Ультиматум. Ядерная война и безъядерный мир в фантазиях и реальности
Шрифт:
Сюжет романа прост. После того как СССР и США взаимно уничтожили друг друга в опустошительной ядерной войне — заодно погубив и добрые три четверти территории земного шара, — лишь Индия и Китай остались последними островками цивилизации. Американцам только чудом удалось избежать поголовного превращения в людей "второго сорта"; на помощь соотечественникам, угнетаемым китайцами, поспешили выжившие обитатели американской орбитальной колонии. А то ждала бы самоуверенных янки незавидная участь белых (и черных) рикш… Это хлесткая пощечина читателю-американцу. Но все же рука не поднимается "записать" роман Пола в произведения протестующей фантастики, даже предостерегающей. Анекдот забавный, в меру злой — но… не
Ведь читая роман Пола, постоянно забываешь о ядерной преамбуле всех этих забавных перипетий. А в ней все дело, ибо в 1984 году невозможность какой бы то ни было преамбулы была очевидна всем.
Может быть, писатель сам почувствовал некоторую фальшь, и вышедшая в следующем году прекрасная новелла "Ферми и мороз" написана совсем по-иному. Снова, как раньше, Фредерик Пол трезв, жёсток и строго логичен, подводя читателя к единственному возможному выводу: третья мировая война будет последней. И даже в далекой от театра военных действий Исландии не отсидеться, не "перезимовать".
Об этом рассказе мне довелось беседовать с самим автором, когда он посетил Москву в 1987 году. Наш разговор в гостинице "Космос" постоянно крутился вокруг атомной темы. В те сентябрьские дни мой собеседник имел все основания считать себя ведущим специалистом по атомным делам: на стендах расположенной рядом, на ВДНХ, Международной книжной ярмарки красовался последний бестселлер Фредерика Пола. Реалистический роман под исчерпывающим названием "Чернобыль".
Менее чем через год после сорокалетия хиросимской трагедии ворвалось в языки всех народов мира это славянское слово, означающее "полынь". Вторглось тревожным предупреждением, заставив вспомнить новозаветную книгу Откровение Иоанна Богослова, иначе — Апокалипсис: "Третий Ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде полынь; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки" (Откр. 8:10–11)…
Случись трагедия в Чернобыле лет десять назад, она, наверное, воспринималась бы исключительно как техническая авария на АЭС, не более. Да еще вопрос, узнали бы мы тогда всю правду о случившемся в своевременье… Что касается литературоведов, занимающихся научной фантастикой, то скорее всего они припомнили бы аналогичные "литературные предупреждения": первую ласточку — вышедшую еще в 40-е годы книгу Лестера Дель Рея "Нервы" или свежеиспеченный бестселлер "роман-катастрофу" Томаса Скортиа и Франка Робинсона "Кризис на "Прометее" (1975), где авария на атомной станции описана словно с натуры.
Но в 1986 году люди восприняли события в Чернобыле как предупреждение иного рода. Второе после Хиросимы и Нагасаки. Не "репетицию" гигантской технической катастрофы мы увидели в чернобыльской истории, а — страшно выговорить — микрорепетицию ядерной войны.
В это время пророческие слова Брехта о том, что в наши дни уже нет необходимости делать различие между ядерной войной и приготовлениями к ней, обрели неожиданное подтверждение. Любая крупная авария, связанная с ядерным "горючим", будь то на мирной атомной электростанции или на военном складе "спецоружия", — простое наличие огромных запасов этого оружия может послужить детонатором. "Ядерная зима", в сущности, безразлична к причинам, ее вызвавшим. Для того чтобы она наступила, нужно лишь, чтобы кто-то где-то взорвал (случайно или намеренно) определенное количество ядерного боезапаса. И чтобы возникшие гигантские пожары вынесли в верхние слои атмосферы определенное, подсчитанное математиками на компьютерах количество сажи и других примесей…
"Мирная" трагедия (чудовищное сочетание слов!) в Чернобыле заставила всех вздрогнуть от предчувствия куда более грозного.
