Уловка «Прометея»

Брайсон снова взглянул на Лейлу. В щели между веками все так же виднелись белки глаз; женщина по-прежнему оставалась без сознания.

Действительно, отличный ход: снабдить туфли-шпильки встроенным лезвием, которое извлекается при повороте каблука. Брайсон осмотрел вторую туфлю. Та была устроена так же. Гениальное решение.

И тут до него дошло.

Перед его мысленным взором предстала картина: Лейла, запертая в чулане, связанная по рукам и ногам ярким полиуретаном – путами того типа, который обычно используют служители правопорядка, когда перевозят куда-либо опасных заключенных. Ян Вансине, оперативник Директората, связал Лейлу крепкими пластиковыми путами, которые она с легкостью могла перерезать!

Все женевские события были одной сплошной подставой.

Лейла была в сговоре с Вансине. Они оба работали на Директорат. Вансине только сделал вид, будто дерется с ней. Все было договорено. При необходимости Лейла могла освободиться в любой момент.

Что все это значит?

В конце темного коридора располагался маленький, рассчитанный на двух человек лифт, с внутренней дверью, которую нужно было открывать вручную. К счастью, других жильцов на этом этаже не было. Во всяком случае, Брайсон не видел, чтобы хоть в один номер кто-нибудь заходил или выходил. Да, похоже, что здесь никого нет.

Брайсон поднял Лейлу – хоть ее и нельзя было назвать крупной женщиной, сейчас, в бессознательном состоянии, она казалась очень тяжелой, – пристроил ее голову себе на плечо и, подхватив женщину под ягодицы, словно выпившую лишку супругу, отнес в лифт. Ник готов был при необходимости отпустить какую-нибудь печальную шутку насчет загулявшей жены, но этого не понадобилось.

Ник спустился на лифте в подвал, воняющий сточными водами, и положил Лейлу на бетонный пол. После нескольких минут поисков он обнаружил подходящий чулан, повытаскивал из него ведра и тряпки и перетащил Лейлу туда. Брайсон крепко связал ей запястья и лодыжки старой бельевой веревкой, несколько раз обмотал веревку вокруг ног и туловища и завязал; потом проверил путы на прочность, дабы убедиться, что Лейла не сумеет освободиться до его возвращения. Веревка оказалась крепкой, а Лейла теперь была босиком, так что прятать лезвия ей было негде.

Затем Брайсон принял еще одну меру предосторожности – на тот случай, если Лейла вдруг слишком рано придет в сознание и захочет позвать на помощь, – сунул ей в рот кляп и примотал его, но позаботился при этом, чтобы кляп не мешал женщине дышать.

Брайсон запер чулан, предварительно убедившись, что Лейла не сможет открыть замок изнутри – равно как и запереться там.

А потом он вернулся к себе в комнату, чтобы приготовиться к встрече с Робертом Ланчестером.

В темной комнате, находящейся почти на противоположной стороне земного шара, трое мужчин столпились вокруг экрана компьютера; их напряженные лица освещал зеленоватый свет диодов.

– Это сообщение поступило через «Ментор», один из наших спутников системы «Интелсат», – многозначительно подчеркнул один из них.

На эту реплику тут же последовал ответ. Судя по интонациям, отвечающий уже не первый час пребывал в состоянии стресса.

– А как насчет опознания голоса – насколько надежен ваш «Войскаст»?

– Вероятность ошибки – три десятитысячных процента, – отозвался первый мужчина. – Чрезвычайно надежная система.

– Опознание проведено, результат утвердительный, – сообщил третий мужчина. – Звонок был сделан с сотового телефона GSM; его местоположение – Бельгия, Брюссель. Второй собеседник находился в Монсе.

Он подрегулировал настройку. Звук, исходящий из панели, был поразительно чистым.

«– Что вообще происходит?

– Нам нужно поговорить, мистер Ланчестер. И немедленно.

– Ну так говорите! Я вас слушаю! Какую еще грязную выходку задумала „Пост“? Слушайте, Годдар, я вас не знаю, но я, как вы наверняка понимаете, знаком с вашим издателем. И я позвоню ей без малейших колебаний!

– Нам нужно поговорить лично, не по телефону. Я сейчас в Брюсселе; я могу появиться в штаб-квартире НАТО через час. Позвоните охране у ворот и скажите, чтобы они меня пропустили. А потом мы сможем поговорить начистоту.

– Вы в Брюсселе? Но я думал, что вы сейчас в Вашингтоне! Что за чертовщина…

– Через час, мистер Ланчестер. И я надеюсь, что до моего прихода вы не станете никому звонить».

– Приказ на перехват, – сказал один из наблюдателей.

– Решение должно быть принято на высшем уровне, – отозвался другой, явно занимающий более высокое положение. – Возможно, «Прометей» предпочтет продолжить сбор информации о действиях объекта или захочет узнать, насколько много объекту известно.

