Улыбка бога

В больнице Илью напичкали таблетками и уколами, и ему стало легче. Он устало наблюдал, как паренек на соседней койке играет в онлайн-игру, и когда тот со стоном захлопнул ноутбук, проиграв, попросил:

– Можно мне на пару минут выйти в интернет.

– Пожалуйста.

Молодой человек подал ему компьютер.

Илья, торопясь, зарегистрировал почту на мейл.ру и, вбив в окошко «Кому» адрес дочери, написал:

«Александра, я прошу тебя сохранить это письмо в тайне. Поверь, я сейчас не могу всего рассказать тебе, но придет время, и ты узнаешь. Помни, я люблю тебя».

На душе стало легче.

Илья отдал парню ноутбук, откинулся на подушку и сразу уснул.

* * *

Провалялся он в больнице без малого три недели. Выйдя, поселился в Подмосковье, в частном доме. Чувствовал себя он после больницы ослабевшим и старым, если не сказать дряхлым, и мало-помалу его начала охватывать депрессия. Ему стало казаться, что впереди у него больше ничего нет и жизнь закончилась. Но как дожить до своего естественного конца, он не представлял.

Эта ночь была по-особенному неуютной и стылой. Илья долго ворочался в постели, пытаясь уснуть, но сон все не шел и не шел. Наутро уставший, с красными от недосыпания глазами, он вышел из дому и отправился в центр городка искать интернет-кафе. Нашел. В полуподвальном помещении стояло несколько компьютеров и сидели посетители: три подростка, женщина пенсионного возраста и девушка с ярким макияжем.

Илья открыл созданную для письма дочери электронную почту, собираясь снова написать ей, но неожиданно обнаружил там послание от Александры. Она писала, что все равно ищет его и просит прощения за это. Илья почувствовал, как увлажнились глаза, и торопливо зашарил по карманам в поисках платка. Пенсионерка с состраданием посмотрела на него. Отвернувшись к экрану монитора, где маячило лицо какого-то смуглого морщинистого мужчины, вбила в окошко Мессенджера: «I love you. I meet you». Вздохнула и вытащила платок. Окошко погасло, и слезы закапали у нее из глаз.

Илья опять вернулся к чтению письма. «Если будет нужна помощь, – писала дальше Александра, – обратись к подполковнику Лямзину Эдуарду Петровичу. Это мой очень близкий друг, и он на нашей стороне». Ниже следовали адрес и телефон подполковника.

Илья не стал ничего отвечать, просто закрыл почту. Немного было досадно оттого, что дочь все-таки не послушалась отца: просил же не вмешиваться в его дела и просто ждать.

Но позже, когда вернулся домой, ему стало совсем невмоготу, и он решился.

Илья отправился по указанному адресу – памятью он обладал феноменальной, и вскоре вошел в подъезд.

Подполковника дома не оказалось, и пришлось ждать его внизу. Илья выбрал место у подвала, между колясками и велосипедами, и старательно отходил в тень, когда кто-нибудь заходил в подъезд. Не хотелось привлекать к себе внимание и нарываться на лишние вопросы.

Время близилось к полуночи, и Ильей стало овладевать отчаяние: вдруг подполковник вообще домой не придет? Что ж ему, ночевать в подъезде?.. Все-таки не мальчик уже, кости болят.

Он несколько раз поднимался к квартире и звонил в дверь, надеясь, что интуиция его подвела и кто-то из грузных пожилых мужчин или молодых «щеглов», входивших в подъезд, мог быть Лямзиным. Но за дверью по-прежнему царила тишина.

Приехал подполковник домой в полпервого ночи, когда Илья уже устал ждать и с тоской думал, что ему все-таки придется ночевать в подъезде или идти домой пешком: на метро он уже не успеет. А на такси банально жалко денег. Мужчина – крепкий, черноволосый и высокий, с открытым волевым лицом, сразу понравился Илье. Именно так должен выглядеть близкий друг его дочери, подумал он. И без колебаний вышел ему навстречу из тени.

– Эдуард Петрович? – внезапно охрипнув, спросил Илья.

Лямзин, который как раз доставал из кармана ключи, крутанул их на пальце и согласно кивнул:

– Да. Это я.

Конечно же, он сразу узнал отца Александры. Прежде всего потому, что она очень похожа на отца, и у нее такие же, только светлее, пепельные волосы.

– Не говорите пока Александре, что я приходил к вам.

Конечно же, Лямзин его никуда не отпустил в ту ночь. Постелил на диване в гостиной, и когда Илья уснул, с трудом подавил желание рассказать все Александре.

Он знал, что ее невероятно обрадует это.

Глава 17

Они ехали по Садовому кольцу, то и дело останавливаясь на перекрестках. Лямзин бурно обсуждал последние политические новости, а Александра скучала, слушая его вполуха.

– Тебе не интересно? – вдруг долетело до ее сознания, и она бодро затрясла головой.

– Конечно, интересно! Как ты только мог подумать...

– Так вот знаешь, что в голову пришло, – продолжал Эдик свой монолог. – Когда-то нам навязывали патриотизм, долбили мозг лозунгами, запретами, препонами к выезду. А мы все смотрели на Запад. Теперь же, когда понятия стали расплывчаты, а национальная идея все еще не оперилась, мы стали вдруг осознавать себя. Да. Мы с ностальгией смотрим старые фильмы и тоскуем по тем временам, когда люди верили в светлое будущее. Все-таки с верой в душе жить легче. А если вместо веры предлагаются непонятные ценности да плюс на голову льются сплошным потоком обещания несчастий и кромешного ада, то руки опускаются.

– Запретный плод сладок, – лениво прокомментировала Александра, – вот и рвались все на Запад. Начни их выгонять – упирались бы.

– Тут ты права.

– А то! По себе знаю: заставь меня делать что-то, даже любимое, так весь азарт и пропадет. Это как будто ты идешь, а тебя то и дело в спину пихают.

– «Ветер кармы будет толкать тебя в спину, однако ни одна ветка не шелохнется. Это ветер твоей кармы, он лишь тебя толкает, потому что берет начало в тебе. Не бойся!» – процитировал Лямзин.

– Что? – не поняла Александра.

– Это «Тибетская книга мертвых». Читают ее как Псалтырь на четвертый день после смерти человека. Причем – несколько дней подряд, в зависимости от важности усопшего: чем он знатнее, тем дольше читают.

– Ну надо же, и тут привилегии.

– До некоторой степени. Думаю, все дело в деньгах: есть у родственников их достаточно – будут читать все сорок дней. Нет – хватит и трех.

– А зачем ее читают-то?

– Как наставление мертвым. Но эту книгу одновременно считают и наставлением живым. Не знаю, может, я и не прав, но мне кажется, эта цитата сродни принципу айкидо: используй энергию противника, чтобы победить.

– Чего вдруг тебя на восточную философию потянуло?

– День у нас с тобой сегодня серьезный. Вот я внутренне и мобилизуюсь.

– А, понятно, – задумчиво протянула она, на самом деле ни в чем толком не разобравшись.

Вопросов больше она не решилась задавать. Слишком уж целеустремленным и серьезным стало вдруг лицо Лямзина, и ей не хотелось спугнуть эту его внутреннюю сосредоточенность. Они подъехали к старому дому на Арбате и, оставив машину на улице, вошли в подъезд. У Александры почему-то стало бешено колотиться сердце. Эдик шел впереди, он оглянулся на нее, прижал палец к губам и, подойдя к высокой черной двери, вставил в замочную скважину ключ.