Улица Райских Дев

И остальные девушки из дома Рашидов носят хаджеб и называют себя «мохаджибаат» – «женщины, носящие покрывало». В школе они отказываются сидеть рядом с мальчиками. «Таких благочестивых девушек нетрудно будет выдать замуж», – думала Амира. А вот с некоторыми из их двоюродных сестер дело обстоит не так просто. С этими эмансипированными девицами возникают проблемы. Сакинна, дочь Абделя Рахмана, в двадцать три года не замужем. Басима разведена, живет одна, а лучше бы ее с двумя детьми пристроить за хорошего человека. А Самья, дочь покойного мужа Тахьи от первой жены, такая щупленькая, что будет трудно найти ей жениха.

Хорошо бы выдать замуж Тахью, которая вдовеет уже семь лет. В тридцать пять лет она все еще красавица, жениха найти нетрудно, но сколько раз к ней ни подступалась Амира, Тахья спокойно и решительно отвечала, что будет ждать Закки. Сколько лет о нем ни слуху ни духу – а она стоит на своем. Твердит, что он вернется, – Амира в этом совсем не уверена.

Она прошла в гостиную, где члены семьи, собравшись вокруг телевизора, слушали вечерние новости. Продолжались столкновения мусульман и христиан-коптов. В Верхнем Египте в деревне, где сначала пострадали мусульмане – коптами был убит деревенский шейх, – была взорвана коптская церковь, десять человек убиты. Амира, не слушая диктора, обеспокоенно глядела на хмурого Мухаммеда, своего старшего правнука. Он повелительным жестом протянул Зейнаб пустую чашку. Молодые люди, не знавшие, что они – родные брат и сестра, были очень похожи внешне, но совершенно несходны по характеру: словно уксус и мед. Неспокойный нрав Мухаммеда внушал Амире тревогу. Она видела, какими алчными глазами он смотрит на двоюродных сестер. У мальчика на уме секс – как у отца в его годы. Амира помнит, как Омар требовал немедленно женить его. У Мухаммеда такая же горячая кровь. После того как его разлучили с матерью, мальчик рос очень нервным, – Ибрахим даже давал ему транквиллизаторы.

Надо его рано женить, чтобы половой голод не подтолкнул его к какому-нибудь неистовому поступку.

«А вот красивую, тихую и ласковую Зейнаб выдать замуж не удастся», – вздохнула про себя Амира.

Да, столько неотступных домашних забот, а зов из Аравии становится все более внятен ее душе. Она все время видит сны – воспоминания о прошлом. Она перестала видеть во сне прекрасного юношу, который кивал ей и манил к себе, – может быть, он снился ей, когда был жив, а теперь он умер? Юноша исчез, но появились новые фрагменты снов. Голос из прошлого рассказывал Амире: «Мы шли дорогой, которой пророк Мусса вывел израильтян из Египта. Мы останавливались у колодца, где он встретил свою жену…» На этом пути на караван ее матери напали работорговцы. Где же была та стоянка – может быть, возле колодца Муссы?

Новые фрагменты снова дополняли мозаику прошлого, но в ней оставались пустоты. Амира не могла вспомнить, как она очутилась в гареме на улице Жемчужного Дерева и что там с нею было. Прошлое этих лет, как и лет раннего детства, было словно заперто в комнате, ключ от которой потерян. Как его найти?

Она собиралась в Мекку семь лет назад – и не поехала, потому что умерла Элис. Потом Амира ждала известий о Захарии, которого семья усиленно разыскивала; потом в Каире случилась летняя эпидемия лихорадки, особенно опасной для детей… Следующий год сочла неблагоприятным для путешествия Кетта, астролог.

