Улики

* * *

в это цветное летовсё чаще думаю о смерти,которой и на свете нет —если верить Арсению Александровичу;нет её обо мне, есть обо всех, кого нет,и это отсутствие смерти обо мнев нашем горячем днеи есть смертьсколько ещё приливов и отливовотчаянной надеждыбудет,за каждым из них освобождающеепритупление чувства конца,благодаря тысяче причин:вот и родители живы,и много людей на свете старше меняии

* * *

Вероятностный признак отсутствия страха,когда воздух густой холодеет в горсти;искажённой усмешки рискованный запах:боль до боли, прощай накануне прости.Из последних сдержи ледяное дыханье,заведи мне за плечи ладонь; заведиколебание лопастей, крыльев мельканье;мельтешение вздохов и слов укроти.Отодвину от глаз окольцованный локон,капли крупного пота сотру, торопясьопоздать на урочную встречу с упрёком,когда эта бессильная дрожь родилась.

Bochum

* * *

вяжет звук солоноватыйподъязычный окоёмловит привкус виноградаконтур чёрных глаукомгде пальпация слепаялепит сахарны уставалидольная криваяогибает парусатряский сор рябит в глазницахнеразборчивым тряпьёмдолго будет виться битьсяпод огнём и под ружьёмдолго птица невелицане синица литься непозволяй душе ленитьсяверить веритас не мне

ДВА СОНЕТА

1

бесхребетный пиарщик двоякосогнувшийся перстштрих-пунктиром тончайшим растёт в мозжечковую полостьраспрямившийся цвет травяной пеленой зелен-колосповторивший наклоном и клоном мой контур небесвыше ста семь и семьдесят смело колышется лесвровень с этими тяжестью нежностью робостьлёгкость ломкую звонко лелеет как родосутверждает колосса подножье на мили окрестбеззаботные дни и не знаешь ещё никогдагде ночует беда и вода что светла как слюдана излом зелена эта твёрдая гибкая воляэластичным нажимом расчерчены ноты твоито ли лето прошло не бывало как водится то лисоловьи не тревожат солдат но все точки над i

2

я тебя по уму рассчитаю расчислю поймутвоему параллельному взгляду какая неволяподлежит словно сон и чего же вам что же вам болеесли слева где сердце как в солнечном детском крымув кострому или в вологду едем и фары во тьмуустремим и околиц и лиц освещаемых в полеразглядим силуэты как блицы зарниц перед боемвечно снится покой голубой в теремуэто максимум-я это максимум-ты темнотыровно столько чтоб силу и тайну водыудержать смертью мёртвою жёлтою жизнью живоютак когда-то впервые натужно сложив дважды дваперемножил слова и усвоил с оглядкою кто имво гробех спящим снова и присно живот даровал

* * *

Хочешь, чтобы сразу, вдруг,коли жила не тонка?В эту мутную игрувзят заменой червяка;быть наживкою не всласть:кто ни рыбка, ни рыбак, —тому выпасть и пропасть —одинакова тоска;режь меня, жги меня,режь, руби, коли и жги:подле адова огняне медовы пироги.На носочки подымусь,белу свету поклонюсьи на все на три-четырепонемногу разойдусь;будь хоть ягодой в горсти,или дьяволом в шерсти —только б лёгкого дыханьянапоследок унести…Закушу недлинный ус:рыболова не боюсь;рыба, рубленая рыба —не медовый, медный вкус.

II

* * *

могу формулировать чувствопока разграфлённой листвойбумажные белые блюдцане бьются над словом и свойнеясный гербарий уловокразвилок нырков и уви —ливающих вкруг оговорокготов затвердить на кровипротелеграфировать пеленгуспеем из точек-тиредо срока сложить перепевывсех мыслимых до ми соль ре —вности этих злых полукровокот чистых до сорных полейв тетради останется шорохпера по бумаге дождейпролившихся пенною влагойодним мановеньем рукиодною незыблемой сагойувял посредине строкитрилистников красных и жёлтыхзелёный рой смело смотричему соответствует шёпоти с чем соотносится крик

* * *

я ж тебя я ж тебя ты ж меня гдев вологде сумрак и в риме ненастьене назови сочинённое счастьегорькой добавкой к пустой воркутекак же сомнением полон и пустэтот такой и неласковый вечерплечи накинь на сбежавшее вечелегче и метче пронзительный прустбьёт меня влёт и навылет но какчерез один расквитаться по счётучтобы и быть и казаться плечо тамстиснет рука и уйдёт в облакавыдох и вдох изумлённый как тетёмно-терновые терпкие слёзычто выливаются в срок не из розыа из угрозы и в вологде-где

* * *

Любовь и кровь, и хаос на водах,беспамятство и вечный камень-пламень:там радость-младость, галки на крестах,и полон волн наш пироскаф, и самине уследим, когда из роз – морозпроглянет вдруг – как будто поневоле, —и отойдёт, как стынущий наркоз:оставь надежду, лови ветра в поле;не ведает, творит иль просто такиграет жизнь младая, – но заранетемнеет день, как хаос на водах,Онегин-Ленский – Ольге и Татьянепризнание-картель строкою в чатв четверг-субботу пишут-посылают,и отвечают дамы и молчатодновременно; музыка играет,а вы глядите на него и вдаль,и дальше, и совсем куда-то мимокосых картин, где хаос и вода,мгновение бежит неудержимо,и мы ломаем руки и опятьпреследуют две-три случайных фразыс утра в окно: «кому купить-продать…» —ещё из тех времен, когда ни разубессонница, часть женщины, стеклоне волновали кровь-любовь живую:живым и только – до конца; пришло —на пляс де Конвансьон, и одеснуюя вижу некий свет, и второпяхсребрит мороз увянувшее поле,но совпадают цвет и суть в ночах,а дни длинней, да и чего ж нам боле?..

Paris

ВИГИЛИИ

Не отличить от жизни этой —ни день, ни утро, ни… Ночнойдозор, роняя эполеты,глядит в бинокль полевой.Не отличить от этой жизни —ни свет, ни мрак, ни сумрак, нидамоклов меч. Здесь новой схизмыопустошённые огни.И вот, – к лихому завершеньюидёт попытка номер тризабыться сном… Но неужелименя под утро засеклии взяли на учёт? И кто-то,кто знает дни наперечёт, —ждёт у слепого поворота,к забору привалясь плечом?И бьёт, и рубит – режет, колети, озираясь вскользь и вспять, —даёт мне знать, что тесный дворикот этой жизни не отнять;тут ни прибавить, ни убавить,роняя ломкие словао том, что (словно Савл и Павелодновременно) я едваочнулся от ночного взгляда,меня пронзившего насквозь……Внезапно, залпом бьёт засадаиз-за угла и в глаз и в бровь.

* * *

Бояться ужастиков поздно:когда записной фантомаскосился смешно и серьёзно —я с ним загорался и гас;бояться ушастиков можно,и снова, в немыслимый разя в небо сырое подброшени пойман. Но глаз-ватерпасменя замедляет в пробросеот дыма до каменных вод,он колет, и рубит и косит,сулит от ворот поворот;не выжить от этого дара,и я, за короткую тьмуего разглядев с пол-удара,и к чёрту и к сердцу прижму.