А потому возвратимся к Фредерику Полу. Меня особенно интересовала его новая книга; прочесть ее довелось лишь полгода спустя, тогда же, в сентябре 1987
года, я мог основываться лишь на противоречивых суждениях рецензентов.Мой собеседник от острых вопросов не уходил, но и о его позиции сказать что-либо определенное долгое время было затруднительно. Пол считал, что роман "Чернобыль" ни просоветский, ни антисоветский, а о рассказе "Ферми и мороз", в котором атомную войну начинают все-таки русские, высказался в том духе, что это его самое объективное произведение на тему атомной войны… Только позже, познакомившись с "Чернобылем" поближе, я, кажется, понял, как ко всем этим серьезнейшим проблемам относится ведущий американский писатель-фантаст.
Увы, прежде всего как к проблемам, гарантирующим успех на книжном рынке.
Роман хотя и корректен по отношению к нашей стране, но это произведение в первую очередь коммерческое. Выплывший на волне всеобщего интереса в мире к событиям в Чернобыле, роман тревожит душу и предостерегает ровно в той мере, в какой это "положено" общенациональному бестселлеру. То есть: не слишком серьезно, но и без излишней вульгарности; чуть-чуть "социально", по с включением обязательной мелодрамы; с искренним сочувствием к советским людям, но и с обязательной дозой стандартных претензий в адрес системы, "допустившей" такое. Пресловутой "развесистой клюквы" в романе меньше, чем в среднем антисоветском боевике, но все же, прочитав, что жену ведущего "кагэбиста" на Чернобыльской АЭС (по фамилии Хренов) зовут "Иванна Хреновна"[99](именно так, это не опечатка!), улыбаешься и досадуешь одновременно…
Но в общенациональные бестселлеры обычно пробиваются как раз такие книги, со строго дозированными "про" и "контра". Фредерик Пол за свою долгую жизнь в литературе твердо усвоил это.
Теперь, надеюсь, читателю ясно, зачем было мимоходом упоминать (в рассказе "Ферми и мороз") о том, что атомную войну начали русские. Произведение, в котором это сделали бы американцы, в год хиросимского "юбилея" в самой Америке было бы обречено на неуспех. Невзирая ни на какие литературные достоинства.
К этому рассказу я еще вернусь, а пока приглашаю читателя взглянуть на "хиросимскую серию" с точки зрения проблемы "зачинщиков". Кто только не начинал в этих книгах ядерную войну!
…В результате действий загадочных ближневосточных террористов Вашингтон превращен в радиоактивные руины. В романе супругов Джанет и Криса Моррисов "Сорокаминутная война" как будто прямо не сказано, кто учинил это варварство, но почему бы не совершить минимальное умственное усилие! Мужественный американский дипломат, рискуя жизнью, доставляет уникальные медикаменты пострадавшим в Хьюстон, куда экстренно перебралось правительство. Лекарства доставлены из Израиля — по-прежнему надежного союзника США.
В рассказе уже знакомого нам Нормана Спинрэда "Последняя мировая война" безумный арабский шейх грозит атомной бомбардировкой Израилю, в то время как банда торговцев наркотиками похищает президента США и выжигает ему мозг… В небольшом по объему рассказе еще много чего происходит на фоне приближающейся атомной войны, мир катится в пропасть и все же… мир живет! Автор, демонстрируя чувство юмора ("черного"!), подспудно вводит в сознание читателя простенькую мысль: ведь пока живы… Конечно, жизнь эта бурная и яростная, раздираемая конфликтами, но кто сказал, что нынешний мир тих и смирен? Приспособились же. А значит, научимся жить и в том, будущем, когда наступит "следующий день".
Рецептов выживания в постатомном мире и "хиросимский год" предоставил в изобилии. Но то, что в 50 — 60-е годы еще объяснимо было относительным незнанием последствий термоядерной катастрофы, в середине 80-х годов иначе как спекуляциями назвать нельзя. И не вызвали удивления даже обнаруженные мною в списках научно-фантастических книг 1985 года романы "Дети пыли" Луизы Лоуренс или "После бомбы" Глории Микловиц. Судя по аннотациям, эти "руководства по выживанию" предназначены для вполне определенной категории читателей: детей десяти — двенадцати лет!