Улитка в тарелке

— Он такой, — неопределенно отозвался Эви и первым направился за Мирой.

Дрим уже и сам бежал им навстречу. Кепку Мира сорвала, чтоб он узнал ее издали, и теперь судорожно размахивала ею, как сигнальным флажком. Так и не добежав до шоссе, она остановилась, и Сол каким-то чудом почувствовал, как задрожали у нее, подкашиваясь, ноги, и сердце совсем сбилось с ритма, и как же ей захотелось сесть прямо на скошенную траву. Это было странное ощущение, словно тело Миры сейчас было связано с его собственным. Ничего подобного Сол до сих пор не испытывал, хотя мама и гордилась тем, что он всегда пытается «влезть в чужую шкуру». «Сейчас он полезет к ней обниматься! — догадался Сол и с презрением отвернулся. — Эти взрослые всегда так делают… Зачем это им?» И в самом деле, Дрим обхватил девочку и замер, стиснув ее так, словно только ради этого ее и разыскивал. Решившись посмотреть на них, Сол разглядел, что они даже не говорят ни о чем, а просто стоят так, даже не видя друг друга.

— Пойдем к ним, — позвала Бемби. — Чего нам бояться? Мы их не похищали.

— Я и не боюсь! — отрезал он.

Сестра посмотрела на него как-то слишком внимательно:

— Да я не в этом смысле… Я знаю, что ты ничего не боишься. Это все знают.

Это было неожиданно. Сестра не баловала его добрым словом. А ведь Сол и сам о себе не решился бы сказать, что совсем уж ничего не боится. Наоборот, ему очень часто бывало страшно, только он умел заставить себя не бояться.

— Ну уж, — смущенно выдохнул он, только этого Бемби уже не услышала.

Или просто не обернулась. Она шла слишком быстро, Сол с трудом поспевал за ней. Ему даже показалось, что они дойдут прежде, чем Дрим, наконец, выпустит Миру, а ведь так нельзя! Неловко как-то… Но Мира сама высвободилась и, оглянувшись, замахала им рукой. «Уронила мою бейсболку, — заметил Сол. — Вот спасибо! Ничего ей больше не дам!» Словно услышав его упрек, Мира наклонилась, подняла кепку и двумя пальцами сняла с нее соломинки.

— Это Дрим! — прокричала она, хотя они были уже близко и могли расслышать.

Бемби ответила, не повышая голоса:

— Мы уже поняли. Вот так встреча! А мы ведь к вам шли.

— А это Бемби! — продолжая задыхаться от радости, Мира схватила ее за руку. — А вот — Сол! Они самые лучшие! У нас еще не было таких друзей.

— Очень рад. Спасибо, что помогли. — Дрим улыбался, но глаза его показались Солу темными.

На этот раз Бемби заговорила более сухо:

— Мы помогли бы еще больше… По крайней мере, постарались бы помочь! Если б понимали, в чем дело. К вам мы только за этим и шли. Другой помощи нам не нужно.

— Вы нам скажете? — напористо потребовал Сол.

Про себя он уже решил, что Дрим ему не нравится. Совсем не нравится. Вовсе не из-за того, что Мира с ним так обнималась! Вот еще… Просто не нравится. Бывает же так! Дрим перевел взгляд на него, и Солу сразу стало неуютно. Глаза у него были большие, но в них ничего не было. Солу показалось, что они совсем пустые.

— Прямо сейчас? — голос Дрима тоже звучал равнодушно.

— А почему бы нет? Здесь уж точно никто не подслушает. Сядем и поговорим начистоту. Чего тянуть? — Бемби уже говорила тоном брата, и это удивило даже самого Сола.

Приняв ее слова за приказ, Мира послушно опустилась на землю и виновато улыбнулась снизу:

— Хорошо, а то ноги уже не держат…

Присев, Дрим взял ее за руку и проверил пульс.

— Напрасно ты бегаешь…

— Она к вам бежала! — резко сказала Бемби.

— Я знаю. Все равно не нужно этого.

Мира перестала улыбаться:

— Чего — этого?

И, вырвав у него руку, неожиданно заговорила совсем по-взрослому:

— Чего не надо, Дрим? Бегать? Радоваться? Да ведь все люди это делают! Я не такая, как все, это я уже поняла. А какая же я? Какая?! Почему ты даже сейчас тянешь? Почему ты мне правды не скажешь?

