Улыбка Диллинджера. ФБР с Гувером и без него

ФБР действительно начало серьезные акции по борьбе с организованной преступностью. К Аль-Капоне в Чикаго пока не рискнули подступиться, поскольку «федеральные законы, которые поручалось защищать ФБР, Капоне не нарушал». Если бы Бюро предприняло меры против Скарфэйса, оно само могло оказаться в опасности столкнуться с федеральным законом, так как Капоне торговал алкоголем, что, хотя и было запрещено, однако не ограничивалось только Иллинойсом, но и вторгалось в другие федеральные штаты. Существовали прецеденты (а это крайне важно в американской юриспруденции), когда те или иные ограничения на бизнес оспаривались вне зависимости оттого, полностью ли был легитимным сам бизнес. Существовал «Закон об антитрестовской деятельности», который среди прочего «запрещал любое воспрепятствование торговли между штатами»; закон есть закон — и ФБР не стало предпринимать ничего, чтобы не нарушать его. Но это вовсе не означало, что крупнейший гангстер выпал из поля зрения Бюро.

В 1929 году ФБР выдвинуло Аль-Капоне претензию. Речь шла не о множестве убийств — эти «дела» были давно известны, но доказательной базы для судебного преследования получить не удавалось. Обвинения против гангстерского босса были куда невиннее. В начале года в Чикаго по жалобе федерального правительства должен был состояться процесс, на который вызывался в качестве свидетеля и Аль-Капоне. Однако Скарфэйс не явился. Вместо себя он прислал справку от врача, что пациенту Аль-Капоне, больному воспалением легких, предписан больничный режим, и он является нетранспортабельным. Агенты ФБР документально установили, что «тяжелобольной» посещал в это время скачки в солнечной Флориде, прогуливался на своей яхте у берегов Майами, летал на Багамские острова и посещал увеселительные заведения в других местах. Так появился пункт № 1 обвинения против супергангстера — неуважение к суду.

Затем Аль-Капоне поехал на совещание гангстерских боссов в Атлантик-Сити и провел еще день на море с одним из своих «горилл». 16 мая он возвращался в Чикаго. По дороге, в Филадельфии, неожиданно отказал мотор автомашины и пришлось искать мастерскую для ремонта. У городского кинотеатра Аль-Капоне попал в устроенную полицией проверку документов. Усердные «копы» обыскали его и обнаружили револьвер в элегантной кожаной кобуре.

— Эго — мое личное оружие, — развязно объяснил Капоне, — а вот и разрешение на него.

— Но разрешение выдано в Чикаго, и в штате Пенсильвания оно недействительно. Вы арестованы, мистер, за незаконное ношение оружия!

Все произошло очень быстро, через 17 часов процесс был закончен, и Аль-Капоне на целый год стал заключенным тюрьмы Холмсберг. Организация его пока что в основном продолжала действовать без помех.

В тюрьме Скарфэйс первый раз в жизни почувствовал себя свободным и раскованным. «За все долгие годы моей службы мне никогда еще не приходилось видеть более покладистого, веселого и услужливого арестанта. Он идеальный заключенный», — вспоминал впоследствии тюремный врач.

Всеобщее удивление, вызванное тактикой Аль-Капоне, стремившегося к возможно скорейшему окончанию процесса и немедленному оглашению приговора, рассеялось, когда мэр Филадельфии заявил представителям прессы: «По донесениям, которые я имею, Аль-Капоне после совещания со своими соперниками ощущал грозящую ему смертельную опасность. Он скрывался от одной банды, которая хотела его убить. Поэтому совещание и состоялось в Атлантик-Сити, а не в Чикаго. Если бы он не был заинтересован в том, чтобы попасть в тюрьму, он бы боролся на суде до последнего». Итак, пунктом № 2 обвинения стало незаконное ношение огнестрельного оружия, хотя «отдых» за тюремными стенами, похоже, действительно не противоречил желаниям Аль-Капоне.

