Улыбка Афродиты

– Не знаю, – ответил я, немного помедлив. – Она ничего не сказала по этому поводу.

Уильямс нахмурился. Он встал и снял пиджак.

– Давайте сделаем перерыв, хорошо? Я попрошу, чтобы нам дали попить. – Он подошел к двери и заговорил по-гречески с кем-то снаружи. Через несколько минут появились большая бутылка холодной воды и несколько стаканов. Уильямс достал из портфеля пачку сигарет и, вытряхнув одну, предложил пачку мне.

– Уже несколько лет, как я бросил курить.

– Весьма разумно, – заметил он, закуривая «Силк Кат». – Я сам тоже пытался несколько раз, но надолго меня не хватало. Если взглянуть правде в глаза, я слабый человек. – Он похлопал себя по животу. – Всегда очень любил все лучшее в жизни. Еда, виски, сигареты – все отличного качества и, разумеется, только английское, а не это поганое греческое курево. Если удается, стараюсь ограничить себя до шести штук в день. Правда, удается не всегда, – грустно добавил он.

– Бывают пороки и похуже.

– Ну конечно. Я вот не мог пропустить ни одной юбки. Попадал во всевозможные истории.

– Вы не женаты?

– И никогда не был. Я не могу сказать, что на меня можно позариться, но тем не менее признаюсь, имел определенный успех у слабого пола. По правде говоря, меня никогда не привлекала семейная жизнь. Наверное, у меня несколько нетрадиционные взгляды на этот счет, по крайней мере, если сравнивать с теми людьми, с которыми я учился в Оксфорде. По-моему, они все неплохо устроились. Дом и семья в респектабельной части города, уик-энды в гольф-клубе, встречи с братьями-масонами и все такое прочее. Не скажу, что меня когда-либо привлекала подобная жизнь, потому-то я и осел здесь. – Он улыбнулся немного печальной улыбкой и погасил сигарету.

– И что теперь? – спросил я.

– Мы вас отсюда заберем, приятель. – И он указал на свои заметки. – В данный момент у полиции нет серьезных оснований держать вас здесь. Так же как нет и доказательств, что с Алекс случилось нечто плохое. Если и случилось, то факты свидетельствуют о том, что она могла сделать это сама.

– Если не считать того таинственного мужчину.

– Да, действительно, я как раз хотел перейти к этому пункту. Есть еще один момент, который нужно прояснить. Обычная формальность.

– Какого рода? – спросил я, уловив в его голосе уклончивую нотку.

В дверь постучали, и полицейский, просунув голову внутрь комнаты, что-то сказал по-гречески и опять исчез.

– Прямо сейчас, – сказал Уильямс, с трудом поднимаясь на ноги, – похоже, что нас ждут.

– Ждут где и кто?

– Вам совершенно нечего волноваться, – заверил меня Уильямс, подводя к двери. – Вы помните пастушка, который видел, как Алекс спорила с мужчиной на скале? Капитан Феонас привез его сюда, чтобы проверить, узнает ли он вас.

– Опознание подозреваемого?

– Можно и так сказать. Естественно, мальчик подтвердит, что вы не тот человек, которого он видел, и Феонасу придется отпустить вас. Как я уже сказал, это простая формальность.

– Вы об этом знали, когда пришли сюда, да? – догадался я.

– Конечно.

– А почему не сказали мне об этом сразу?

– Не сказал? Разве я не упомянул об этой формальности? Наверное, не хотел волновать вас. Как я понял, об этом не стоило предупреждать заранее.

«И даже ясно почему, – подумал я. – Чем меньше обвиняемый переживает, тем менее явной будет выглядеть его вина». Но когда я шел по длинному коридору, я не был так уж уверен в себе. А вдруг мальчик ошибется? Вдруг Феонас предупредит его, вольно или невольно? Я не знал, происходит ли такое в Греции, но внезапно почувствовал, как далеко я от родины.

– У меня есть выбор? – спросил я, когда мы подошли к закрытой двери.

– Боюсь, что нет, – ответил Уильямс, жизнерадостно улыбнувшись. Он постучал в дверь и, когда она открылась, отступил в сторону. – Поверьте мне, вам не о чем волноваться.