Сол украдкой взглянул на Эви: «Он тоже заметил, что сейчас она говорит только о себе. Она не помнит о нем. Я, наверное, обиделся бы…» Задев его локтем, Бемби требовательно произнесла:

— Нам тоже хотелось бы услышать.

Поглядев на нее снизу, Дрим задумчиво проговорил:

— Я предпочел бы, чтоб это услышали только двое моих ребят.

— Твоих? — внезапно очнулся Эви. — Какие же мы твои, Дрим? Мы, получается, кроме вранья от тебя ничего и не слышали. Своим разве врут?

Мира придержала его, поймав за руку:

— Сол с Бемби спасли нас. Ты не знаешь, Дрим, нас ведь чуть не убили!

— Я вижу, — он поднес палец к синяку на ее скуле, но не коснулся.

— Знаешь, за что? За то, что мы — уроды! А мы и не знали, что мы — уроды.

У Сола вышло слишком громко:

— Да никакие вы не уроды!

— Мы все равно им все расскажем, — добавила Мира. — Так что давай, Дрим…

Позднее Сол восстанавливал свои ощущения: он будто выслушал от Дрима пересказ какой-то фантастической новеллы или одной из серий «Секретных материалов», которые они, оказывается, неспроста вспомнили за ужином. Только никаких инопланетян не было. На Земле хватает людей, которые могут сотворить с ней такое, до чего никакие пришельцы не додумались бы… Это был закрытый город-«спутник», в котором жили в основном физики-ядерщики и биологи. Дрим не сказал, где находился этот город, а Солу почему-то страшно было спросить об этом… И как положено, ученые проводили эксперименты, о которых никогда не пишут в газетах. И которые не всегда бывают удачными… Так вот в одной из лабораторий и случился взрыв. Дрим и сам толком не знал, что именно было выброшено в атмосферу, потому что та программа была правительственной, и все концы сразу спрятали в воду. К счастью, от взрыва даже никто не погиб, и это все посчитали фантастической удачей. Может, все и обошлось бы без последствий, если б в городе не было беременных женщин. На уже рожденных детей катастрофа никак не подействовала, по крайней мере, видимых увечий не нанесла. Но вот о тех, что были еще в утробе, этого сказать было нельзя… Каждый в свой срок они появились на свет, и еще в роддомах у новорожденных были обнаружены признаки «усталости» не просто отдельных тканей или органов, а всего организма. Сола, помнится, удивило это слово «усталость», но позднее Бемби объяснила, что это вполне медицинский термин. Он означает — изношенность. Эти дети только-только родились, а внутри у них все уже было в таком состоянии, будто они прожили лет по пятьдесят.

— У вас была крайне низкая активность окислительных процессов. Белок с трудом вырабатывался… И ткани плохо потребляли кислород…

Дрим старался смотреть в глаза то одному, то другому, но это давалось ему через силу. Хотя всем было ясно, что в том взрыве он не мог быть виноват. Солу запомнилось, что Дрим говорил еще какие-то сложные и малопонятные вещи о программе, заложенной в ДНК клеточного ядра, развертывание которой прошло в десятки раз быстрее положенного… О повреждении генетического аппарата клеток… И еще о чем-то — всего Сол и не запомнил. Он понял одно: остановить то, что происходит с Мирой, невозможно. А вылечить совсем — тем более…

— Значит, я уже просто очень старая?

В ее голосе Сол не услышал ни ужаса, ни отчаяния. «Сказали бы мне, что я стал стариком, да я завопил бы от страха!» — он потрясенно разглядывал Миру, хотя до конца еще не верил: может, она притворяется, чтобы никого не расстраивать?

— И я тоже? — протянул Эви.

Вот он не скрывал, что его тянет заплакать, и у Сола ответно защипало в носу: «Они — старые. Они скоро…» Он подавился этим словом, и из горла вырвался какой-то странный звук. Но никто не взглянул на него осуждающе или насмешливо. Друг на друга вообще почти не смотрели. Каждый глядел перед собой, в точку, видимую ему одному. Мира внезапно спохватилась: