Улыбка Лизы. Книга 1

Один из пришельцев, склонившись над ней, интересуется: «Как Вы себя чувствуете, Елизавета Андреевна?» – и снимает маску. У него очень знакомое лицо, только она не может вспомнить, чьё именно. Где они раньше встречались?

– Вы меня слышите, Лиза? – громко спрашивает он. Она всё слышит, но не может ответить из-за страшной сухости в горле, а шершавый, как наждачная бумага, язык отказывается подчиняться.

– Лиза, скажите что-нибудь.

– Пить, – удаётся ей наконец справиться с непослушным языком и онемевшими губами.

– Оля! Водички нам! Всё хорошо, Елизавета Андреевна. Молодцом! Оля, можно переводить в палату.

Глава двадцать шестая Диагноз

ТОМСК. ИЮЛЬ 1993 ГОДА

– А вы покушайте, и лучше станет. Яблочко вот – печёное. Вку-у-усное. По четвергам на завтрак всегда яблоки с медком, хотя, может быть, и с патокой. Да, наверняка, с патокой, только говорят, что с мёдом. По нынешним временам вряд ли мёдом в больнице будут баловать, а Вы кушайте, кушайте. Это ж только в нашем отделении яблоки, в других – манная каша на сухом молоке, а то и на воде. Я здесь два раза в год лежу – меню изучила. А на ужин сегодня омлет будет. Тоже на сухом, но та-а-кой пышный…

Лиза поворачивает голову в сторону голоса. Сочный грудной тембр его не соответствует возрасту обладательницы. Сухонькая старушка суетится рядом – пристраивает на тумбочке тарелку со сморщенным печёным яблоком и стакан с мутно-розовой жидкостью. Заметив, что Лиза открыла глаза, она продолжает ворковать:

– Я из столовой завтрак принесла, пока вы тут под капельницей лежите. Если вовремя не забрать, то со столов всё убирают, а яблочко-то вкусное. Покушайте. Вместо чая – отвар шиповника. Говорят, полезнее. Хотя чайку цейлонского страсть как иногда хочется. Помните, тот, что с тремя слонами?

Её монолог прерывает маслянисто-текучий голос:

– Укольчики! Таблеточки! Попочки, ротики готовим! Градуснички возвращаем.

Медсестра заполняет жизненное пространство одноместной палаты с двумя койками и тумбочкой между ними. Раковина и стул в нише-закутке. Одну за другой сестра милосердия скармливает бабуле горсть таблеток. Отклячив обтянутый белой тканью зад, склоняется над ней со шприцем. Управившись со старушкой, разворачивается к Лизе:

– Сначала укольчик. И скоренько, скоренько повернулась на бочок…

Большим пальцем правой руки поддавливает поршень шприца, зажатого между указательным и средним пальцами, выпускает в воздух прозрачную струйку жидкости, бесцеремонно отбрасывает край одеяла и белой тучей нависает над Лизой:

– А чего ждём? Скоренько, говорю, повернулась. На бочок.

– Что в шприце? – спрашивает Лиза.

– Лекарство, естественно.

Прорисованное помадой малиновое сердечко между тугих щёк криво растягивается.

– Какое? – переспрашивает Лиза в полусне. Тяжёлые веки норовят сомкнуться.

– А не всё равно? Какое доктор назначил, такое и уколем.

– Я бы хотела знать, – заторможенно повторяет Лиза и, собрав все силы, решительно возвращает откинутый край одеяла на место.

– Отказываемся, что ли? Больно грамотные все стали, – хмыкает медсестра. Маслянисто-медовые нотки в голосе сменяются хамовато-дерзкими. И уже тише, себе под нос, бормочет: – Нечего было таблетки жрать.

Белый зад, горделиво покачиваясь под тонкой тканью халата, уплывает к двери.

– А Вы, если яблочко не хотите, то я… – конфузливо напоминает о себе соседка.

– Да, конечно. Конечно, возьмите. Я не буду.

– Вот спасибо, а я уж их так люблю. Как сейчас помню, мама в русской печке запечёт с медком да с брусникой…

Воркованье старушки убаюкивает, как колыбельная, и мешает сосредоточиться. Одинокая мысль в голове Лизы покачивается, словно лодка на волнах: «Как же он вырос – её мальчик. И как он похож на Пола».

– А кто это у нас здесь от лечения отказывается? – Слышит она в полудрёме.

Не размыкая глаз, припоминает, кому принадлежит этот обволакивающий баритон. Из закоулков памяти выплывает образ – Раевский из семнадцатой группы. Почему он здесь? Кажется, он заведует отделением неврозов. Значит, она в «психушке». Лиза рассматривает его сквозь ресницы: заматерел, округлился брюшком. Не трендовая трёхдневная щетина, а аккуратная эспаньолка, не хватает пенсне.

– Сколько лет, сколько зим! Лиза, как же я рад тебя видеть, – ликует однокурсник.

– Особенно у себя в отделении?

– Перестань! Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.

«Господи! Что он несёт?!» – она устало закрывает глаза.

– Вижу, что сейчас ты к беседе не расположена. О’ кей. Зайду позже или лучше в моём кабинете? Не хочешь отвечать? Ладно, отдыхай пока, но через два часа жду у себя, – говорит он с чарующей улыбкой.

Крутанувшись на каблуках, выходит из палаты, забыв притворить за собой дверь. Соседка, сморённая транквилизатором, посапывает, уткнувшись лицом в подушку.

«Тоннели могут связывать отдалённые пространством объекты в разных временных плоскостях, – вспоминает Лиза. – Надо обязательно обсудить это с Мишей и их эксперименты с «Зеркалами» – тоже». Почему она раньше не догадалась? Он рассказывал о необъяснимых явлениях во время опытов в Новосибирске. Про странные объекты в небе – не то радуга, не то северное сияние. Не может быть столько совпадений сразу. Всё, абсолютно всё укладывается. Факты ловко встраиваются в новую реальность, как недостающие пазлы в пустующие лунки.

Она несколько минут наблюдает за соседкой, но та безмятежно улыбается в аминазиновом сне. Лиза, протянув руку, берёт с тумбочки бумажный пакетик с таблетками и прячет его в наволочку под подушку – вряд ли постельное бельё меняют ежедневно.

В щели приоткрытой двери появляются глаза-маслины – блестящие и огромные – они приковывают к себе внимание, мешая рассмотреть лицо. Несколько секунд глаза наблюдают за Лизой, а затем быстро, как и появились, исчезают.

«Откуда здесь дети?» – мелькает несущественная сейчас мысль.

Минутой спустя дверь широко распахивается – появляется Миша с пакетами. Невинный поцелуй в переносицу, а в глазах прячется тревога.

– Ну как ты? – голос звучит, скорее, напуганно, чем ободряюще. – Вот принёс тебе чёрный шоколад и бананы. Лучшие в мире антидепрессанты, – подмигивает он, присаживаясь на кровать рядом, и берёт в ладони её руку.

«С чего начать, чтобы не сразу в лоб, а дать ему возможность всё осмыслить?» – думает Лиза. Начинает издалека:

– Ты помнишь того академика, что ехал с нами до Новосибирска?