– Но если эти двое встретятся в защищенном от прослушивания помещении, как мы туда проникнем?

– Боже милостивый! Мак-Кейб, да разве существует такое место, куда мы не в состоянии проникнуть? Отошлите звуковой файл. «Прометей» решит, как следует действовать.

Часть III

Глава 17

Советник президента по вопросам национальной безопасности сидел напротив Брайсона за полированным столом из красного дерева, морща лоб от напряжения. Вот уже больше двадцати минут Ричард Ланчестер сосредоточенно слушал повествование Брайсона, кивая, делая пометки и изредка перебивая Ника, чтобы что-то уточнить. Задаваемые им вопросы были не просто уместными – они проникали в самую суть сквозь всю путаницу и нагромождение двусмысленностей. Этот человек и его блестящий, живой ум произвели на Брайсона глубокое впечатление. Ланчестер слушал, сконцентрировавшись на главном. Брайсон рассказывал, словно отчитываясь перед руководителем или судьей, точно так же, как когда-то он докладывал Уоллеру о выполненном задании – спокойно, объективно, хладнокровно обсуждая различные возможности, но не строя безосновательных предположений. Он пытался воссоздать контекст, в котором было бы видно все значение его открытий. Это было нелегко.

Двое мужчин сидели в специально оборудованном помещении, расположенном в командном центре Генерального секретаря НАТО. Это была акустически изолированная комната внутри комнаты, известная под названием «пузыря». Ее стены и пол действительно представляли собою единый модуль. От окружающих бетонных стен его отделяли резиновые бруски в фут толщиной, не пропускающие наружу никаких звуковых вибраций. Ежедневно здесь проводился комплекс мер по предотвращению подслушивания, дабы убедиться, что «пузырь» остается полностью безопасным местом, свободным от записывающих и подслушивающих устройств. Офицеры службы безопасности каждый день прочесывали комнату и прилегающие помещения. Окон в «пузыре» не было, а значит, не существовало и риска, что кто-либо сумеет при помощи лазерного или микроволнового устройства прочесть по вибрации оконного стекла идущие в комнате разговоры. Кроме того, здесь существовала тщательно разработанная система подстраховки: постоянно работали спектральный коррелятор, способный засечь подслушивание, ведущееся при помощи анализатора спектра, и акустический коррелятор, использующий инертную звуковую схему и способный автоматически засечь и идентифицировать любое подслушивающее устройство. И в завершение всего, здесь непрерывно работал акустический генератор помех, создающий звуковую завесу, – он делал бесполезными микрофоны, встроенные в стены, контактные микрофоны и любые аудиопередатчики, вмонтированные в электрические схемы. Ланчестер настоял, чтобы их встреча проходила именно под защитой «пузыря», и это свидетельствовало о том, с какой серьезностью он отнесся к сообщенной Брайсоном информации.

Ланчестер поднял голову. Он явно был потрясен.

– Весь ваш рассказ – это абсурд, чистейшей воды безумие, и все же в нем чувствуется отголосок правды. Я говорю так потому, что различные детали из вашего рассказа в точности соответствуют тому немногому, что известно мне.

– Но вы должны знать о Директорате! Вы же председатель Совета национальной безопасности! Я думал, вам все известно.

Ланчестер снял свои очки без оправы и тщательно протер их носовым платком.

– Существование Директората – это одна из наиболее тщательно охраняемых тайн правительства. Вскоре после того, как я вошел в Совет национальной безопасности, мне доложили о нем, и, должен признать, сперва я подумал, что докладывающий мне офицер, один из безымянных сотрудников спецслужб, которые действуют из-за кулис и являются неотъемлемой частью вашингтонского истеблишмента, – что он слегка свихнулся. Это была одна из самых фантастичных, самых неправдоподобных историй, какие мне только доводилось слышать. Тайное разведывательное агентство, действующее целиком и полностью без надзора, без контроля, без какой-либо отчетности, – что за чушь! Если бы я сунулся с подобной историей к президенту, он тут же отправил бы меня в больницу Святой Елизаветы и был бы совершенно прав.

– Так что же показалось вам таким неправдоподобным? Вы имеете в виду истинную природу Директората, это нагромождение лжи?

– На самом деле нет. Гарри Данне сообщил мне об этом несколько месяцев назад – тогда он, видимо, раскрыл лишь часть этой истории. Он сообщил, что, по его мнению, основателями и руководителями Директората являются офицеры ГРУ, а настоящее имя Теда Уоллера – Геннадий Розовский. Его рассказ чрезвычайно поразил и встревожил меня. Открытие Данне следовало держать в секрете – в силу самой его природы, иначе в правительстве поднялся бы форменный переполох, а все уязвимые места спецслужб были бы выставлены на всеобщее обозрение, и эти службы были бы потрясены до самого основания. Именно потому вы, упомянув это имя, немедленно завладели моим вниманием.