Ультимат. Том 1

Наконец-то и в России началась эпоха доступных автомобилей.

Постепенно люди привыкли к иномаркам. Привыкли к иностранным названиям. Сперва это было модно. Затем плотно вросло в повседневную жизнь.

И теперь, вместо русского «Спорт», на «заряженную» версию приклеили шильдик «RS», что расшифровывается, как «racing sport» или — «гоночный спорт».

Круто? Ну, можно так сказать.

Вызывающе? Скорее — да, чем нет.

На ней правда можно участвовать в соревнованиях? А вот это мне и самому было интересно.

Под пафосные фразы ведущего, я залез на импровизированную судейскую башню.

Три «Искры» уже стояли на старте, а гонщики, то и дело рычали мощными движками, чтобы порадовать публику. Только сейчас до меня дошло, что для таких вот показушных мероприятий нужно делать отдельные автомобили, ибо риск опростоволоситься — слишком велик.

— Ну… Не подведите, парни. — прошептал я и махнул рукой.

Заряженные «Искры» очень бодро стартовали и шустро помчались по трассе под радостные вопли толпы. Как там было у Ювенала? Зрители требуют хлеба и зрелищ?

Однако моё внимание привлёк Дениска Морозов, который одиноко стоял возле импровизированного отбойника из нагроможденных старых покрышек. Интересно, чего это он там делает?

Спустившись вниз, я похлопал слугу рода по плечу:

— Добрый вечер.

— Добрый, Фёдор Александрович. — и вновь эта невыносимая трагедия и задумчивый взгляд, который, словно пытался увидеть в моих глазах остатки предыдущего хозяина тела.

— Не слишком ли ты близко к трассе?

— Нет. Зона вылета дальше. — ответил Морозов и указал на крутой поворот, отмеченный ярко-красными линиями.

— Весь день провёл здесь?

— Фёдор Александрович. — Дениска очень серьёзно посмотрел на меня своими грустными, но очень мужественными глазами: — Можно вопрос?

— Смотря, какой?

— Он вам… сам разрешил? — Морозов продолжал внимательно изучать меня.

Сказать: «О чём ты?», или что-то типа того — было бы крайне глупо. Очень глупо.

Мы уже всё прекрасно поняли. Отмалчиваться тоже смысла не было… Дениска продолжит преследовать меня и атаковать своей безумно глубокой тоской, пока не узнает правду.

— Да. Сказал, что ждал меня.

— Это… замечательно. — слуга впервые улыбнулся искренне. Пускай радости в его улыбке было мало, но зато это от всей души. Облегчение, смешанное с теплотой от воспоминаний. Видимо, они действительно много времени проводили вместе.

— Ты первый, кто спросил.

— И первый, кто узнал. Я сразу всё понял. Мне был важен ответ — произошло насилие, или же он дождался того, кого надо.

— А кого надо? — удивился я.

— Незадолго до того, как впасть в кому… — Морозов огляделся по сторонам, и убедившись, что внимание зрителей приковано к борьбе наших новых «Искр» на треке, подошёл вплотную ко мне: — Федя рассказывал, что видел странные сны. Утверждал, что некие сущности рассказывали ему про таинственного путешественника по имени Боррей. Вам это имя, о чём-нибудь говорит?

— Говорит. И, что было дальше?

— Сущности утверждали, что скоро на Земле начнутся непоправимые катаклизмы. Что-то грядёт. Что-то страшное… Темное. Непреодолимое. Но должен был прийти тот, кто поможет людям. Боррей оставил подсказки перед своей гибелью. Специально для нашего спасителя. Но никто не приходил.

— Я долгое время считал всё происходящее случайностью.