Зато совсем не по вкусу гангстеру пришелся пункт № 3 обвинения — уклонение от уплаты налогов. Это был «нетрадиционный» ход ФБР и работающего в связке с джи-менами налогового департамента. В самом деле, получалось так, что с 1924 года Аль-Капоне приобрел огромное состояние, но не уплатил с него ни единого цента налогов. И вот против него было выдвинуто примечательное обвинение в том, что он не сообщал государству о своих преступлениях и прибыли, полученной от них, а посему оно не имело возможности взимать с него подоходный налог.

Само собой разумеется, расследование по данному пункту было непростым, ибо гангстер сделал все возможное для сокрытия своих прибылей. Ревизоры мучились целых два года, а итог был не так внушителен. Доказать удалось лишь то, что за период с 1924 по 1929 год доходы Аль-Капоне составили не менее одного миллиона, что означало неуплату налогов в сумме около 185 тысяч долларов. Аль-Капоне тратил свои деньги в открытую, и можно было считать, что в действительности речь шла о гораздо большей, многомиллионной сумме. Противоречие между своими официально установленными доходами и фактическими расходами Аль-Капоне объяснил с подкупающей наивностью: «Один миллион — из собственного кармана, а остальные одолжил». Поскольку обратное доказать не удалось, засчитали только один миллион. На суде в Чикаго установили: за период с 1925 по 1927 год подоходный налог не уплачен, а за 1928—1929 годы нет сведений о доходах. За все вместе Аль-Капоне приговорили к десяти годам тюрьмы и 50 тысячам долларов денежного штрафа. Приговор был вынесен 24 октября 1931 года, и апелляционные инстанции, вплоть до Верховного суда США, утвердили его.

Первые два года Аль-Капоне провел в федеральной тюрьме в Атланте, веселые времена в которой, однако, уже миновали. Затем его перевели в более надежную с точки зрения предотвращения побега тюрьму. Находилась она на скалистом острове Алькатрас, расположенном около Сан-Франциско. После семи лет и шести месяцев заключения тюремные врачи поставили диагноз, что Аль-Капоне неизлечимо болен в результате запущенного сифилиса. В ноябре 1939 года его досрочно выпустили из тюрьмы. Он поселился на своей тщательно охраняемой вилле во Флориде, где и умер в январе 1947 года.

После исчезновения Аль-Капоне с чикагской сцены его преемником стал Энтони Аккардо. Под его эгидой начал гангстерскую карьеру человек, чье имя впоследствии стало известно всему миру в связи с убийством президента Кеннеди, — Джек Руби.

Примерно к 1930 году приобрел свою теперешнюю структуру крупнейший преступный синдикат Соединенных Штатов — «Коза костра».

Создание его началось в 90-х годах XIX века, когда сицилийская мафия переключилась на США. Окруженное тайной и легендами братство, которое является, пожалуй, самой старой формой организованной преступности, нашло в Новом Свете благодатную почву для своего процветания.

Мафиози впервые привлекли к себе внимание, когда в Новом Орлеане и других городах Америки были найдены трупы членов этой организации, казненных по приговору тайного суда — за «предательство». На всех убитых был знак — разрез от уха до уха. Полиция тогда не сумела расследовать до конца ни один из этих случаев, ибо высший закон мафии — молчание.

Банды мафиози утвердились во многих городах Соединенных Штатов, прежде всего в Новом Орлеане, а затем на Северо-Восточном побережье. Между ними шла ожесточенная борьба. Лидер одной из сильных группировок Сальваторе Маранцано выдвинул план объединения всех этих групп чисто американским способом — в один «синдикат». Но осуществить свой план он не успел. Его злейшие конкуренты в борьбе за верховенство, Лаки Лучано и Вито Дженовезе, 10 сентября 1931 года убили Маранцано и 40· его ближайших сообщников.

Массовая резня среди мафиози вызвала шок по всей стране от Атлантики до Тихого океана. Но путь к господству Дженовезе и Лучано, который затем стал играть первую скрипку в организованной преступности, был открыт. Вскоре 24 преступные банды, носившие невинное название «семей», объединились в «синдикат» «Коза ностра». Некоторые из них были уже представлены на совещании гангстеров в Атлантик-Сити и там выработали директивные принципы объединения. В числе этих 24 организаций были в основном выходцы из Италии, а также евреи и ирландцы.