Но теперь-то она соберется в путь, думала Амира, вот только уладит еще кое-какие семейные дела. Посетит святую Мекку, а на обратном пути проследует дорогой, которой шел караван ее детства. Может быть, она узнает квадратный минарет на месте стоянки каравана и найдет там могилу своей матери…

К дому подъехал мрачный и усталый Ибрахим. Он не вышел из машины и, не снимая рук с руля, в который раз думал о своей жизни. Почему в шестьдесят три года он чувствует себя таким старым и обессиленным? Наверное, потому, что он потерпел поражение в жизни. У него нет сына. Жена покончила с собой, и Ибрахим чувствует свою вину, хотя самоубийства ее матери и брата показывают, что в роду была наследственная депрессия. И все-таки он виновен. Причиной ее смерти была женитьба Ибрахима на Худе. Но вторая жена тоже не родила ему сына, у них четыре дочери. Как он виноват! Ибрахим уронил голову на руки.

Он вспомнил лицо Элис в морге – бледное как полотно, и золотистые волосы с комьями нильского ила…

Какие-то туристы выловили с фелуки ее труп. Ибрахим один был в морге для опознания, поэтому он мог сказать семье, что Элис погибла в автомобильной катастрофе.

«О Элис, дорогая моя, я тебя погубил…»

А Ясмина, дочь Элис… И в ее судьбе он виноват. Он изгнал ее за то, что она обратилась к Хассану, усомнившись, что отец сам справится с бедой. Теперь он простил ее и хотел бы написать ей в Калифорнию, но никак не мог решиться.

Но больше всего он виноват перед Али Рашидом, своим отцом. Отец глядит с Неба и видит, что у него только один внук – от дочери, и один правнук. А через сына он не обрел внуков. Вина перед отцом давит душу Ибрахима, как тяжелый камень.

Не только угрызения совести мучили его, но и земные проблемы. Хлопок Египта, «белое золото», обесценивался на мировом рынке. Состояние Рашидов, нажитое на хлопке, уменьшилось, а расходы возросли. Ибрахим вздохнул, вышел из машины и открыл входную дверь.

Двойная дверь из драгоценного дерева, тяжелая, резная, была привезена из Индии сотни лет назад. Огромный вестибюль с мраморным полом и старинными медными светильниками, лестница, ведущая наверх и потом разделяющаяся на две ветви – к мужской и женской половинам дома. Собственный дом вдруг поразил Ибрахима красотой и величественностью архитектуры и убранства.

– Ты здесь, сын моего сердца!

Он увидел Амиру, которая подошла к нему и ласково сжала его руку. Как молода еще его мать и как прекрасна! Сколько в ней доброй молодой силы! Волосы уложены узлом по французской моде, сколоты бриллиантовыми шпильками, красивые подкрашенные губы улыбаются.

– Мать, окажи мне милость!

– Какие могут быть милости между матерью и сыном? – засмеялась она. – Я сделаю все, что ты попросишь.

– Найди мне такую жену, которая даст мне сына. Амира посмотрела на него огорченно:

– Разве ты забыл, какую беду ты навлек на наши головы, пытаясь сделать своим сыном Захарию?

О Захарии Ибрахим не желал и слышать. Он изгнал его из своей памяти, не интересовался результатами розыска, который организовала Амира.

– Я хочу законного сына! Мать, ведь ты мудрая женщина, ты шейха. Ты знаешь средства!

– Надо надеяться на Бога, других средств нет. Бог награждает терпеливых. Может быть, у Худы на этот раз родится мальчик.

Ибрахим взял Амиру за руку и сказал:

– При всем уважении и почтении к вам, мать, я не последую вашему совету. Я возьму еще одну жену. Ваше суждение не всегда оказывалось верным.

– О чем ты говоришь?

– Я думаю о Камилии. Вы решили тогда сделать ей операцию, без которой ее жизнь сложилась бы по-иному.

– Да, ты прав. Она могла бы иметь мужа и детей – я виновата в ее судьбе.

– Мать, ее надо выдать замуж. Женщина не может провести всю жизнь в ночных клубах и на киностудиях. И Зейнаб нужен отец. Помоги мне найти мужа для Камилии!

– Сейчас наступит время молитвы, – спокойно сказала Амира. – Помолись вместе со всеми в гостиной, а я хочу сегодня молиться одна.

Амира поднялась на крышу. Купола и минареты Каира стали оранжевыми в свете заходящего солнца. Амира почувствовала, что это, может быть, не пламя солнечных лучей, а нежная женская ладонь, окрашенная хной, нежно накрывает пролетевший над городом день.