Ультимат. Том 1

— Разве? — удивился я. Вообще-то, да. Болит. Но это не совсем сердце.

— Я вижу. Я много, чего вижу, Фёдор Александрович. В отличии, от этой молодой барашки, которая считает вас злом во плоти.

Монро вновь хотела, что-то сказать, но не стала. Недовольно фыркнула, а затем повернулась к окну.

— Её сердце полно сожалений за свой народ. Угнетённый народ, который вынудили всегда держаться в тени. И я её прекрасно понимаю. Монро столько раз обжигалась о человеческую злобу… Вы уж её простите, Фёдор Александрович. Она просто по-другому не может. Она не знает, что существуют люди, как вы.

— Было бы, за что извиняться. — я вопросительно взглянул на овечку: — Но я так и не понял… А, с чего вы взяли, что у меня болит сердце?

— Вы тоже прекрасно понимаете, что такое быть «инструментом» в чужих руках. Вы знаете, что такое «отсутствие свободы выбора». Когда все двери закрыты… И вам приходится надеяться на истинное чудо! Вы так искренне за них переживаете… За всех, кто остался там. — вздохнула Валентина Андреевна: — Я не знаю, для чего вы пришли к нам. Ваши цели для меня слишком туманны и загадочны… Но Шурику, как и всем остальным представителям рода филинидов — вы дали надежду на светлое будущее! На то, что далеко не каждый человек — эгоистичный узурпатор, который всеми правдами и неправдами выжимает деньги из бедных филинидов. Вы видели в них достойных… И вы первый, кто доверил филинидам свою жизнь. И жизнь своих близких. Потому, они все отвечают вам тем же. Шурик был таким счастливым последний месяц…

Инструмент в чужих руках? Мне же не послышалось?

— Да, что вы такое говорите?! — не выдержала Монро: — Валентина Андреевна! Перед вами — эксплуататор! Он и в грош не ставит их жизнь.

— Если бы всё было так, как ты говоришь — он бы не доверил им самое сокровенное. — женщина с грустью улыбнулась: — Шурик мечтал, что однажды станет моряком. Будет путешествовать по миру… Посмотрит другие страны. Да, разве, на корабль возьмут сироту из рода филинидов? Работа на «Искре» стала для него отдушиной. Жаль, что последней.

Мне было настолько тяжко это слушать… Уж больно я привык, что солдаты — это цифры. Меня никогда не волновала судьба своих бойцов. Ведь мы — армия Пантеона, всегда позиционировались, как единое целое.

Но сейчас… Сейчас я видел каждого из них. Знал, каждого из них. И отчасти понимал лютую ненависть Монро, которая продолжала сверлить меня жутким взглядом.

— Я всё же переведу вам компенсацию. Чтобы по справедливости… Знаю, что слова ничего не значат, но мне правда очень жаль.

— Когда всё уже сделано… — Валентина Андреевна тяжко вздохнула и посмотрела на меня: — Только и остаётся, что… говорить. Потому — не берите это на душу. Шурик сам сделал свой выбор. И в том, что случилось… вашей вины нет. А зло… Зло всегда есть. И подобное могло случиться с каждым.

— Валентина Андреевна, вам нужно полежать… — Монро взяла женщину за руку: — Давайте, я вас уложу?

— Не стоит. Скорбь ещё долго будет одолевать моё сердце… И я бы хотела сейчас остаться наедине с воспоминаниями. — Валентина Андреевна поднялась и медленно подошла к окну: — Пока они всё ещё яркие…

С осадком на душе, мы попрощались с бедной мачехой и вышли из старой пятиэтажки.

— Слушай, я понимаю, каково тебе… но ты можешь прийти, и сама всё увидеть. — предложил я, глядя на хмурую овечку.

— Понимаете? О, нет… Вы ничего не понимаете. Да, и к тому — я уже всё увидела, Господин Осокин. И всем ребятам высказала… Но идиотам проще верить в сказку о том, что добрый мальчик-дворянин позаботится о них. Проводит никому ненужных баранов в цивилизованный мир. Ага, как же… — вздохнула Монро и направилась к миниатюрной бежевой «Оке».

