Сиркку сказала, что на определителе наш домашний номер. Пускай себе звонит.

Я не хотела разговаривать с Матти. Я знала, что стоит мне только услышать голос, как я тут же перенесусь назад, в нашу квартиру, в тот самый вечер.

Ночи три я вскакивала во сне, размахивая руками. Сиркку трясла меня за плечи: что с тобой? Я рассказывала, что в комнате полно осьминогов.

Теперь, через два месяца, слегка отпустило. Правда, сейчас я до того привязана к Сини, что без нее я будто полчеловека. Постоянно держу Сини на руках, не решаясь отпустить, как бы с ней ничего не случилось.

Есть только «сейчас», на будущее загадывать не берусь.

Сини дышит, я дышу, вон едет автобус, в нем люди, которым ничего не известно о нашей жизни, а мне ничего – о них. Кроме того, что с ними как раз ничего не случилось. Иначе они бы остановили автобус и разбрелись куда глаза глядят. Похоже, только мы с Сини в этом мире несчастны.

Сиркку пыталась доказать, что это не так. Хорошо ей говорить. Да что мне слова посторонних? Пустой звук!

Теперь на первом месте рутина, с которой Матти справлялся сам. Именно сегодня, в пятницу вечером, с ума нейдут его булочки. Как ему удавалось такое пышное тесто? А его запеканки в лезьоне идеальной пропорции. Как он этого достигал? По четвергам я и носа не совала на кухню, если он находил в кулинарном приложении новый рецепт песочного торта.

Года четыре назад с ним что-то случилось. Он раскидывал по углам неглаженое белье, забывал на плите кашу, вздрагивал, читая газету. Он по-прежнему заботился о нас, только себя забросил.

Сколько раз я говорила ему: выбери часок для себя, найди какое-нибудь увлечение, сходи куда-нибудь. Однажды надеялась – клюнет. Нашла объявление в газете о чемпионате Финляндии по лыжным гонкам без лыжни, по ровному насту. Вырезала, подсунула. Думала: прекрасный случай провести время в лесу в мужской компании. Ошиблась. Он надулся, да еще и наорал на меня, что настроение не поднимется оттого, что он станет хлебать в лесу черничный компот с незнакомыми мужиками.