— Таких случайностей не бывает, Фёдор Александрович. Знаете… Где-то в глубине души я надеялся, что Федю просто мучили кошмары. А потом имя Боррей проскользнуло в разговоре с Вороном. Он утверждал, что расшифровал надписи на некоторых инопланетных артефактах. И там были подписи… Как в детском саду, знаете? Когда детишки подписывают свои поделки. И когда Ворон рассказал о том, что Федя — «ключ», я сразу всё понял… Понял, что за спаситель. Понял, когда именно этот спаситель пришёл. И главное — понял, куда он пришёл. Но, где-то в глубине души я надеялся… Надеялся, что всё это — фантастика! Нереальность. Просто куча совпадений. Я плакал от счастья, когда получил новость, что Федю выписали из больницы, и он вернулся в Пермь вместе с Семёном. Но реальность вновь оказалась жестокой. Вынужден признать, что Федя никогда не поднял бы завод с колен. Что уж там говорить? Федя никогда не смог бы выступить против «Улья» и террористических объединений. Но вы должны понимать… человеческая надежда — такая живучая штука…

— Понимаю. Но, что сделано — то сделано. Федю я вам не смогу вернуть чисто физически.

— Я это понимаю. И… — Морозов посмотрел на Беллз, которая уже во всю тискала чёрного кота и целовала его в усатую моську: — Он должен узнать. Не от меня… От вас. Как бы тяжело это ни было, но Фёдор был для Семёна братом. Пускай и не родным. Семён его вырастил. Семён воспитал в Феде всё самое лучшее. Подумайте об этом на досуге. Я вас предавать не собираюсь. Федя вас очень ждал. И чисто из уважения к своему господину… я примкну к вам. Но Семён должен узнать. И лучше рано, чем поздно.

— Понимаю. Я обмозгую этот момент.

— Надеюсь на ваше благоразумие, Фёдор Александрович. Не знаю, откуда вы… Но сердце подсказывает мне, что мы с вами не такие уж и разные. Я всегда принимал ложь во благо. И никогда не отрицал того, что есть правда, которую лучше не знать. Но здесь совершенно иная ситуация. Посему — очень прошу, хотя бы с Семёном поступите по-человечески. Он… хороший парень. Да, со своими тараканами. Но верный семье Осокиных… Своей семье. — кивнув, Морозов быстрым шагом направился в сторону недавно отстроенных казарм.

Раньше вопрос с раскрытием перед Семёном просто не стоял. Зачем? Я же соберу нужную энергию с паствы, а затем пойду на битву с Мегардом.

Но, что будет потом?

Собирать свою жизнь по кускам заново?

Становится новым Мегардом и продолжать экспансию?

Превращаться в Короля Ультиматов?

Нет…

Мне это больше не интересно. И после убийства старого Мегарда я хочу вернуться сюда. Почему? Банально — мне тут интересно. Я… прикипел к этим людям. К этому миру. Мне реально здесь нравилось!

И если раньше я мог сомневаться в чувствах, опираясь на своё «божественное начало», то теперь… Теперь всё кончено.

Моя мечта — жить в прекрасном мире могла, наконец-то, осуществиться. И никакая принадлежность теперь мне не помешает. Да и на самом деле — раньше тоже бы не помешала.

Маска бога войны треснула и рассыпалась…

Теперь я — это просто я.

Просто я, которому предстоит очень много серьёзных разговоров с близкими. Но это всё потом. А сейчас все нуждались в Фёдоре Осокине — мальчике из угасшего рода, который сражается со злом и пытается построить свою автомобильную империю.

— ВОТ ЭТО ПОВОРОТ!!! Эдуард Свистулькин вырывается вперёд!!! — закричал ведущий: — И-и-и… У НАС ПОБЕДИТЕЛЬ!!!

Зрители вопили от радости. А к Никите, который сидел за небольшим столиком с заявками на покупку — уже выстроилась очередь. И не из обычных людей, а из дворян… и блогеров. Да, твою ж мать!

— Вот это улов… — мимо меня хищно шмыгнула Ириска, задев пушистым хвостом: — Денежки-денежки-денежки… Все идут к нам на завод!

— Мы должны были сделать машину для народа, а не для богачей.