Как я думал — продолжать этот разговор было бессмысленно. Нельзя убедить того, кто искренен в своей ненависти. Поэтому я направился к «Кабану», возле которого тусовалась Голубика.

— Чего это она? — поинтересовалась супергероиня: — Хотите, я приготовлю из неё фрикасе прямо сейчас?

— Уймись. И без того тошно. — сухо ответил я и вновь посмотрел на миниатюрный отпрыск «КАМАЗа».

Монро попыталась запустить двигатель, но тот лишь болезненно чихал и пыхтел.

Спустя пять минут безуспешных попыток, свечи зажигания были благополучно затоплены. Овечка вышла и пнула своего «железного коня» по миниатюрному колесу.

— Подвезти? — предложил я.

— Не слишком ли много чести для сотрудника обычной медицинской бригады? — нахохлилась Монро, глядя на свой старенький мобильник.

— Слушай, прозвучит странно, но тебе не надоело жить вот так?

— Как? — овечка положила телефон в карман клетчатой юбки и направилась в мою сторону крайне агрессивной походкой: — Я понять не могу… Вам, чего от меня надо? Парни, с которыми я выросла — отдают жизнь за ваши сказки. Если вы думаете, что можете подманить меня деньгами — я же вам выдам всё, что думаю… Меня и тюрьма не пугает. Чего бояться, когда терять особо нечего?

— Эй, «жаркое»! Ты не слишком ли дерзко разговариваешь с Пермским Губернским? — Голубика тут же загородила меня. Девчонки врезались друг в друга, словно типичные бойцы смешанных единоборств во время фотосессии.

— А чего, твой малолетний папик настолько слабый, что прячется за твоей юбкой? — холодно ответила Монро.

Радостный Семён уже удобно расположился на переднем кресле «Мерседеса» и вытащил из квантового кармана стаканчик с попкорном.

— Я тебе сейчас все патлы вырву! — рыкнула Агни.

— Забодаю.

— Рискни!

— Так, дорогие леди… Давайте обойдёмся без крови? — я влез между девчонками: — Послушай, я понимаю, что тебе горько. Мне тоже! Но ты посмотри на себя. Специалист высшего уровня… Артов мне сказал, что ты могла бы уделать любого доктора из нашей краевой!

— Могла бы. Но, как видите, Господин Папик… — Монро указала на закрученные рожки, торчавшие из её блондинистой шевелюры: — Мы с вами из «разного теста». Я бы даже сказала — из разных миров… Потому, даже не пытайтесь меня подкупить!

— Ты бы смогла помогать своим друзьям напрямую и зарабатывать нормальные деньги. Ездить на хорошей машине, а не на этом…

— Не трогайте «Белку»! Она мне досталась от мамы! И я её починю…

— Починишь. Никто и не спорит. Я просто хочу предложить тебе мир, где всем будет плевать на твои рога и хвост. — я указал на пушистый пучок, который торчал над клетчатой юбкой: — Я предлагаю работу в нормальном коллективе, где к тебе будут относиться, как к специалисту.

— Бла-бла-бла… Красиво говорить вы умеете. Не спорю. Но я не… — договорить овечка не успела, поскольку из кармашка запиликал мобильник: — Да, мама? Я слушаю. Нет. Нет, я была у Валентины Андреевны. Хреново, чё… Ну, ты сама представь? Пф-ф-ф-ф… Твой любимый Осокин прямо передо мной. Хочу боднуть его. Ага. Мама не говори ерунды! А, чего? Когда… Ох… Ну, я понимаю. Двадцать пятого будет аванс и я оплачу. Не переживай! Закроем мы этот кредит! Прошу, не парься из-за этого. Выйду на подработку в крайнем случае… Да. Всё. Не волнуйся! Люблю тебя. Давай, целую. — с этими словами Монро тяжко вздохнула и спрятала мобильник: — Всего плохого, Господин Осокин. Хотела бы я ещё с вами пообщаться… Но простым смертным пора работать.