Несколько минут спустя я стоял в ряду с местными жителями и другими людьми, по-видимому туристами, приглашенными с улицы, потому что они явно не были греками. Меня успокаивало только то, что я был не один, как пресловутый прыщ на носу. Вошел Феонас. Его рука по-отечески лежала на плече мальчика с большими смышлеными глазами. Капитан наклонился и что-то тихо сказал ему, а мальчик понимающе кивнул в ответ. Он выглядел очень юным, не старше двенадцати лет.

Мальчик пошел вдоль ряда стоящих мужчин. Феонас – за ним, приотстав на пару шагов. Мальчик ненадолго останавливался перед каждым человеком, внимательно рассматривал его, а затем шел дальше. Чем ближе он подходил ко мне, тем чаще колотилось мое сердце, а ладони стали липкими от пота. Я старался не привлекать внимания, помня совет Уильямса не волноваться, но, не в силах успокоиться, чувствовал, будто вина выжжена у меня на лбу, как клеймо.

Когда мальчик наконец дошел до меня, я тупо рассматривал стену позади него, пытаясь повторять в уме детский стишок, но удавалось вспомнить только первую строчку: «Шалтай-болтай сидел на стене…» Я снова и снова повторял эту строчку, поскольку в голове у меня была полная каша. Мне очень хотелось, чтобы мальчик скорее пошел дальше: казалось, передо мной он задержался дольше, чем перед другими. Секунды мучительно тянулись одна за другой. Я чувствовал на себе внимательный, испытующий взгляд Феонаса. Не в силах дольше терпеть эту пытку, я взглянул на мальчика и улыбнулся ему, но, похоже, вместо улыбки сумел изобразить только нечто похожее на свирепую гримасу.

Мальчик повернулся к Феонасу и что-то быстро сказал ему по-гречески. Феонас окинул меня непроницаемым взглядом, а затем жестом показал мальчику идти дальше.

Меня опять отвели в комнату, где я ранее разговаривал с Феонасом и с адвокатом, и оставили одного. Я обдумывал грозившее мне заключение, потому что скорее всего мальчик опознал меня, хотя, по сути, это и было ошибкой. Но вряд ли мне удастся переубедить Феонаса и даже Уильямса. Я так проникся мыслью, что попал в большую беду, что, когда минут через десять наконец появился Уильямс, я не понял, почему он улыбается.

– Хорошие новости, – объявил он. – Вы можете идти.

– Могу идти?

– Вот именно. Я же вам говорил, что волноваться не о чем. Ваши вещи все при вас?

– Вроде бы да.

От свалившейся с плеч горы у меня слегка закружилась голова. Мы вместе прошли в дежурную часть, где нас ждал Феонас.

– Я позволил себе попросить Ирэн взять ваш паспорт, – сказал мне Уильямс. – Я отдал его Феонасу.

– Минуточку! – запротестовал я. – Вы же сказали, что я чист.

– Все правильно, – заверил меня Уильямс. – Капитан Феонас обещал, что, как только закончит необходимые формальности, сразу же вернет ваш паспорт. Я правильно сказал, капитан?

Феонас подтвердил его слова едва заметным кивком:

– Да.

– Великолепно! – Уильямс пожал руку Феонасу и повел меня к двери. – Думаю, будет лучше, если вы помолчите, пока мы не покинем эти стены, – тихо прошептал он.

Я подчинился, и мы вышли на улицу.

– Что там произошло? – потребовал я ответа. – Что сказал мальчик?

– Как я и предполагал, он подтвердил ваш рассказ. Сказал, что видел вас вчера, но вы не тот человек, что был с Алекс на утесе. Он уверенно заявил, что у того были светлые волосы и он был выше ростом. – Уильямс вопросительно посмотрел на меня. – Ничего не припоминаете?

– У половины туристов на острове светлые волосы, – ответил я. – Хотя мужчина, которого я видел прошлой ночью, подходит под это описание. И как я говорил раньше, там был синий «фиат», припаркованный на улице.

– Можете вспомнить о нем что-либо еще?

– Мне показалось, что у него немецкий или голландский акцент. И он спрашивал, не знаю ли я некоего Эрика Шмидта.

– Как я полагаю, это немецкая фамилия. Вы не знаете, кто он?

– Никогда не слышал о таком. – Я поинтересовался у Уильямса, знает ли Феонас о «фиате». – Если найдут автомобиль, то, возможно, найдут и Алекс.